Творчество в науке на примере известных людей. Подготовь сообщение на тему «Творчество в науке
Святые отцы: соборный разум Церкви, живое понимание Слова Божия, соединяющее звено между древними текстами Откровения и сегодняшней действительностью. Человеку любой эпохи они дают возможность воспринять и сделать своей ту веру, которую 2 тыс. лет назад принес на землю Воплотившийся Бог.
Учение св. отцов Восточной Церкви – верно: оно – учение Святого Духа. Умоляю вас, держитесь этого учения! Оно будет руководить вас к блаженной вечности…
Свт. Игнатий Брянчанинов
Творения св. отцов – сокровищница двухтысячелетнего опыта Церкви. В их жизнеописаниях и сочинениях имеются ответы на любые вопросы церковной жизни. Нет такой области вероучения, которой не коснулись бы отцы. Они богословствовали и наставляли, проповедовали и утешали, сочиняли богослужебные тексты и учили молитве, катехизировали оглашенных и обличали еретиков. «Не существует такой проблемы нашего запутанного времени, из которой нельзя найти выход, внимательно и смиренно читая св. отцов», – пишет иеромонах Серафим Роуз.
Сегодня мы имеем свободный доступ к отеческим книгам. Этот великий дар Божий нашему времени не должен остаться невостребованным.
Наука об отцах
В определенной степени помочь знакомству с отцами (но не заменить чтения первоисточников) может наука, называемая патрологией, что в переводе с греческого означает «слово об отцах». Это наука об отцах и их творениях. Она историческая, как раскрывающая историю святоотеческой письменности, и богословская – как дающая обзор святоотеческого учения.
Главным предметом ее внимания являются святые отцы, и именно те, которые оставили по себе какие-либо памятники церковной письменности. Вместе с тем патрология изучает жизнь и сочинения христианских авторов, не причисленных к лику святых, если их творчество повлияло на развитие церковной письменности. Их принято называть церковными писателями и учителями, но не отцами. Тогда как отцы Церкви могут именоваться также церковными писателями и учителями, поскольку, бесспорно, ими являются.
Кого и почему называет Церковь «отцами»
В Христианской Церкви со времен апостолов именование «отец» усвоялось выдающимся духовным руководителям верующих (1 Кор. 4, 15). По замечанию архиепископа Черниговского Филарета, одного из первых российских патрологов, «сим выражали то, что как обыкновенный сын должен обыкновенному отцу жизнью физической, так и достойный ученик достойному учителю должен бывает рождением для жизни, достойной человека, образованием высших сил души…»
Отцы Церкви – это наставники и учители Христовой Церкви. Они – избранные орудия Святого Духа, которые наставляют духовных чад в Богооткровенном учении и возводят их ко Христу, а значит, ко спасению. Первыми отцами в таком смысле были св. апостолы, непосредственно наученные Самим Господом и находившиеся под особым водительством Святого Духа. Их учение и наставления – непреложный закон для Христовой Церкви, а сами они именуются, в отличие от всех других церковных деятелей, посланниками Христовыми – апостолами. За апостолами следуют собственно отцы – преемники апостольского духа.
Отцы выделяются самой Церковью из ряда других писателей как лица, которые сами усвоили и воплотили в своей жизни Христово учение и обладали необходимыми свойствами для выражения его в своих письменных произведениях; они деятельно участвовали и продолжают участвовать в устроении Церкви, в утверждении и распространении ее учения. В известной степени они – виновники той организации, какую получила Церковь, и той формулировки ее учения, в которой оно дошло до наших дней, и потому справедливо называются отцами Церкви. Обязательным признаком отцов является святость жизни. Они – святые отцы.
Святоотеческое предание
Св. отцы суть не что иное, как только хранители Апостольского Предания. Все они, как и св. апостолы, являются только свидетелями Истины – Богочеловека Христа. Ее они неустанно исповедуют и проповедуют, они – «всезлатые уста Бога Слова».
Прп. Иустин Попович
С течением времени после Апостольского Предания появилось Предание «собственно отеческое». Под ним понимают писания отцов, которые, не относясь по времени появления к апостольской древности, признаются однако за истину Церкви. Свт. Афанасий Великий сформулировал три главных условия истинности отеческого Предания: соответствие Свщ. Писанию; согласие с другими отцами; хорошая жизнь и кончина во Христе автора. При выполнении этих условий Церковь принимает это Предание и признает за ним такое же достоинство, какое принадлежит апостольскому учению.
Авторитет св. отцов в Православной Церкви очень высок. «Слушать св. отцов как преемников св. апостолов – это значит слушать Самого Бога», – говорит свт. Серафим Соболев. По словам блж. Августина, отступающий «от единодушного согласия отцов, отступает от всей Церкви». Согласие отцов обусловлено тем, что все они – общники Единого Духа.
Св. отцы – духоприимцы и духоносцы
В Церкви лучше всех мыслят св. отцы, ибо они мыслят Духом Святым.
Прп. Иустин Попович
В день Св. Пятидесятницы на апостолов Дух Святой сошел в виде огненных языков (Деян. 2,1–47). Ныне он изливается на верующих невидимым образом через молитву, священнодействия Церкви, особенно через ее Таинства. Каждый получает Духа в той мере, в какой способен принять и удержать Его. Эта мера определяется верой и святостью жизни. Поэтому лишь святые являются подлинными духоприимцами и духоносцами. Им Святой Дух – Дух премудрости и разума – открывает тайны Божии. Именно они являются истинными и достоверными истолкователями Божественного Откровения.
Отцы и Божественное Откровение
Аще будет исследуемо Слово Писания, то не инако да изъясняют оное, разве как изложили светила и учители Церкви в своих писаниях…
Из Правил VI Вселенского Собора
О том, как важно последование этому правилу для сохранения единства веры и Церкви, свидетельствует прп. Амвросий Оптинский. На вопрос: «Отчего вероучение Православной Церкви, насажденное разными апостолами в различных местах и народах, пребывает одинаковым и неизменным в продолжении осьмнадцати столетий с половиною; лютеранское же учение, преподанное одним человеком, разделилось в продолжении трех столетий более нежели на семьдесять разномыслящих партий, – он ответил: оттого, что Соборная Православная и Апостольская Церковь заповедует чадам своим понимать Свщ. Писание так, как… объясняют оное избранные Божии мужи, очищенные от страстей, Богоносные и Духоносные… Лютер же позволил каждому… толковать Писание по своему усмотрению».
Отцы и Вселенские Соборы
Св. отцы признаны надежнейшими представителями Церкви в вероучении. Вселенские Соборы, собиравшиеся для утверждения истинной веры и ниспровержения ереси, всегда начинались с чтения тех отеческих писаний, в которых с особой подробностью излагались вопросы, подлежащие рассмотрению. Опираясь на отеческие писания, Собор обличал ересь и произносил торжественное исповедание православного учения. Знаменательны слова, которыми предварялось определение Собора: «Изволися Духу Святому и нам…» – отражающие «Богочеловеческое правило» соработничества Бога и человека.
Эпоха святоотечества продолжается
Утверждать, будто св. отцов более быть не может, – значит утверждать, что Святой Дух покинул Церковь.
Митр. Диоклийский Каллист (Уэр)
Православная патрология утверждает, что временных границ для святоотечества нет. Архиепископ Филарет Черниговский пишет об этом так: «если какой-либо (предел) может быть назначен, то только тот, которым оканчивается существование воинствующей Церкви Христовой; другого же предела нет и быть не может. Святой Дух всегда обитает в Церкви… до окончания мира будут являться в ней для нужд Церкви избранные орудия Духа Божия». Множество примеров подтверждает справедливость этих слов. Приведем лишь два: свт. Игнатий Брянчанинов (19 в., Россия) и прп. Иустин Попович (20 в., Сербия) – замечательные подвижники: аскеты, писатели, богословы; достойные представители св. отцов последнего времени. Их труды, написанные в полном соответствии с учением св. отцов, – неотъемлемая часть Свщ. Предания Вселенской Церкви. К ним в полной мере относятся слова свт. Афанасия Великого: «Время не делает никакого различия между нашими учителями – древнейшие нисколько не важнее позднейших: все они равно отцы».
Эпоха святоотечества продолжается и будет длиться до тех пор, пока стоит на земле Церковь Христова и действует в ней Святой Дух. В этой Церкви – Церкви Православной – сохраняется Святым Духом через св. отцов единственный путь спасения – путь Христа, апостолов и св. отцов. Этот путь открыт для всех. Идти по нему или не идти – дело личного выбора и труда каждого.
Подготовила Людмила Кузнецова
ОТЦЫ́ ЦЕ́РКВИ, основоположники христианской церковной доктрины, действовавшие во 2–8 вв. (хотя некоторые деятели этого круга - Тертуллиан, Ориген - не канонизированы церковью). Решающее влияние отцы церкви оказали на формирование отношения христианской церкви к евреям, когда христианство в полемике с иудаизмом отстаивало свою самобытность и адаптировало еврейскую Библию (у христиан - Ветхий завет) к своему вероучению. Многие отцы церкви в той или иной степени были сведущи в иврите и знакомы с раввинистической традицией.
Необходимость в четком размежевании между новым вероучением и иудаизмом заставила уже первых христианских авторов занять резкую антиеврейскую позицию, вступить в полемику с еврейским толкованием Священного Писания и выставить возражения на полемические доводы евреев. Так, уже в анонимном «Письме Варнавы» (2 в.) утверждается, что евреи ложно понимают Закон, трактуя его буквально, вместо того, чтобы искать его подлинный духовный смысл, а Аристид Афинский в обращенной к императору Адриану «Апологии» (около 123 г. - 124 г.) подвергает евреев критике наряду с еретиками. Наиболее значительный христианский апологет 2 в. Юстин-мученик в своем «Диалоге с Трифоном» излагает двухдневную дискуссию (возможно, реально состоявшуюся) между автором и еврейским ученым из Эрец-Исраэль (некоторые исследователи полагают, что с рабби Тарфоном ; см. Диспуты). Дискуссия посвящена значению Ветхого завета (по сравнению с Новым заветом), божественности Иисуса и претензиям христианства быть «Новым Израилем». Другой антиеврейский полемический трактат 2 в. - сочинение (около 175 г.) епископа Аполлинария из Гиераполиса во Фригии. Все эти сочинения написаны по-гречески. Первый антиеврейский полемический трактат на латыни был написан около 200 года Тертуллианом, который решил в письменной форме опровергнуть антихристианские доводы, высказанные евреями на еврейско-христианском диспуте. В центре стоят все те же вопросы: сохранение Ветхим заветом своей силы, божественность и мессианская (см. Мессия) роль Иисуса и избрание Богом христианской общины как «Нового Израиля».
Несколько сочинений отцов церкви относятся к первой половине 3 в. Приписываемый Ипполиту Римскому трактат «Против иудеев» объясняет бедственное положение евреев как следствие их отказа принять Иисуса. Климент Александрийский, широко использовавший аггадический материал (см. Аггада), ставит своей целью доказать язычникам, что греческие философы многое заимствовали из еврейского учения, и ответить евреям на их довод о сектантской раздробленности христиан. Не менее сложную задачу преследует и Ориген, в известной мере защищающий иудаизм и одновременно опровергающий антихристианские аргументы, заимствованные язычниками у евреев. Считается, что мать Оригена была еврейкой, и не подлежит сомнению, что он поддерживал отношения с еврейскими законоучителями Эрец-Исраэль.
Не позднее середины 3 в. Киприан Карфагенский собрал библейские «свидетельства» (тестимонии) для использования их в дискуссиях с евреями; возможно, что образцом ему послужило аналогичное собрание, составленное во 2 в. на греческом языке. Ошибочно приписываются Киприану также четыре других антиеврейских сочинения. В 3 в. епископ Новациан написал ряд сочинений (сохранившихся лишь частично), в которых призывает христиан отказаться от соблюдения кашрута и субботы и выступает против еврейского закона
Страница 1 из 2
ОТЦЫ ЦЕРКВИ – понятие, употребляемое для обозначения ранних христианских мыслителей и писателей, труды которых легли в основу догматического и организационного устройства церкви, которые признаны авторитетами как в восточной греческой традиции, так и в западной латинской. Исследователи отмечают, что Отцами церкви именуются только те авторы, тексты которых не противоречили Священному Писанию, и, вследствие этого, большая часть этих трудов легли в основу Священного Предания. Благодаря Отцам церкви церковь восприняла и воцерковила философский и культурный пласты греко-римской цивилизации. Первоначально термин «Отцы церкви» относился только к лицам, имеющим епископский сан, однако начиная с IV в. он стал употребляться в отношении всех авторитетных теологов прошлого. Само словосочетание «Отцы церкви» употребляется не в прямом, а в переносном смысле. Отцы церкви – это Отцы, принадлежащие церкви, т.е. лица, которые были членами церковного тела, но это наименование ни в коем случае не означает усвоения ими достоинств, равных Богу, Который именуется Отцом не только в отношении церкви, но и в отношении всего тварного мира. Само слово «отец» употреблялось в духовном смысле уже в глубокой древности. Быть отцом означало, в первую очередь, дать человеку физическую жизнь, а в духовном смысле – наставить другого в истине: быть тем, кто научит другого в вере, кто воспитает человека в русле христианской морали, в христианских идеалах, тем, кто до известной степени является духовным родителем человека, духовным отцом. В связи с этим быть Отцом церкви означало оказать заметное влияние на общецерковный строй жизни, как в доктринальной плоскости, так и в организационной. Ни личная гениальность, ни высокая образованность, ни красноречие не являются теми достоинствами, которые позволяют церкви называть того или иного представителя своим Отцом. Исследователи подчёркивают, что следует различать Отцов апостолических, представлявших второе или третье поколение христиан, но состоявших в непосредственном общении с апостолами или кем-нибудь из их учеников. Например, апостол из семидесяти Климент Римский (ум. в 97, 99 или 101 г.), принявший мученичество муж апостольский Игнатий Антиохийский (ум. в 107 г.) и Поликарп Смирнский (около 70 – 156 гг.) были учениками Иоанна Богослова. Во II и III вв. выдвинулись «Отцы-апологеты», проповедовавшие и защищавшие христианское учение в борьбе с языческими философами и гностиками. Наиболее известные из них – Иустин Мученик (около 100 – около 165 гг.) и казнённый за исповедание веры епископ Лионский Ириней (130–202 гг.). Однако к Отцам церкви не были отнесены такие талантливейшие люди своего времени, как Тертуллиан (155/165 – 220/240 гг.) и Ориген (около 185 – около 254 гг.).
В Православии не существует жёсткого списка «учителей Церкви» как у католиков. Святые Отцы - в общем и целом просто канонизированные богословы, а иногда просто авторитетные богословы древности. Тем не менее, можно посмотреть каких Отцов особо чтили на Вселенских Соборах.На Третьем Вселенском Соборе читали сочинения Александрийцев - Петра, Афанасия, Феофила; Аттика Константинопольского; Каппадокийцев - двух Григориев, Василия и Амфилохия; латинян - Киприана и Амвросия. На Четвертом Вселенском соборе кроме них обращались к Августину, Златоусту, Кириллу Александрийскому, Иларию Пиктавийскому.
Пятый Вселенский Собор своим третьим деянием утвердил особый «список Отцов», коим участники Собора обещали придерживаться во всем, что «они изложили о правой вере и об осуждении еретиков ». В список внесли Афанасия, Василия, Назианзина, Григория Нисского, Амвросия, Златоуста, Кирилла Александрийского, Прокла Константинопольского, Льва Великого, Августина, Илария, Феофила Александрийского.
Давайте присмотримся к перечисленным Отцам повнимательней.
Василий Кесарийский, друг Григория Богослова и брат Григория Нисского, один из Великих Каппадокийцев. Происходил из знатного христианского семейства, давшего Церкви много мучеников, святых и богословов.
Василий Великий начинал как ритор, но становится епископом. Вместе с Григорием Богословом получает блестящее образование в лучших культурных центрах Античности (Кесария, Константинополь, Афины).
Более важное «образование» Василий Великий получает в своем путешествии по монашеским обителям Каппадокии, Палестины и Египта, после чего организует свою аскетическую общину. Там Василий Великий пишет монашеский устав, крайне авторитетный для всего христианства (в нем он возносит киновию над идиоритмией: община - союз любви, а любовь - все) и вместе с Григорием составляет компиляцию из творений Оригена (компиляция получила название «филокалия» - добротолюбие, слово, сыгравшее значительную роль в истории Православия).
Если «младший» Григорий был скорее философом, «старший» - созерцателем, то Василий Великий занимал в каппадокийском кружке место организатора. Василий Великий взял на себя роль лидера православных в те неспокойные времена догматических споров, осложненных вмешательством империи (власть взяла сторону ариан).
Василий Великий вошел в историю по многим заслугам: за борьбу с ересями, за свой монашеский устав и многое другое. Именно благодаря Василию Великому Символ веры обрел современную форму и более важно - благодаря ему Церковь нашла нужную терминологию для описания догмата Троицы.
Перед Каппадокийцами, и особенно перед Василием Великим, стояла задача адекватного описания единства и различия Лиц в Троице - этого главного догмата, на котором держится вся мысль и жизнь Церкви: Василий описал его как различие усии и ипостаси, природы и личности. Именно в этих спорах, именно в трудах Василия Великого человечество обрело возможность говорить о личности, то есть в первый раз за всю историю человек смог говорить о самом себе (потому что смог говорить о Боге - о Триличном Боге). Личность и общение личностей стали пониматься как фундаментальные понятия философии.
Один из трех Отцов, которых Церковь нарекла «богословами». Друг и соратник Василия Великого. Человек лирического, даже меланхолического склада, Григорий Богослов против своей воли (по настоянию отца и Василия) стоял в центре событий тех лет. Добившись победы Православия на Втором Вселенском Соборе (провозгласившем божество Духа Святого), Григорий Богослов обрел наконец спокойную жизнь и окончил ее в написании мистических и автобиографических поэм и стихов.
В тринитарном богословии Церкви назианский богослов занимает главное место - никто не писал о Троице так проникновенно, так прекрасно, так поэтично, но и так точно и богословски выточено как он.
Григорий Назианзин считал проповедь Божества Святого Духа миссией всей своей жизни: «никогда ничего не предпочитали мы и не могли предпочесть Никейской вере, но с Божией (помощью) держимся и будем держаться этой веры, проясняя только неясно сказанное там о Святом Духе, ибо тогда еще не возникал этот вопрос ». Григорий Богослов в речи по поводу своей хиротони: «пусть всем у нас управляет Дух, Которому предали мы самого себя и голову, помазанную елеем совершенства в Отце Вседержителе, Единородном Слове и во Святом Духе, (Который есть) Бог. Ибо до каких пор скрывать нам светильник под спудом и лишать других совершенного Божества? Не подобает ли уже поставить (светильник) на подсвечник, чтобы он светил всем церквам и душам и всей полноте вселенной, чтобы (вера в Божество Духа) была не воображаемой и начертываемой лишь в уме, но чтобы она открыто провозглашалась? Ибо именно в этом заключается совершеннейшее проявление богословия в удостоившихся такой благодати через самого Иисуса Христа ».
Григорий Богослов, Назианзин, более всех других Каппадокийцев говорил о созерцании Пресвятой Троицы. В отличие от своего друга Василия Великого, даже в области богословия всегда остававшегося устроителем, всегда нисходящего к понятиям, стремящегося созидать Церковь, укрепляя четкой терминологией путь, по которому должна следовать мысль человека, Григорий Богослов, даже когда рассуждает и обсуждает - непрестанно возносится к созерцанию.
«Отец Отцов», как его называют, среди учителей Церкви занимает уникальное место философа по преимуществу. Один из Великих Каппадокийцев, младший брат Василия Великого. В начале собирался стать юристом, но по настоянию брата становится епископом (своеобразный инструмент Василия в борьбе с арианами - ставить как можно больше православных епископов). За никейскую веру был отправлен в ссылку. Один из центральных участников Второго Вселенского Собора.
Григорий Нисский дописал такие труды Василия как «Шестоднев» и «Против Евномия». Определяющую роль для Григория Нисского сыграла его семья - брат Василий и сестра - св. Макрина, с которой он был очень близок. Интересно, что он один из немногих известных нам женатых епископов. Один из главных полемистов с тогдашними ересями.
Здесь нельзя описать весь охват мысли Григория Нисского, но скажем главное - Григорий Нисский как никто другой сумел описать путь человека к Богу, путь бесконечно динамичный, путь, который суть Царство, обещанное Христом, жизнь, которой нет конца. Он завершил каппадокийскую триадологию - образец тринитарного мышления. Существо человека - желание, динамическое присутствие, человек - «живое свободное зеркало », призванное отражать Бога. Человек, спасенный Христом, эсхатологически преобразиться в вечный экстаз, бесконечную Песнь Песен (эпектазис - «простирание» - слово ап. Павла из Послания Филиппийцам было понято Григорием Нисским как главное в человеке, человек суть движение к чему-то).
Недалекие исследователи часто обвиняли Григория Нисского в платонизме, не заметив, что он радикально перевернул его. Помимо прочего, это видно в его учении о Всецелом Адаме, который не абстрактная идея человека, а конкретная полнота всех людей от Адама до последнего, разворачивающаяся во времени (история), Христос, Новый Адам, возглавил падшее человечество и ведет его к Эсхатону. Отсюда понятно учение Григория Нисского об Апокатастасисе: если человечество - плерома, конкретное единство, по образу Троицы, то должны спастись все. Что бы по этому поводу не говорить, но так или иначе Апокатастасис - главная мечта Церкви, ее цель: Бог хочет, чтобы все спаслись. Григорий же дал гениальную концептуализацию этой мечте, соединив антропологию, историософию, эсхатологию, христологию и триадологию в одно целое.
Он же в первые четко сформулировал апофатическое богословие: мрак Синайской горы есть высший модус Богообщения, Светоносный Мрак (даже Григорий Богослов считал, что мрак Синайской горы - завеса от толпы).
Григорий Нисский первый кто приписал «бесконечность» Богу, вообще первый кто понял «бесконечность» как позитивное понятие - до него, в греческой мысли «бесконечность» была только «дурная», она понимлась как свойство материи.
Близок к Великим Каппадокийцам, соратник Василия Великого. Участник Первого Вселенского Собора.
Богословие Амфилохия Иконийского зиждется на библейской основе, отличается ярким выразительным языком. В экзегезе Амфилохий Иконийский стремился к историческому реализму: главная его задача оживить исторический образ Христа.
С сотериологических позиций выстраивает христологию, которая предвосхищает халкидонскую. Ввел в богословие термин «образ бытия» как синоним ипостаси, сам термин «ипостась» в первые применяет в христологии. Вообще же богословие Амфилохий Иконийского отличается ясностью и четкостью языка и мысли.
Монах, мечтавший о том, чтобы мир стал огромным монастырем - общиной братьев, скрепленных любовью («Я часто молил, чтоб миновалась нужда в монастырях, и настал и в городах такой добрый порядок, чтобы никому никогда не нужно было убегать в пустыню. […] То именно и извратило всю вселенную, что мы думаем, будто только монашествующим нужна большая строгость жизни, а прочим можно жить беспечно », - говорит Иоанн Златоуст).
Он выбрал служение в миру, прославился в Антиохии как проповедник (откуда и прозвание Златоуст), был приглашен в Константинополь столичным епископом. Там Златоуст устраивает целую благотворительную систему: больницы, убежища и т. д. Златоуст разоблачает благополучие «христианского общества», напоминает о эпохе гонений: «безопасность есть величайшее из гонений на благочестие, - хуже всякого гонения. Никто не понимает, не чувствует опасности, - безопасность рождает беспечность, расслабляет и усыпляет души, а диавол умерщвляет спящих » - актуальные слова и для нашей эпохи - сохраняем ли мы память о советских гонениях?
Златоуст боролся с обмирщением Церкви, ее уподоблению миру, превращение в структуру власти: «Христианам в особенности запрещается исправлять впадающих в грех насилием, - говорил он, - наша война не живых делает мертвыми, но мертвых живыми, ибо полна кротости и смирения… Я гоню не делом, но словом, и преследую не еретиков, но ересь… Мне привычно терпеть преследование, а не преследовать, быть гонимым, а не гнать. Так и Христос побеждал распятый, а не распиная, не ударяя, но приняв удары ».
Своей бескомпромиссной борьбой с пороками власти, духовенства и всего общества, защитой бедных, короче смелым и радикальным проведением в жизнь (личную, социальную, политическую) евангельских идеалов свт. Иоанн Златоуст нажил себе могущественных врагов: императрицу и александрийского Папу, которые сняли его с константинопольской кафедры и оправили в ссылку, где Иоанн Златоуст и скончался. Здесь, как нигде, виден парадокс христианизации мира: великого праведника преследовали «христианская» империя и «христианское» духовенство: истинных христиан всегда гонят.
Иоанн Златоуст прежде всего учитель праведной жизни, обновленной жизни в Церкви, в Иисусе Христе. Златоуст как никто показал тождество догматической и нравственной жизни: жизни в добре как жизни во Христе. Проповедь Златоуста актуальна и для нас, ведь впервые она прозвучала в шумных, больших городах, где «христиане», забывшие об эпохе гонений, боролись за деньги и власть, а Церковь казалась мертвой…
Архиепископ Константинопольский. Был одним из противников Златоуста, выступал свидетелем против него на Соборе под Дубом. Однако именно он вернул имя Златоуста в диптихи, погасив церковный раскол. Был одним из первых, кто способствовал утверждению особого почитания Богородицы в Константинополе. Аттик употреблял имя «Богородица» до его утверждения на Эфесском Соборе - где читали его творения. Св. Прокл Константинопольский был секретарем Аттика. От него сохранились четыре письма.
Ученик Иоанна Златоуста и Аттика - блестящий писатель и проповедник. Прокл Константинопольский боролся с несторианской ересью, известно его краткое определение православной веры (в контексте антинесторианской полемики): «Мы исповедуем не обоженного человека, а воплотившегося Бога ». Ввел в богослужение «Трисвятое». Богословие Прокла Константинопольского посвящено в основном мариологии и христологии.
(6 голосов : 5.0 из 5 )В раннехристианском словоупотреблении понятие «отец» обычно ассоциировалось с термином «учитель.» Уже святой Апостол Павел намекает на это, говоря: «хотя у вас тысяча наставников, но не много отцов; я родил вас во Христе Иисусе благовествованием» (). Святой также говорит: «Ибо если кто научен кем-либо, то он называется сыном учителя, а этот отцом его». Наконец, и изрекает: «Слова суть порождения души. Поэтому мы называем тех, кто наставляет нас, отцами».
Подобная неразрывная связь двух понятий, доходящая почти до отождествления, прослеживается затем и в раннем монашестве, где слово «авва» подразумевало одновременно значения «духовного отца» и «учителя». Такое словоупотребление отчасти сохранилось и у нас, ибо мы говорим не просто об «отцах Церкви,» но об «отцах и учителях Церкви.» В то же время, указанные понятия обрели в современном православном словоупотреблении некоторые оттенки различия, на которых хотелось бы остановиться.
Среди всех церковных писателей отцы Церкви, занимают особое место. Об этом ясно говорит, например, преосвященный : « Христова есть царство истины и святости, основанное Христом Господом и силою Св. Духа, действующего чрез избранных своих, всегда живое в членах своих…; а высокая честь быть избранными орудиями Духа Божия предоставлена отцам Церкви.» Они являются продолжателями дела свв. Апостолов: «это те преемники духа апостольского, которые и могли по дарованиям богопросвещенного ума и хотели по благодатной чистоте души предлагать и предложили в писаниях чистую истину Христову, семя Божие, действующее во спасение.»
Естественно возникает следующий вопрос: кого из христианских писателей следует относить к собственно «отцам Церкви»? Католические ученые и богословы выдвигают четыре основных критерия для определения понятия «отцы Церкви»: 1) ортодоксальность учения, 2) святость жизни, 3) признание Церкви и 4) древность. Данные критерии, за исключением последнего, признаются и православными патрологами. При этом, правда, следует оговориться, что ни один из названных критериев нельзя рассматривать с узко-формальной точки зрения. Например, если брать первый критерий, то необходимо учитывать, что, хотя Богооткровенные истины христианства неизменны и даны нам в своей незыблемой полноте, восприятие и раскрытие их со стороны человека происходило во времени и постепенно. Человеческий ум в ходе истории как бы постепенно продвигался (и продвигается) к все большей полноте познания и понятийного выражения этих истин. Как пишет архимандрит Сильвестр: «Бог постепенно приучал людей к постижению Откровения, как приучают живущих во тьме к свету.» А поэтому в ходе земной истории своей «извлекает известные истины из Откровения и поставляет их пред глазами верующих, возводя их на степень догмата, т.е. истины уже непререкаемой.» Вследствие этого деятельность Церкви «представляет собою, можно сказать, своего рода внутреннюю, непрерывную диалектическую работу, клонящуюся, при желании оградить истины веры от всякого рода заблуждений, к более и более точному разъяснению и определению их для более прочного утверждения в сознании верующих.» Данный процесс условно можно назвать процессом «догматизирования.» Постепенность такой диалектической работы соборного разума Церкви заставляет пас быть осторожным в оценке взглядов того или иного отца и учителя Церкви, предостерегая против «анахронизма суждений.» Например, если рассматривать триадологию доникейских отцов с точки зрения четко сформулированного учения о Святой Троице (нашедшего классическое выражение в известном «никео-цареградском символе»), то можно констатировать, что многие из этих отцов явно тяготели к субординационизму. Аналогичным образом в христологии св. встречаются некоторые неточные формулировки, которые можно трактовать, так сказать, в «монофизитском» ключе. Кроме того, критерий «ортодоксальности» нельзя применять узко формально и в том плане, что все сказанное тем или иным отцом является истиной в последней инстанции. Ибо «писания отцов – человеческие произведения и существенно отличаются от Священного Писания Ветхого и Нового Завета, которое богодухновенно, составлено под специальным воздействием Св. Духа и потому должно рассматриваться и почитаться, как Священное и Божественное Писание. За весьма редкими исключениями, никто не смешивал произведений отцов Церкви с боговдохновенными писаниями пророков и Апостолов, и такого смешения нельзя допускать без опасности запутаться в безвыходных противоречиях. Отсюда, при неизменном подчинении всегда живому, всегда непогрешимому авторитету Церкви, которая есть верная хранительница божественных обетовании и всеобщего и непрерывного Предания, вытекает для нас известная свобода в изучении отеческих творений и заключающегося в них учения; отсюда же, не умаляя значения отцов, мы получаем возможность и право внести необходимые различия в оценку их учения.» Поэтому, согласно мнению одного из первых русских патрологов, следует проводить различие между «погрешностями» и «заблуждениями,» ибо они «не одно и то же. Иное дело погрешать в таких истинах, которые, не будучи определены Церковью, могли быть изъясняемы так или иначе – и совсем другое дело упорствовать против ясного определения всей Церкви. Первого рода ошибки нередко можно встретить у св. отцов, но отнюдь не погрешности второго рода. Погрешностей св. мужей не должно одобрять и упорно держаться их, точно также, как и упрекать их за оные, помня ту истину, что и святой человек, как человек, мог иногда ошибаться.»
Что касается второго критерия – святости жизни, то здесь следует остерегаться отождествления понятий «святость» и «безгрешность,» ибо, как известно, только один Бог без греха. Поэтому нельзя забывать того, что отцы Церкви были людьми: в жизни их могли случаться падения, проступки и т.д., но своим подвигом покаяния, молитвы и доброделания они искупили их пред Господом и Церковь единодушно признает их святыми. С другой стороны, некоторые еретики, например, Несторий, по внешней стороне своей личной жизни приближались к идеалу святости, однако это не позволяет причислять их к лику святых, ибо формальное применение только одного критерия не допускается соборным разумом Церкви. Вследствие чего «святость должна быть запечатлена блаженной кончиной в общении с Церковью или даже мученичеством за Христа. Святость жизни св. отцов служит:
a) ручательством духовной опытности их, как руководителей в святой христианской жизни,
b) основой их глубокого проникновения в истины христианского вероучения, по принципу ,
c) залогом их беспредельной преданности к истине и Церкви, как церковных учителей и защитников интересов Церкви.»
Поэтому третий критерий – признание Церкви – является главным и решающим фактором в определении границ понятия «отцы Церкви.» Впрочем, и здесь признание Церкви нельзя полностью отождествлять с канонизацией. Сонм святых на небесах – бесчисленен и не все святые горней Церкви, бывшие «тайными делателями Царства Божьего,» известны нам, поскольку знаем мы лишь отчасти и проникнуть в сокровенную суть великой тайны Церкви нам, пребывающим в «юдоли печали,» не дано. Канонизация святых лишь только намечает контуры этой великой тайны. Ибо «в отношении к некоторым лицам Церкви еще не довольно прошло времени, чтобы узнать волю Божию о них, прославляющую святых своих по своему усмотрению. Потому, если высокие качества известных лиц, их высокая образованность и подвижническая жизнь, не подлежат сомнению и они пользуются уважением Церкви, хотя и не в числе святых: то, не дозволяя себе без воли Духа Божия называть их св. отцами, должны мы признавать их знаменитейшими учителями Церкви, иначе, следуя примеру Церкви, должны называть их блаженными учителями, блаженными отцами и ставить вслед за св. отцами. Таковы, например, патриарх Фотий, .»
Четвертый же критерий (древность), выдвигаемый католическими богословами, не признается, как отмечалось выше, православными патрологами. Исходя из него, католические ученые завершают собственно патрологию на греческом Востоке св. (начало VIII в.), а на латинском Западе – (VII в.). Православную же точку зрения на сей счет ясно выразил покойный отец : «Наша Церковь учит, что божественное Откровение не ограничено никакими хронологическими рамками. Дух святой действует через людей всех времен, и Церковь «узнает» в людях своих «святых отцов» не по причине древности, а руководствуясь своей внутренней интуицией, на основании которой и формируется Предание.» Вследствие этого наука патрология, собственно говоря, не имеет конечного хронологического предела, или, если говорить более точно, данный предел устанавливается грядущим концом бытия этого тварного мира и человечества.
Таким образом, святые отцы Церкви суть «надежнейшие руководители в деле религиозного знания; в их писаниях заключено апостольское Предание, посему все споры о вере, о правилах благочестия и благочиния церковного необходимо должны быть решаемы при свете святоотеческих писаний; но несомненным доказательством истины служит только единодушное и согласное их учение, только сие учение всякому должно принимать за несомненное правило, а не всякую частную их мысль и не всякое их предположение и исследование. Церковь во все времена имела и имеет нужду указывать для своих чад такие сочинения, которые могут служить предохранением от неверия, заблуждения и нравственных падений; и она во все времена тщательно отличала тех пастырей, которых Бог особенно ущедрил дарами Своей благодати, приуготовлял к борьбе с еретиками и одарил дарами премудрости и ведения; она принимала их писания с особенным уважением и предлагала их в руководство на будущие времена.»
Отмеченный в этом высказывании архимандрита Порфирия принцип «согласия отцов» (consensuspatrum) имеет важнейшее значение для патрологии. Еще в V в. его достаточно четко сформулировал прп. : «Но должно сносить суждения только тех отцов, которые живя, уча и пребывая в вере и в кафолическом общении свято, мудро, постоянно, сподобились или с верою почить о Христе, или блаженно умереть за Христа. А верить им должно по такому правилу: что только или все они, или большинство их единомысленно принимали, содержали, передавали открыто, часто непоколебимо, как будто по какому предварительному согласию между собою учителей, то считать несомненным, верным и непререкаемым; а о чем мыслил кто, святой ли он или ученый, исповедник ли и мученик, не согласно со всеми или даже вопреки всем, то относить к мнениям личным, сокровенным, частным, отличным (secretum) от авторитета общего, открытого и всенародного верования; дабы, оставив древнюю истину вселенского догмата, по нечестивому обычаю еретиков и раскольников, с величайшей опасностью относительно вечного спасения, не последовать нам новому заблуждению одного человека.»
Именно такое «согласие отцов» и делает их авторитетными выразителями Священного Предания. А «Предание – это Дух Христов, оживляющий Церковь и составляющий ее внутреннюю сущность. Подобно человеческому телу, оживляемому душой, и Тело Христово оживляется живущим в Нем Духом Христовым.» Естественно, что святоотеческие творения не объемлют всю полноту церковного Предания, а представляют собой только часть его, наряду с постановлениями вселенских соборов, богослужением, церковными обычаями и т.д. Кроме того, творения святых отцов суть памятники церковной письменности, а в Церкви письменное Предание всегда вторично, но отношению к устному Преданию. Ведь «Христово Предание, живущее и проповедуемое в Церкви пастырями и учителями, только мало помалу записывается, чему в Библии положено как бы идеально-совершенное начало, первообраз. Православно-вселенская Церковь, как благодатная таинница истины Христовой, вдохновляемая и руководимая Духом Святым, всегда создает особую письменность, целый и целостный ряд словесных памятников непогрешимого Предания, коренящегося в ее религиозно-православном самосознании. Таким образом, в Церкви и Церковью всегда записывается только некоторая часть из того, что составляет религиозную сущность ее бытия и жизни всех истинно верующих христиан. Очевидно, что не все богооткровенное учение, не вся религиозная жизнь, не весь, так сказать, догматико-канонический «материал веры,» находящийся и живущий в Церкви, вполне и всецело выражается и запечатлевается в письменных творениях и словесных памятниках церковных.» Разумеется, это отнюдь не умаляет значения данных творений, поскольку письменное Предание является существенной и неотъемлимой частью всего Священного Предания.
Сложнее и запутаннее дело обстоит с обозначением «учители Церкви.» На католическом Западе в 1298 г. декретом папы Бонифация из числа прочих отцов были выделены четыре – Амвросий, Иероним, Августин и папа ; они получили почетное наименование «высокочтимых учителей Церкви» (egregii doctores ecclesiae), «учителей Церкви по преимуществу» (doctores ecclesiae pereminentiam) или «великих отцов Церкви.» Затем к числу этих «преимущественных учителей Церкви» были причислены еще восточных четыре отца: , и . Позднее титул просто «учителей Церкви» (doctores ecclesiae) усвоили целому ряду как восточных ( , ), так и западных церковных писателей ( , Фоме Аквинату, Бернару Клервосскому, Петру Дамиану и пр.). А «в православной Церкви и у православных патрологов наименование «учителя Церкви» не имеет устойчивого и строго определенного значения. Иногда оно прилагается, как особенно почетный титул («великий вселенский учитель»), к знаменитейшим из отцов Церкви ( , и ); большею же частью употребляется в отношении к наиболее выдающимся из церковных писателей, которые не удостоены Церковью почетного звания «отцов Церкви,» но известны своими высокими качествами, исключительной образованностью, подвижнической жизнью и пользуются уважением в Церкви, хотя и не в числе святых (например, Иероним, Августин, ), и по своему значению близки к отцам, стоя в тесной связи с ними. Впрочем, каких-нибудь определенных указании в этом отношении не выработано, почему у нас отцам Церкви противополагаются просто церковные писатели, т.е. такие писатели, которые не имеют некоторых святоотеческих свойств, – не отпечатлели в своей жизни и сочинениях в совершенной чистоте и целости преданной веры Церкви, но до конца жизни пребывали в духовном общении с Церковью и т.п., каковы, например, названные Климент Александрийский, Ориген, С.Л. Епифанович , в отличие от , на сей счет высказывается так:
«Надо заметить, что у нас неправильно называют «учителями» церковных писателей, которые погрешали в истории и не удостоены имени св. отцов, между тем, как наименование «учитель Церкви» более почтенно, чем «отец Церкви» и усвоено немногим из них, которые были корифеями и вождями в борьбе против ересей. Гораздо правильнее поэтому всех, не причисленных к лику отцов, называть «писателями церковными» (ecclesiasticiscriptores). К ним неприложимы признаки отцов Церкви, глазным образом по отсутствию православия в их воззрениях по некоторым пунктам учения и, следовательно, по отсутствию общения с Церковью. Авторитет за ними Церковью не признается, причем это непризнание их выражается или в форме оставления их без внимания при перечне свидетелей Священного Предания и непринятия в святцы, или в форме открытого отвержения.» Однако, на наш взгляд, подобная точка зрения представляет определённую крайность, особенно в отношении древнейшего периода церковной письменности. Дело в том, что некоторые из названных христианских писателей (Климент Александрийский, Ориген) исполняли особое церковное, служение в качестве «дидаскалов» и воспринимались Церковью именно как «учители.» Учитывая такую специфику древнейшего периода церковной литературы (которая, следует заметить, проявлялась достаточно часто и в позднейшие эпохи вплоть до наших дней), мы считаем возможным применять название «учитель Церкви» – к тем христианским писателям, которые подвизались на великом поприще церковного учительств.
Вообще необходимо подчеркнуть, что «и церковные писатели, не имеющие церковного авторитета, равному святоотеческому, также должны быть предметом тщательного и обстоятельного изучения в патрологической науке. И необходимость этого основывается прежде всего, на том, что деление на отцов Церкви и просто церковных писателей возможно только в отвлечении, когда церковный писатель оценивается как личность, выделенная из общего хода церковной жизни и особо рассматриваемая в отношении к ее личным достоинствам, твердости в вере и непоколебимой преданности учению Церкви; но такого деления нельзя произвести, если живо представить себе широкое, часто бурное, течение жизни древней Церкви; здесь непрестанно сменяются отцы Церкви писателями церковными, одни влияют на других, все принимают деятельное участие в жизни Церкви, в её борьбе с внешними и внутренними врагами веры, в раскрытии и обоснования христианской истины, н нет возможности точно расчислить, что должно отнести на счет литературной деятельности признанных отцов Церкви, с одной стороны, и церковных писателей, с другой. Достаточно вспомнить о том влиянии, какое имел церковный писатель на отца Церкви Киприана, Ориген – на выдающихся отцов Церкви IV в., блж. Августин – на богословов западной Церкви. Далее, церковные писатели – богословы и образованнейшие мужи христианской древности – оказали сильное и весьма важное влияние на раскрытие внутреннего содержания христианства, углубление и формирование церковного учения; в подтверждение этого можно указать на Климента Александрийского, Оригена, Августина, Феодорита Кирского. Наконец, и как исторические свидетели о вере и жизни Церкви своего времени церковные писатели имеют весьма важное значение. Что касается, так сказать, юридического права на привлечение к изучению и произведений церковных писателей, не провозглашенных Церковью в качестве «отцов,» то оно в достаточной степени обосновывается на том историческом факте, что православная Церковь ни разу не ставила своею нарочитою задачей определить церковное значение всех церковных писателей и степень точности выражения ими церковного учения.» Поэтому «патрологическая наука не должна наперед устанавливать определенного выбора между произведениями древнецерковной письменности, и одни исследовать, а другие отвергать; все сохранившиеся памятники древнецерковной письменности, весь литературно-исторический материал, оставленный членами древней Церкви, необходимо изучить с той подробностью и обстоятельностью, каких требует значение его в целом и отдельных частях.»
