Вконтакте Facebook Twitter Лента RSS

Древняя русь как особый тип цивилизации. Цивилизация Древней Руси

Скифы — древние племена в Северном Причерноморье, жившие в VII—III веках до н. э. и сумевшие создать достаточно высокую для того времени культуру, которую впоследствии впитали в себя народы Восточной Европы, Западной и Центральной Азии.

В истории цивилизации скифы занимали второе место после греков и римлян, более того, они были прямыми наследниками их культурных традиций. Происхождение скифов до сих пор неизвестно. Несмотря на наличие огромного количества гипотез, и сейчас нельзя с уверенностью сказать, откуда пришел этот народ.

Древнегреческий ученый, «отец истории» Геродот, живший в V веке до н. э., во время одного из своих путешествий посетил Северное Причерноморье и познакомился с нравами и обычаями скифов. Именно он записал две легенды о происхождении скифов, причем одна из них была рассказана ему самими скифами, а другая — эллинами.

Согласно первой легенде, в земле скифов, которая была в то время безлюдной пустыней, у бога Зевса и дочери реки Борисфена родился человек по имени Таргитай. Мальчик быстро рос и вскоре превратился в красивого, сильного юношу. Он женился на прекрасной девушке, которая подарила ему трех сыновей: Липоксая, Артоксая и Колаксая.

Однажды братья шли по полю, и вдруг с неба упало 4 золотых предмета: плуг, ярмо, секира и чаша. Старший брат первым заметил их и захотел взять. Но как только он подошел поближе, золото неожиданно воспламенилось. Затем предметы попытался поднять второй брат, но и его постигла та же участь. Когда же к вещам приблизился младший брат, горение золота прекратилось. Колаксай поднял предметы и отнес их к себе. Старший и средний братья поняли символичность этого события и уступили младшему право управлять царством.

Далее Г еродот рассказывает: «И вот от Липоксая произошли те скифы, которые носят название рода авхатов; от среднего брата Артоксая — те, которые называются катиарами и трапиями, а от младшего царя — те, что называются паралатами; общее же название всех их — сколоты, по имени одного царя; скифами назвали их эллины».

В легенде эллинов рассказывается о Геракле, который, «гоня быков Гериона», прибыл в страну, где ныне проживают скифы, и «так как его застигла вьюга и мороз, то он закутался в львиную шкуру и заснул, а в это время его лошади каким-то чудом на пастбище исчезли». Достаточно интересная оговорка: гнал Геракл быков, а пропали у него лошади. Кто допустил неточность — эллины или Геродот, до сих пор неизвестно.

Согласно данной легенде, в поисках быков (лошадей) обошел Геракл всю землю и пришел в Полесье. Там в одной из пещер он обнаружил странное существо — полудеву-полузмею. Геракл поинтересовался, не видела ли она его лошадей, на что полудева ответила, что кобылицы у нее, «но она не отдаст их ему прежде, чем он не сообщится с нею».

Геракл согласился на ее условия, но полудева, желая продлить их связь, все тянула с возвращением животных. Долго прожили они вместе и нажили трех сыновей. В конце концов она решила отдать Гераклу кобылиц, но перед этим спросила его, что делать с сыновьями, когда они вырастут: оставить у себя или отослать к отцу.

Геракл ответил так: «Когда ты увидишь сыновей возмужавшими, поступи лучше всего так: посмотри, который из них натянет вот так этот лук и опояшется по-моему этим поясом, и тому предоставь для жительства эту землю, а который не в состоянии будет выполнить предлагаемой мною задачи, того вышли из страны». Сказав это, Геракл протянул полудеве лук и пояс с золотой чашей на конце пряжки.

Когда сыновья повзрослели, мать подвергла их предложенному Гераклом испытанию. Старший — Агафирс — и средний — Гелон — не смогли повторить отцовский подвиг и были изгнаны из страны. Младший сын — Скиф — в точности воспроизвел движения отца и стал родоначальником династии скифских царей.

Между тем у древнегреческого историка была собственная точка зрения на проблему происхождение скифов. Согласно его гипотезе, кочевые скифы, жившие в Азии, уставшие отражать постоянные набеги массагетов, удалились в киммерийскую землю и спустя несколько веков основали там свое государство.

Обосновавшись на новых землях, скифы наладили торговые отношения с греками, о чем свидетельствуют найденные археологами посуда и металлические изделия греческого происхождения. Товарно-денежные отношения в те далекие времена еще не были развиты, поэтому за греческую посуду, золотые и бронзовые украшения скифские племена были вынуждены расплачиваться продуктами собственного производства, в основном хлебом.

В те далекие времена у скифов происходил процесс разложения родовых отношений, который нашел отражение в погребальных обрядах. Покойников хоронили в деревянных сооружениях на столбах, в ямах, имитирующих жилище, в катакомбах и в насыпи курганов. Среди погребального инвентаря можно встретить боевые топоры, мечи, панцири и шлемы греческой работы, различного рода украшения, зеркала.

О патриархальном характере отношений свидетельствует факт захоронения свободных женщин в курганах, насыпанных для мужских погребений. Особого внимания заслуживают захоронения молодых женщин, в которых, помимо украшений, было обнаружено оружие. По всей видимости, в то время, пока мужчины совершали завоевательные походы, женщины были вынуждены с оружием в руках защищать свой дом от набегов кочевников.

У скифов существовал институт рабства. На ранних стадиях развития общества рабами становились пленники, захваченные в военных походах. Когда умирал хозяин, его рабы отправлялись вслед за ним в могилу. Несчастных хоронили в согнутом положении с прижатыми к животу коленями.

Основу экономики Скифского государства составляли завоевательные походы на соседние племена. Геродот повествует о походе на мидийцев, который длился целых 28 лет. Уставшие, возвращались скифы в родные места, надеясь найти там уют и покой. Однако их надеждам не суждено было сбыться. Вернувшись домой, «они встретили выступившее против них немалое войско, потому что скифские женщины, вследствие продолжительного отсутствия своих мужей, вступили в связь с рабами…»

Юноши, родившиеся в результате подобных мезальянсов, решили выступить против скифов. Они вырыли глубокий ров протяженностью от Таврических гор до озера Меотиды. Тем не менее скифы сумели преодолеть это препятствие, после чего произошло несколько сражений, победу в которых одержали возвратившиеся воины. Принесенные из похода ценности, принадлежавшие классовым обществам Переднего Востока, оказали огромное влияние на формирование художественного стиля скифов.

В конце VI века до н. э. на скифов пошел войной Дарий — царь могущественной Персидской державы. В количестве 700 тыс. человек войско персов вторглось на территорию Скифии.

Скифская разведка работала великолепно. Военачальники имели представление не только о численности персидских войск, но и о пути их следования. Скифы поняли, что победить персов в открытом бою не удастся. Тогда они пригласили на военный совет царей соседних народов — тавров, агафирсов, невров, андрофагов, будинов и савромат.

Следует заметить, что большинство царей отказалось помочь скифам, утверждая, что «скифы первыми начали войну и теперь персы по внушению божества платят им тем же». Тогда скифы разделили все имеющиеся военные силы на 3 фронта и приступили к защите своей территории, используя методы партизанской войны.

Долгое время скифам удавалось сдерживать натиск персов. За этот период они успели нанести значительный ущерб армии персов. Тогда Дарий послал к ним гонца с предложением или сразиться в открытом бою, или покориться и признать персидского царя своим владыкой.

В ответ скифы сообщили, что сразятся лишь тогда, когда им будет это угодно, и пообещали в ближайшее время отправить Дарию подарки, но не те, которые он ожидает получить. В конце послания скифский царь Иданфирс позволил себе высказать угрозу в адрес персидского царя: «За то, что ты назвал себя моим владыкой, ты мне поплатишься».

Военные действия продолжались, а силы персов все таяли. Геродот рассказывает, что в последние дни войны, когда уже было понятно, за кем останется победа, скифский царь отправил Дарию послов с подарками, состоящими из птицы, мыши, лягушки и пяти стрел. Никаких комментариев к дарам не прилагалось.

Дарий так понял смысл этих подарков: скифы отдаются ему с землей и водой. Стрелы же, по его мнению, символизировали отказ скифов от продолжения военных действий. Однако другой перс, Горбия, знакомый с нравами и обычаями скифов, по-другому истолковал смысл этих подарков: «Если вы, персы, не улетите, как птицы в небеса, или, подобно мышам, не скроетесь в землю, или, подобно лягушкам, не ускачете в озера, то не вернетесь назад и падете под ударами этих стрел».

После отправки даров скифы приготовились к решительной битве. Неожиданно перед строем пробежал заяц и скифы бросились его преследовать. Узнав об этом случае, Дарий сказал: «Эти люди относятся к нам с большим пренебрежением, и мне теперь ясно, что Горбия правильно объяснил мне смысл этих даров». В тот же день скифы окончательно разбили персов и изгнали их из страны.

После победы над персами скифы долгое время жили в мире со своими соседями. Однако нашествие сармат заставило скифов бросить насиженные места и переместиться в Крым. Новая столица Скифского государства стала называться Неаполь скифский.

Последний этап истории скифов связан с их сосредоточением на Крымском полуострове. Территория Скифского рабовладельческого государства стала намного меньше прежнего, сократилось и число соседей. На юге, в Крымских горах, это потомки киммерийцев — тавры, на Керченском полуострове — Боспорское царство и на западном побережье — греческий город Херсонес. Выход в украинские степи им перекрывали сарматские племена.

В этот период особенно тесные отношения сложились у скифов с таврами. Последние, по-видимому, были втянуты в общую политическую жизнь Крыма и уже не были такими дикарями, как рисовали их греческие историки. О контакте скифов с таврами стало известно после изучения погребальных памятников степного Крыма. В частности, в некоторых могильниках археологи обнаружили коллективные захоронения рядовых скифов, характерные для тавров.

Интересно, что в них отсутствовало вооружение. Подобные каменные ящики встречаются в основном в предгорной части Крымского полуострова, то есть рядом с территориями тавров. В начале нашей эры появился новый термин — «тавроскифы», обнаруженный на одной из боспорских надписей. Некоторые исследователи считают, что он может свидетельствовать о частичной ассимиляции тавров со скифами.

Исследованные в последние годы крымские поселения скифов этого периода носят в основном античный характер. Это видно по системе укреплений и жилым постройкам. Наиболее показательным в этом отношении являются Неаполь скифский — город, совместивший в себе варварские и греческие черты; турецкий вал и ров, ограничивающие Крым по линии Перекопа.

Во II веке до н. э. Ольвия, расположенная на периферии государства, стала терять свое былое значение. Все большую роль, особенно в торговле, приобретал Херсонес. Скифское государство, несмотря на то что потеряло значительную часть своих территорий и ослабело экономически, продолжало вести в Крыму довольно активную политику. В первую очередь скифы попытались овладеть Херсонесом и подчинить его себе полностью.

Но Херсонес, заручившись поддержкой понтийского царя Фарнака, который обещал защищать город от варваров, разбил армию скифов и тавров. Война закончилась поражением скифской армии.

Несмотря на наступившие для Скифского царства тяжелые времена и поражение в Крыму, эти события не привели к гибели государства. Историки свидетельствуют, что большую часть войн скифы начинали из-за недостатка денег в государстве. Но после того как они лишились своего былого могущества, поправить свое положение скифы решили другим способом.

Государство решило передавать во владение свои земли тем, кто хотел их обрабатывать, и довольствовались оговоренной платой. С теми, кто отказывался им платить, они воевали.

В этот период скифы уже не могли удерживать в своей-постоянной власти Ольвию, и в I веке до н. э. ее разгромило воинственное племя гетов. После этого скифы частично заселили и восстановили Ольвию, но она уже ничем не напоминала некогда богатый и цветущий город. Тем не менее в знак своей независимости город выпускал монеты с именами скифских царей Фарзоя и Инисмея.

В этот период Ольвия находилась под протекторатом скифов, но они не влияли на общую политическую обстановку, и когда во II веке до н. э. римляне решили включить ее в свою империю, Скифское государство не в силах было противостоять этому.

Следует отметить, что в это время Скифская держава не могла вести самостоятельную политику на Черноморском побережье и тем более противостоять римскому вмешательству. В течение II-I веков до н. э. между Боспором и скифами регулярно происходили конфликты, в результате которых перевес постоянно оказывался на стороне более могущественного Боспорского государства.

Таким образом, Скифская держава к I веку до н. э. уже не была жизнеспособной: ее экономика оказалась окончательно подорванной, торговые связи распадались из-за недоступности пунктов, через которые она постоянно вела торговлю. К тому же в это время началось массовое движение варваров. Большую роль в этом сыграло государство Германариха, объединившее в себе многие племена Северного Причерноморья, которые вместе с сарматами, праславянами и готами проникли в Крым.

В результате их нашествия оказался разрушен Неаполь и многие другие скифские города. После этого набега у Скифского государства не нашлось сил для восстановления. Именно с этим событием историки связывают окончательную гибель Скифского государства, существовавшего с V по II век до н. э.

Геродот сообщает о трех сказаниях о происхождении скифов:

5. По рассказам скифов, народ их - моложе всех. А произошёл он таким образом. Первым жителем этой ещё необитаемой тогда страны был человек по имениТаргитай. Родителями этого Таргитая, как говорят скифы, были Зевс и дочь реки Борисфена богиня Апи. Такого рода был Таргитай, а у него было трое сыновей:Липоксай, Арпоксай и самый младший - Колаксай. В их царствование на Скифскую землю с неба упали золотые предметы: плуг, ярмо, секира и чаша.

6. Первым увидел эти вещи старший брат. Едва он подошёл, чтобы поднять их, как золото запылало. Тогда он отступил, и приблизился второй брат, и опять золото было объято пламенем. Так жар пылающего золота отогнал обоих братьев, но, когда подошёл третий, младший, брат, пламя погасло, и он отнёс золото к себе в дом. Поэтому старшие братья согласились отдать царство младшему. Так вот, от Липоксаиса, как говорят, произошло скифское племя, называемое авхатами, от среднего брата - племя катиаров и траспиев, а от младшего из братьев - царя - племя паралатов. Все племена вместе называются сколотами, то есть царскими. Эллины же зовут их скифами.

7. Так рассказывают скифы о происхождении своего народа. Они думают, впрочем, что со времён первого царя Таргитая до вторжения в их землю Дария прошло как раз только 1000 лет. Упомянутые священные золотые предметы скифские цари тщательно охраняли и с благоговением почитали их, принося ежегодно богатые жертвы. Если кто-нибудь на празднике заснёт под открытым небом с этим священным золотом, то, по мнению скифов, не проживёт и года. Поэтому скифы дают ему столько земли, сколько он может за день объехать на коне. Так как земли у них было много, то Колаксаис разделил её, по рассказам скифов, на три царства между своими тремя сыновьями. Самым большим он сделал то царство, где хранилось (не добывалось) золото. В области, лежащей ещё дальше к северу от земли скифов, как передают, нельзя ничего видеть и туда невозможно проникнуть из-за летающих перьев. И действительно, земля и воздух там полны перьев, а это-то и мешает зрению.



8. Так сами скифы рассказывают о себе и о соседних с ними северных странах. Эллины же, что живут на Понте, передают иначе. Геракл, гоня быков Гериона (чаще - коров), прибыл в эту тогда ещё необитаемую страну (теперь её занимают скифы). Герион же жил далеко от Понта, на острове в Океане у Гадир за Геракловыми Столпами (остров этот эллины зовут Эрифией). Океан, по утверждению эллинов, течёт, начиная от восхода солнца, вокруг всей земли, но доказать этого они не могут. Оттуда-то Геракл и прибыл в так называемую теперь страну скифов. Там его застали непогода и холод. Закутавшись в свиную шкуру, он заснул, а в это время его упряжные кони (он пустил их пастись) чудесным образом исчезли.

9. Пробудившись, Геракл исходил всю страну в поисках коней и, наконец, прибыл в землю по имени Гилея. Там в пещере он нашёл некое существо смешанной природы - полудеву, полузмею (Богиня со змеями, родоначальница скифов, известна по ряду античных изображений). Верхняя часть туловища от ягодиц у неё была женской, а нижняя - змеиной. Увидев её, Геракл с удивлением спросил, не видала ли она где-нибудь его заблудившихся коней. В ответ женщина-змея сказала, что кони у неё, но она не отдаст их, пока Геракл не вступит с ней в любовную связь. Тогда Геракл ради такой награды соединился с этой женщиной. Однако она медлила отдавать коней, желая как можно дольше удержать у себя Геракла, а он с удовольствием бы удалился с конями. Наконец, женщина отдала коней со словами: «Коней этих, пришедших ко мне, я сохранила для тебя; ты отдал теперь за них выкуп. Ведь у меня трое сыновей от тебя. Скажи же, что мне с ними делать, когда они подрастут? Оставить ли их здесь (ведь я одна владею этой страной) или же отослать к тебе?». Так она спрашивала. Геракл же ответил на это: «Когда увидишь, что сыновья возмужали, то лучше всего тебе поступить так: посмотри, кто из них сможет вот так натянуть мой лук и опоясаться этим поясом, как я тебе указываю, того оставь жить здесь. Того же, кто не выполнит моих указаний, отошли на чужбину. Если ты так поступишь, то и сама останешься довольна и выполнишь мое желание».

10. С этими словами Геракл натянул один из своих луков (до тех пор ведь Геракл носил два лука). Затем, показав, как опоясываться, он передал лук и пояс (на конце застежки пояса висела золотая чаша) и уехал. Когда дети выросли, мать дала им имена. Одного назвала Агафирсом, другого Гелоном, а младшего Скифом. Затем, помня совет Геракла, она поступила, как велел Геракл. Двое сыновей - Агафирс и Гелон не могли справиться с задачей, и мать изгнала их из страны. Младшему же, Скифу, удалось выполнить задачу, и он остался в стране. От этого Скифа, сына Геракла, произошли все скифские цари. И в память о той золотой чаше ещё и до сего дня скифы носят чаши на поясе (это только и сделала мать на благо Скифу).

11. Существует ещё и третье сказание (ему я сам больше всего доверяю). Оно гласит так. Кочевые племена скифов обитали в Азии. Когда массагеты вытеснили их оттуда военной силой, скифы перешли Аракс и прибыли в киммерийскую землю (страна, ныне населённая скифами, как говорят, издревле принадлежалакиммерийцам). С приближением скифов киммерийцы стали держать совет, что им делать пред лицом многочисленного вражеского войска. И вот на совете мнения разделились. Хотя обе стороны упорно стояли на своём, но победило предложение царей. Народ был за отступление, полагая ненужным сражаться с таким множеством врагов. Цари же, напротив, считали необходимым упорно защищать родную землю от захватчиков. Итак, народ не внял совету царей, а цари не желали подчиниться народу. Народ решил покинуть родину и отдать захватчикам свою землю без боя; цари же, напротив, предпочли скорее лечь костьми в родной земле, чем спасаться бегством вместе с народом. Ведь царям было понятно, какое великое счастье они изведали в родной земле и какие беды ожидают изгнанников, лишённых родины. Приняв такое решение, киммерийцы разделились на две равные части и начали между собой борьбу. Всех павших в братоубийственной войне народ киммерийский похоронил у реки Тираса (могилу царей там можно видеть ещё и поныне). После этого киммерийцы покинули свою землю, а пришедшие скифы завладели безлюдной страной.

12. И теперь ещё в Скифской земле существуют киммерийские укрепления и киммерийские переправы; есть также и область по имени Киммерия и так называемый Киммерийский Боспор. Спасаясь бегством от скифов в Азию, киммерийцы заняли полуостров там, где ныне эллинский город Синопа. Известно также, что скифы в погоне за киммерийцами сбились с пути и вторглись в Мидийскую землю. Ведь киммерийцы постоянно двигались вдоль побережья Понта, скифы же во время преследования держались слева от Кавказа, пока не вторглись в землю мидян. Так вот, они повернули вглубь страны. Это последнее сказание передают одинаково как эллины, так и варвары.

Геродот. История. IV.5 - 12

Племена Скифии

Основная территория расселения скифов - степи между нижним течением Дуная и Дона, включая степной Крым и районы, прилегающие к Северному Причерноморью. Северная граница неясна. Скифы разделялись на несколько крупных племён. По сообщению Геродота, господствующими были царские скифы - самое восточное из скифских племён, граничащее по Дону с савроматами, занимали также степной Крым. Западнее их жили скифы-кочевники , а ещё западнее, на левобережье Днепра - скифы-земледельцы . На правобережье Днепра, в бассейне Южного Буга, близ города Ольвия обитали каллипиды , или эллино-скифы , севернее их - алазоны , а ещё севернее - скифы-пахари .

В античных источниках упоминается целый ряд других племен обитавших в Скифии или сопредельных территориях, как родственных скифам, так и иноязычных: боруски,агафирсы, гелоны, невры (нервии), аримаспы, фиссагеты, иирки, будины, меланхлены, авхаты (липоксаи), катиары (арпоксаи), траспии (арпоксаи), паралаты (колоксаи, сколоты),исседоны, тавры, аргиппеи, андрофаги

История

Возникновение

Скифскую культуру активно изучают сторонники Курганной гипотезы. Формирование сравнительно общепризнанной скифской культуры археологи относят к VII веку до н. э. . При этом существует два основных подхода к толкованию её возникновения:

§ согласно одному, основанному на так называемом «Третьем сказании» Геродота, скифы пришли с востока;

§ другой подход, который также может опираться на сказания, записанные Геродотом, предполагает, что скифы к тому времени обитали на территории Северного Причерноморья как минимум несколько веков, выделившись из среды преемников срубной культуры .

Расцвет

Начало сравнительно общепризнанной истории скифов и Скифии - VIII век до н. э., возвращение основных сил скифов в Северное Причерноморье, где до этого веками правиликиммерийцы.Киммерийцы вытеснены скифами из Северного Причерноморья к VII веку до н. э. и походами скифов в Малую Азию. В 70-х годах VII века до н. э. скифы вторгались вМидию, Сирию, Израильское царство и, по характеристике Геродота, «господствовали» в Передней Азии, где создали Скифское Царство - Ишкуза, но к началу VI века до н. э.были вытеснены оттуда. Следы пребывания скифов отмечены и на Северном Кавказе.

Тесные отношения с рабовладельческими городами Северного Причерноморья, интенсивная торговля скифов скотом, хлебом, мехами и рабами усиливали процесс классообразования в скифском обществе. Известно о существовании у скифов союза племён, который постепенно приобретал черты своеобразного государства раннерабовладельческого типа во главе с царём. Власть царя была наследственной и обожествлялась. Она ограничивалась союзным советом и народным собранием. Происходило выделение военной аристократии, воинов и жреческой прослойки. Политическому сплочению скифов способствовала их война с персидским царём Дарием I в 512 году до н. э. - во главе скифов были три царя: Иданфирс, Скопас и Таксакис. На рубеже V-IV веков до н. э. скифы активизировались на юго-западных рубежах Скифии. Экспансия во Фракию усилилась при царе Атее, вероятно, объединившим Скифию под своим началом . Это вызвало войну с македонским царем Филиппом II. Однако о том, что Филипп перешел Дунай во время похода на Атея, Юстин не сообщает, а говорит, что Филипп отправил вперед послов, с тем чтобы те сообщили Атею, что он направляется к устью Истра (совр. Дунай) воздвигнуть статую Геркулесу . Исходя из этого вопрос о том, какими территориями владел Атей остается дискуссионным.

В 339 до н. э. царь Атей погиб в войне с македонским царём Филиппом II. В 331 до н. э. Зопирион, наместник Александра Македонского во Фракии, вторгся в западные владения скифов, осадил Ольвию, но скифы уничтожили его войско:

Зопирион, оставленный Александром Великим в качестве наместника Понта, полагая, что его признают ленивым, если он не совершит никакого предприятия, собрал 30 тысяч войска и пошёл войной на скифов, но был уничтожен со всей армией…

Археологическое исследование Каменского городища (площадью около 1200 га) показало, что оно в эпоху расцвета Скифского царства являлось административным и торгово-экономическим центром степных скифов. Резкие изменения в социальном строе скифов к IV в. до н. э. отразились в появлении в Приднепровье грандиозных курганов скифской аристократии, т. н. «царских курганов», достигавших в высоту более 20 м. В них были погребены цари и их дружинники в глубоких и сложных по конструкции погребальных сооружениях. Погребения аристократии сопровождались захоронением умерщвленных жен или наложниц, слуг (рабов) и лошадей.

Воинов хоронили с оружием: короткие мечи-акинаки с золотыми обкладками ножен, масса стрел с бронзовыми наконечниками, колчаны или гориты, обложенные золотыми пластинами, копья и дротики с железными наконечниками. В богатых могилах часто встречались медная, золотая и серебряная посуда, греческая расписная керамика и амфоры с вином, разнообразные украшения, часто тонкой ювелирной работы скифских и греческих мастеров. Во время погребения рядовых скифских общинников совершался в основном тот же обряд, но погребальный инвентарь был беднее.

Скифскую генеалогическую легенду Геродот передает в двух вариантах. Согласно версии, которую Геродот приписывает скифам-борисфенитам, от брака Зевса с дочерью реки Борисфена родился первый человек Таргитай. У Таргитая было три сына. От старшего, Липоксая, произошли скифы рода авхатов, от среднего, Арпоксая - катиары и траспии и от младшего, Колаксая - паралаты. Легенда о прародителях, первом человеке и трех племенных героях-эпонимах тесно переплетается с преданием о золотых предметах: плуге, ярме, секире и чаше, упавших с неба. Чудесные знамения засвидетельствовали, что дары, ниспосланные прародителями, предназначались меньшему сыну Колаксаю. Старшие братья, «поняв… передали младшему все царство». «Так рассказывают скифы о своем происхождении…»,- констатирует Геродот (IV, 5-7) .

Другая версия (Геродот приписывает ее понтийским грекам) достаточно близка к первой, хотя между ними имеются некоторые несоответствия. Так, первый вариант ограничивался упоминанием о прародительнице как о дочери реки Борисфена; вторая легенда описывает праматерь как «существо смешанной породы», «…у которой верхняя часть тела от ягодиц была женская, а нижняя змеиная». Существенно переработана вступительная часть в повествовании о праотце. Тема мифологического праотца, скупо освещенная в первом варианте, приобретает большую насыщенность. Вместо Зевса в понтийской версии выступает Геракл. Его приход и встреча с женщиной-змеей превращается в пространное и занимательное повествование. Всего этого нет в версии, которую Геродот назвал «скифской», противопоставив ее «греческому» варианту. Все остальное в греческой понтийской легенде сохраняет местный колорит. В ней точно также идет речь о трех сыновьях и их соперничестве, удерживается противопоставление младшего и старших сыновей, сохраняется предание о небесных дарах, опознании и признании младшего брата как избранника и истинного наследника царства .

Кроме двух вариантов легенды, передаваемых Геродотом, та же легенда известна в записи Диодора Сицилийского (ок. 80-29 гг. до н. э.). Диодор ссылается на «скифские предания». Придерживаясь этих преданий, Диодор повествует о «рожденной землею деве», у которой «…верхняя часть тела до пояса была женская, а нижняя змеиная». От ее брака с Зевсом родился сын, по имени Скиф, который,«…превзойдя славою всех своих предшественников, назвал народ по своему имени скифами». «В числе потомков этого царя (Скифа) были два брата, отличавшиеся доблестью; один из них назывался Пал, а другой Нап. Когда они совершили славные подвиги и разделили между собой царство, по имени каждого из них назвались народы, один Палами, а другой Нанами» (II, 43. 3-4) .

Как видим, Диодор различает три генерации: легендарных прародителей, их сына и его потомков, среди которых oн выделяет двух братьев, племенных героев-эпонимов, родоначальников отдельных племен. Первый человек именуется у Геродота Таргитаем, у Диодора - Скифом. Племенных предков у Геродота три, у Диодора их два. В Диодоровой записи отсутствует упоминание о небесных дарах, чудесном золоте и знамениях. Оба автора, Геродот и Диодор, согласны в том, что прародительницей скифов была змееногая дева, однако у Геродота в борисфенитской версии они представлена как дочь реки, тогда как Диодор называет ее «землерожденной». Как Геродот, так и Диодор не приводят туземного имени прародителя, называя его Зевсом (Геродот в понтийской версии - Гераклом).

Отцовская тема в скифской генеалогической легенде, очевидно, и во времена Геродота не была достаточно выразительна. Первое место в легенде принадлежало праматери, праотцу отводилось второстепенное место. Его образ в древнейшей части предания подчинен материнской теме. Праматерь - своя и здешняя; она исконная обитательница страны, дочь реки Борисфена. Отец, напротив, не здешний. Согласно одной версии, он далекий небожитель, свидетельствующий о себе чудесными дарами и знамениями; согласно другой - это пастух, случайно забредший в Гилею. Он неожиданно появляется и столь же внезапно уходит.

Б. Н. Граков в своей известной статье о «Скифском Геракле» отметил двуслойный характер легенды , что совершенно правильно; можно было бы говорить даже о ее многослойности. Легенда существовала весьма длительное время, она неоднократно перерабатывалась, пополнялась новыми темами, творилась вновь и вновь. Отцовская тема, привнесенная в первоначальное содержание материнского мифа, когда общественное сознание уже не могло мириться с мыслью о безотцовском происхождении племени, рода или лица, не ослабила значения образа змееногой праматери. Образ праматери-змеи сохранил свою выразительность, тогда как образ праотца не смог приобрести достаточной определенности.

Как уже упоминалось, Геродот и Диодор ничего не говорят о туземном образе праотца. Б. Н. Граков сделал остроумную попытку внести ясность в вопрос об имени скифского праотца, сопоставивши Таргитая борисфенитской легенды с Гераклом понтийской версии. «Греческим,- замечает Б. Н. Граков,-…является прежде всего переименование Таргитая в Геракла» . С этим утверждением необходимо согласиться, поскольку Тарситаю и Гераклу в легенде отведена одинаковая роль предков племенных героев-эпонимов. Однако они не тождественны, так как Геракл, подобно Зевсу, выступает как супруг змееносой праматери, а Тэргитай - как ее сын. Он. первый человек в ранее безлюдной пустыне, «скифский Адам, которого скифы считали сыном Зевса, прижитого им от дочери реки Борисфена» .

Предание о первом человеке отсутствует в греческом пересказе. В результате изменился счет поколений, произошло смещение персонажей, что в свою очередь привело к изменению их генеалогической соотнесенности. Как праотец племенных героев-эпонимов Геракл заменил первого человека Таргитая, но как супруг праматери он заменил не Таргитая, а Зевса борисфенитокой версии.

Скифская генеалогическая легенда - многоплановая. От древнейшей части легенды не трудно отличить позднейшие, в особенности ту часть, которую следует обозначить как «царскую». В легенде нашел отражение переломный этап древней истории Приднепровья, переход к новому общественному состоянию, этап сложения союзноплеменных отношений. Племенная расчлененность сохраняется, однако все резче обозначается тенденция к укреплению межплеменных связей и в конечном счете к слиянию племен. В своем конспекте книги Л. Моргана «Древнее общество» К. Маркс замечает: «Союз племен является ближайшим подобием народа» .

Образование союза племен восходит, по всей вероятности, еще к догеродотовскому времени, более раннему, чем времена Атея или Скилура. Во всяком случае, легенда в том виде, в каком ее записал Геродот, носит вполне сложившийся характер союзноплеменного предания. Вожди отдельных племен в борьбе за союзноплеменную власть нуждались в идеологическом обосновании своих притязаний.

В царском варианте легенды древний материнский миф, носивший некогда характер родового предания, существенно перерабатывается. Ссылка на праматерь приобретает новое значение как доказательство исконной общности всех племен, входивших в данный племенной союз. Согласно легенде, все родственные племена происходят от одной праматери - дочери реки Борисфена по одной версии, полуженщины-полузмеи - по другой.

Наряду с этим в содержание легенды вводится новая тема власти. К материнскому мифу присоединяется предание о реликвиях. Если материнский миф подтверждал единство происхождения авхатов, катиаров, траспиев и паралатов, и сказание о трех братьях провозглашало братскую родственность племенных владык, то предание о реликвиях обосновывало союзноплеменное главенство паралатов, потомков Колаксая. Предание о реликвиях сообщило скифской генеалогической легенде династический характер. В противовес притязаниям соперничающих племенных вождей, легенда отстаивает права паралатов, тех, которые, претендуя та господство в скифском племенном союзе, называли себя потомками Колаксая, младшего из трех братьев. Парапаты - «царские». Они чаще называются царскими, нежели как-нибудь иначе. Это название прочно укрепилось за ними и заставило забыть их давнее племенное имя.

Колаксай - младший. Как младший, в соответствии с законами минората, он - подлинный властитель, владыка всех владык, избранник неба, царь, указанный чудесными знамениями. Легенда нарочито подчеркивает, что признание власти младшего Колаксая было добровольным актом. Братья правильно поняли смысл знамений и добровольно, без принуждения, «передали младшему все царство».

У скифов Поднепровья в V в. до н. э., во времена Геродота, уже существовал вполне сложившийся союзноплеменной культ как общественное установление, имелись реликвии союзноплеменного значения, их почитание, обязательное для всех членов племенного союза, выработанный обрядовый ритуал, цикл годовых празднеств, богатые жертвоприношения, вера в приметы и знамения; существовали, очевидно, и толкователи последних. Пересказавши предание о золотых предметах, дарах, упавших с неба, о происхождении регалий, Геродот сообщает: «Выше упомянутое священное золото цари их ревностно охраняют и ежегодно чтут богатыми жертвами» (IV, 7).

В свете всего изложенного возникает возможность уточнить некоторые положения. Так, по мнению С. А. Жебелева, «своими предками скифские цари считали Зевса» . Б. Н. Граков, трактуя Таргитая как скифского Геракла, видел в нем «родоначальника царской династии» .

В свою очередь, А. П. Иванова, в отличие от других акторов, считает, что «…женщина-змея являлась владычицей скифской земли и родоначальницей скифских царей» . Ту же мысль высказывает М. Ф. Болтенко. Он тоже рассматривает «змею-деву древнейших скифских этногеветических сказаний как родоначальницу древнейших владык Северного Причерноморья» .

К сожалению, с приведенными высказываниями нельзя согласиться. По прямому смыслу легенды, никто из названных персонажей не является родоначальником царской династии. Зевс и праматерь-родители первого человека Таргитая; Таргитай - отец трех племенных героев-эпонимов. Все эти герои-эпонимы одинаково ксаи, но только Колаксай и его потомки - цари. По его имени все борисфениты именовались сколотами.

В заключение раздела следует остановиться на пересказе скифской генеалогической легенды в поэме «Аргонавтики» Валерия Флакка (умер ок. 80-90 гг. я. э.).

Валерий Флакк в своей поэме повествует: «…легион Бизальты и предводитель Колакс тоже божественной крови: Юпитер произвел его на Скифском побережье вблизи зеленой Мираки и Тибисенских устьев, прельщенный (если это достойно веры) полузверским телом и не устрашенный двумя змеями нимфы» (VI, 46-50) . К этому рассказу Валерий Флакк присоединяет упоминание о геральдических изображениях, которые, по его свидетельству, якобы имелись на щитах легионеров. На воинских щитах были помещены зигзаговидные перуны Юпитера, а также символы Колакса - воздушные драконы и змеи с головами, обращенными одна к другой. «Вся фаланга носит на резных покровах (щитах) Юпитеров атрибут - разделенные на три части огни (т. е. перун). Кроме того, сам Колакс собрал воздушных драконов, отличие матери Оры, и с обеих сторон противопоставленные змеи сближаются языками и наносят раны точеному камню» (VI, 54).

Свидетельство Валерия Флакка в высшей степени ценно. Оно подтверждает, что предание о Колаксае и змееногой праматери сохранилось в памяти населения Северного Причерноморья вплоть до первых веков нашей эры, а также и то, что, помимо устного предания, существовали изображения, указывающие на Колаксая и змееногую праматерь.

Многочисленные археологические, находки убедительно показали, что наряду с записями скифской генеалогической легенды у Геродота, Диодора и Валерия Флакка (V в. до н. э.- I в. н. э.) в ту же эпоху в Северном Причерноморье и Поднепровье были широко распространены разнообразные изображения змееногой женщины. Эти изображения встречаются одинаково на геммах, нашивных золотых бляшках одежды и надгробных покрывал, гипсовых налепах деревянных саркофагов, украшениях конской сбруи, плитах каменных зданий и проч.

Наш обзор не претендует на исчерпывающую полноту. Остановимся на некоторых находках, начав с Кубани. Так, на тонкой золотой бляшке из станицы Лабинской (рис. 1, 1) изображена женщина с обнаженной грудью и двумя парами змеиных ног. Опущенными руками она сжимает змеиные шеи. За ее спиной как бы в виде крыльев выступают два драконьих туловища с зубчатой гривой и головами, обращенными одна к другой .

На бляшке, найденной при раскопках кургана у от. Елизаветинской (вторая половина V в.- IV в. до и. э.; (рис. 1,2), изображена женщина без рук с калафом на голове и двумя парами кольцеобразно загнутых змеиных ног. Из-за плечей у женщины, наподобие крыльев, выступают драконьи туловища с зубчатой гривой и головами, повернутыми к женщине на уровне ее лица . М. И. Ростовцев указывает, что змеиные ноги и крылья этой стилизованной крылатой богини «оформлены в виде растительных побегов» ; это, конечно, не совсем верно, поскольку завитки змееголовых крыльев и ног явственно сохраняют свой звериный облик, независимо от растительных побегов в их орнаментальной передаче.

Змееногая на бляшках кургана Большой Близницы (Таманский полуостров, вторая половина IV в. до н. э.; рис. 1, 3-4) представлена в виде бюста, без рук, с обнаженной грудью и калафом на голове . «Вместо рук сделаны два завитка, в которых еще неясно видны основные формы крыльев, тогда как завитки, которыми оканчивается нижняя часть, едва только напоминают эти формы» . Исследователи разошлись во взглядах на бляшки. М. И. Ростовцев отнес их к группе «пластинок в форме крылатой богини со змеями» . А. П. Иванова считает возможным говорить о «широко распространенном в боспорской декоративной скульптуре мотиве - изображениях женской полуфисуры, ноги которой переходят в растительный орнамент» . Думаем, что бляшки из Большой Близницы не имеют прямого отношения к изображениям женщины вместе с растительным орнаментом. Мастер, изготовлявший штамп, со всей очвидностью исходил из образа змееногой женщины. Он дал упрощенную схему, что позволило Л. Стефани писать о «пластинках, изображающих женщину в виде арабеска» .

При дальнейших раскопках Большой Близницы были найдены бляшки (рис. 1, 5) несколько иного типа, а именно с изображением «крылатой женской фигуры в калатосе и исподней одежде; нижняя часть этой фигуры оканчивается тектоническим украшением; руки, в которых она держит какие-то неясные атрибуты, далеко протянуты в обе стороны» . Если полагаться на достоверность рисунка, опубликованного в ОАК за 1866 г. , то нижняя часть женской полуфигуры представляется, как обычно, в виде двух пар змеиноголовых ног. Что касается крыльев, то они, в отличие от прочих изображений, нисколько не похожи по своим очертаниям на змеиные или драконьи, это - птичьи крылья.

Для понимания символики описываемых изображений особое значение приобретают бляшки из Куль-Обы близ Керчи (рис. 1, 6-7) .

Они позволяют лучше уяснить основное содержание образа. Здесь четко переданы очертания драконьих и змеиных голов в профиль, воспроизведена чешуя, покрывающая туловища, и выделены зубчатые гривы на шеях чудовищ. В согнутой левой руке змееногая женщина держит голову-маску бородатого мужчины (по мнению А. Ашика ) или маску бородатого сатира или пана (по Л. Стефани ). Рауль-Рошетт считает, что женщина держит за рога голову Пана с бородой . Эту же мысль поддерживает Д. Б. Шелов, указывая, что «сатир, служащий лицевым типом пантикапейсхих монет IV века, связан с местным культом змееногой богини» .

В отличие от других изображений, на бляшке из Куль-Обы туловища драконов с змеевидными головами и небольшие крылья за спиною женщины изображены в отдельности, расчленены . Что касается нижней части женской полуфигуры, то Рауль-Рошетт на пластинке из Куль-Обы различал две пары туловищ: одну, по его мнению, грифонов и другую - змей .

До сих пор речь шла о нашивных бляшках. Раскопки в Керчи и ее окрестностях дали находки налепов, украшавших саркофаги. Отлитые из гипса или алебастра изображения не всегда бывают выразительны. Так, было бы трудно решить, представляют ли серповидные крылья у гипсовой фигурки змееногой женщины, опубликованной в ОАК за 1891 г. (рис. 1, 8), завитки крыльев или же нечетко воспроизведенные в гипсе изображения драконьих туловищ. Опущенными вниз и раскинутыми в стороны руками женщина сжимает шеи верхней пары змей. Змеи нижней пары свернуты в двойной клубок, как если бы художник-мастер хотел придать им вид орнаментальных волют, превратив их в условный знак, напоминающий схематические украшения из гипса на том же саркофаге .

Изображения змееногой женщины, встреченные в синдо-меотском и боспорском искусстве, характерны не только для юго-восточной, но и для юго-западной части Крыма. Они одинаково представлены как в археологических памятниках Пантикапея, так и Херсонеса. Так, в 1893 г. при раскопках могильника в Херсонесе у южной городской стены в каменном гробу с детским погребением были найдены «три нашивные золотые пластинки с изображением грифона, льва и женской фигуры с завитками вместо ног» . На голове у женщины (рис. 1, 9) калаф обычного типа, грудь обнажена, руки опущены вниз и сжимают шеи змей. За спиною женщины вместо драконьих туловищ двойная пара крыльев. Нижняя часть женской полуфигуры представлена в виде трех пар симметрично расположенных завитков. Змеи изображены отдельно от завитков ног.

Можно сказать, что в этом случае мотив змееногой женщины превращается в мотив женщины с змеями .

Из других находок в Херсонесе назовем грузило для рыболовных сетей в виде усеченной пирамиды с изображением «голой женщины, вывороченные ноги которой изображают две змеи» , а такжё гемму из яшмы c резным изображением змееногой женщины .

Особый интерес представляет находка, сделанная при раскопках в Херсонесе в 1905 г. . Дело в том, что нашивные бляшки с изображениями грифона, льва, змееногой женщины встречаются в отдельности. Тематическая взаимосвязь, то, как они нашивались на одежду и погребальные покрывала, остается неясной. Найденный в 1905 г. обломок карниза от храма или здания (рис. 1, 10) позволил раскрыть сюжетную линию связей. Грифон и женщина изображены на камне вместе. Женщина с калафом на голове змееногая. У нее нет крыльев; вместо ног две пары завитков с волютами на концах. Правой рукой, согнутой в локте, она касается шеи грифона. К. К. Косцюшко-Валюжинич писал о «грифоне с львиной толовой и ласкающей его женщине с завитками вместо ног». «Женщина положила руку на шею грифона, как бы лаская его», - замечает Д. Б. Шелов. При всем том, нельзя упускать из вида, что бляшки с изображениями змееногой женщины и грифона составляют принадлежность похоронного ритуала. Для последнего характерны сцены борьбы, пожирания, убийства, преследования. Хищный зверь терзает повергнутого оленя. Змееногая женщина душит, сжимает шеи змей. Не исключена возможность, что в данном случае воспроизведена сцена с подобным сюжетным содержанием.

Среди находок из Херсонеса необходимо остановиться на плитке из глины, обнаруженной в 1946 т. в слое римского времени III-IV вв. (рис. 1, 11). Согласно Н. Пятышевой, «на лицевой стороне пластины высоким рельефом изображена обнаженная женская фигура со стилизованными крыльями за плечами, змеевидными (от колен) ногами, переходящими в стилизованные растительные завитки, концы которых с листьями и цветами находятся в руках изображенной фигуры» . При объяснении рисунка следует иметь в виду, что нижняя часть барельефного изображения змееногой женщины напоминает общий контур гипсового налепа на саркофаге из Керчи (см. выше). В обоих случаях женщина сжимает руками шеи верхней пары змей, тогда как нижняя пара трактована как спирально загнутый внутрь волют без всякого отношения к растительному орнаменту .

В заключение несколько слов по поводу хорошо известного изображения змееногой женщины на конском золотом налобнике из Цимбалки на нижнем Днепре, возле сел. Белозерки . На голове у женщины калаф, грудь прикрыта, длинная одежда перехвачена поясом. Ниже от лона женщина изображена змееногой с двойными туловищами в многоярусной последовательности сначала рогатых драконов, далее грифонов, ниже - завитков с волютами и без них, затем стилизованных ответвлений, образующих пальметку. Книзу до края пластины идут вытянутые побеги, оканчивающиеся змеиными головками на сплетенных узлом шеях. Опущенными руками женщина держит драконов за рога. Рисунок носит все признаки декоративной стилизации. Чтобы заполнить пространство в нижней части пластины, мастер комбинирует, эклектически соединяет различные варианты изображений змеиных и драконьих туловищ, произвольно увеличивает число «ног», завитков, волют, изгибов. С той же целью в верхней части пластины он нарочито пририсовал сверху калафа два вычурной формы побега и пальметку, завершающую собой сложную композиционную конструкцию.

Налобник из Цимбалки не единственный. Наряду с ним следует упомянуть о серебряном блюде Чертомлыцкого кургана с изображением змееногой женщины . Традиционный образ сохранен, но многое изменено и доработано. Изменены очертания калафа. Руки женщины подняты и касаются краев головного убора. По обеим сторонам головы помещены два цветка. Очертания змеиных туловищ превращены в систему сплетений. Изгибы завитков нарочито продолжены и расположены по краям рисунка как чисто орнаментальный мотив. При всем том остается очевидным, что, вопреки высказывавшемуся мнению, здесь представлен не «бюст, вырастающий из чрезвычайно пышного растительного орнамента» , а та же полуфигура змееногой женщины в окружении орнаментальных сплетений, хотя и напоминающих растительные побеги, но восходящих в конечном счете к первичному образу змееголовых ног.

Вопрос о связях легенды в записях Геродота, Валерия Флакка и Диодора, с одной стороны, и соответствующих изображений в декоративном искусстве Северного Причерноморья, - с другой, не совсем ясен. По мнению М. И. Ростовцева, изображения змееногой женщины, представленные на конском налобнике из Цимбалки, нашивных бляшках, украшениях саркофагов римского времени в Пантикапее, подтверждают легенду, приведенную Геродотом . Того же мнения придерживаются Н. Пятышева и А. П. Иванова . Д. Б. Шелов возражает против подобного взгляда и сомневается, можно ли сопоставить эти изображения змееногого божества с легендой о жившей где-то у Днепра ехидне, полуженщине-полузмее, о которой повествует Геродот. Однако ему кажется бесспорной связь «изображений змееногого божества с культом богини, азиатской «владычицы зверей», одним из аспектов которой, вероятно, и является змееногая богини» .

Таким образом, на сегодня среди исследователей наметились две точки зрения. Согласно одной из них, признается связь изображений и скифской генеалогической легенды, согласно другой, эта овязь отрицается. Правда, в последнем случае по вопросу о местных аспектах образа Великой матери, владычицы зверей, между отдельными исследователями нет полного согласия. Если Д. Б. Шелов, как мы видели, склонен сближать образы владычицы зверей и змееногой богини, то В. Ф. Гайдукевич образ владычицы зверей сближает с изображением на глиняном штампе I-II вв. из Илурата, о котором упоминалось выше и который не имеет ничего общего с мифологической темой полужешцины-полузмеи .

В нашу задачу не входит решение вопроса о генетических связях образа Великой матери и змееногой богини. Для нас гораздо важнее отметить типологическое тождество образа змееногой женщины в легенде и на изображениях, общую распространенность этого образа одинаково у окифов-борисфенитов Поднепровья, в синдомеотской среде Приазовья, на Боспоре, в юго-восточном Крыму и на побережье западного Крыма. При этом, отмечая тождество данного образа от нижнего Днепра до Кубани, мы не можем не учитывать, что типологические и генетические связи совпадают далеко не всегда. Типологическое сходство еще ничего не говорит о тождестве происхождения.

О легенде мы должны судить на основании всех доступных нам источников, в том числе на основании устной традиции. Устная сказочная традиция достаточно убедительно сохраняет сюжетную схему, которая свойственна легенде. Хотя сказка утратила свою исконную связь с родом, потеряла свое первичное значение племенного повествования, но во всем прочем сюжетная структура легенды и сказок (речь идет о группе так называемых «волшебных сказок») обнаруживает значительное сходство.

Вводную часть легенды и волшебных сказок одинаково образует рассказ о родителях. В центре событий стоят сыновья. Их обычно три, но только один из иих подлинный герой, наследник и избранник. Признание его приходит после ряда испытаний. Законным наследником становится младший брат в соответствии с бытовавшими некогда нормами минората; соперники изобличены и отвергнуты, а герой получает царство. Этим обычно и завершается сказка.

Скифская генеалогическая легенда со всей очевидностью укладывается в рамки того же сюжетного построения, которое впоследствии ляжет в основу соответствующей группы волшебных сказок . Данная сюжетная схема уже окончательно сложилась к V в. до н. э.; к этому времени она бытовала в Поднепровье, однако это вовсе не значит, что сказки и легенда, скифский генеалогический миф генетически взаимосвязаны. Не следует упрощать проблему. Морфологическая общность структуры - это одно, происхождение легенды и сказки - другое.

Не иначе решается вопрос о хронологической соотнесенности легенды и изображений. Изображения, о которых шла речь выше, получают распространение примерно с середины IV в. до в. э. По сравнению с записью легенды у Геродота они появляются лет на 50 позднее, в иных исторических условиях чем те, которые породили возникновение скифского союзноплеменного предания. Их распространение связано с развитием городского ремесла, расцветом ювелирного искусства, достигающего высоких ступеней художественного совершенства.

Достаточно сослаться на конский налобник из Цимбалки с изображением змееногой женщины. Мастер, изготовивший этот налобник, предельно усложнил традиционный образ. Для него мифологическая тема - декоративный мотив, повод к созданию орнаментальной схемы, заполняющей свободное пространство пластины. В других случаях изобра¬жение змееногой женщины приобретает вид арабеска, превращается в условный символ, в некий знак, первичное содержание которого улавливается далеко не сразу.

Мы имеем все основания говорить о различных этапах осмысления первичной мифологической темы змеи-праматери. Теряя племенные черты, данный образ в конечном счете срастается с синкретическими культами эллинистического времени. Местные элементы попадают под влияние малоазиатских, античных и прочих культов, взаимно скрещиваются, и в этой пестроте разнообразных скрещений бывает трудно отде¬лить следы местных традиций от привнесенного извне.

Скифская генеалогическая легенда возникла задолго до того, как была записана Геродотом. Она существовала и после него. О бытовании скифского генеалогического предания в I в. до и. э. свидетельствует запись Диодора, в I в. н. э.- запись Валерия Флакка.

К римскому времени относятся алебастровые налепы на саркофагах из Пантикапея, глиняная плитка с изображением змееногой женщины из Херсонеса . О переживаниях тех же представлений, возможно, свидетельствует также обычай носить височные кольца и браслеты с змеи¬ными головками, находки которых встречены в ряде скифо-сарматских могильников, датируемых рубежом и первыми веками нашей эры 49.
Что можно сказать о бытовании мифологического образа праматери-змеи в доскифское время? Некоторые исследователи делали попытки решить этот вопрос, привлекая для подтверждения связей трипольские статуэтки. Так, указывая на «совершенно змеиный изгиб шеи» трипольских фигурок из раскопок И. Я. Стемпковского у сел. Красногорки близ Тирасполя, М. Ф. Болтенко пытался сопоставить их с образом змеи-девы «древнейших скифских этногенетических сказаний» , что, конечно, не решает вопроса.

Еще меньше может дать указание К. Болсуновского на предание о змеях в земле невров. Высказав мнение, что спиральный орнамент трипольской керамики символизирует змею, К. Болсуновский сделал попытку увязать этот мотив с преданием, записанным у Геродота, о змеях, населявших земли невров, где некогда обитали трипольские племена .

Гораздо больше могут дать находки женских фигурок из раскопок раннетрипольских поселений в сел. Сабатиновке на среднем Буге; здесь встречены статуэтки, у которых посредством краски или углубленных линий на ногах изображены змеи . Сабатиновокие статуэтки показывают, что в трипольское время образ родовой матери увязывался с мифологическим представлением праматери-змеи и находил себе воплощение в пластических изображениях женщины о змеиными нотами. Огромный хронологический разрыв, а также отсутствие промежуточных звеньев осложняет решение вопроса о генетических связях мифологического образа полуженщины-полузмеи в трипольское время с аналогичным образом, нашедшим свое отражение в скифской генеалогической легенде.

К сказанному присоединяется еще одна трудность: общая неразработанность вопроса о длительности бытования тех или других мифологических мотивов. Правда, в настоящее время начинают накапливаться необходимые данные. В качестве примера можно сослаться на наблюдения К. В. Тревер, В. Н. Лазарева и В. А. Богусевича относительно образа собаки-птицы (Сэнмурва - Симаргла) . Эти наблюдения убедительно показали, что образ собаки-птицы, засвидетельствованный находками в скифских курганах VI-V вв. до н. э., из кургана близ ст. Елисаветовской, из IV Семибратного кургана и других, находит себе позднейшие соответствия в древнерусском искусстве, в находках из Гнездова, на каменных плитах черниговского Борисоглебского собора (конец XII в.), Георгиевского собора 1234 г. в г. Юрьеве-Польеком и др.

Тан перед нами постепенно открываются в перспективе пути, которые позволят с большей уверенностью, чем это было до сих пор, говорить о сроках и этапах бытования ряда мифологических представлений - образов, относящихся к скифскому времени: полуженщины-полузмеи, собаки-птицы, полуженщины-птицы и т. д.

ПРИЛОЖЕНИЕ к рис. 1

1- ОАК за 1909-1910 гг., стр. 214, рис. 245; 2 - ОАК за 1912 г., стр. 58, рис. 84; 3 - ОАК за 1865 г. Атлас, табл. III, рис. 5; 4 - ОАК за 1865 г. Атлас, табл. III, рис. 4; 5 - ОАК за 1866 г. Атлас, табл. I, рис. 37; 6-7 - Древности Боспора Киммерийского, табл. XX, 8\ А. А ш и к. Боспорское царство, ч. III, Одесса, 1849, рис. 142; 8 - ОАК за 1891 г., стр. 56, рис. 35; 9 - ОАК за 1893 г., стр. 4, рис. 2; 10 - ИАК, 25, 1907, стр. 140, рис. 30; 11 - Н. Пятышева. Культ греко-тавро-скифского божества в Херсо¬несе. ВДИ, 1947, № 3/21, стр. 213

  1. В. В. Латышев. Scythica et Caucasica, т. I, СПб., 1893; стр. 12, 13. ↩
  2. ОАК за 1912 г., стр. 57-58, рис. 84. Бляшка опубликована в перевернутом виде. Очевидно, смысл изображения не был понят.
  3. М. Rostowzew. Skythien und der Bosporus. Berliin, 1931, стр. 290-^291.
  4. OAK за 1865 г., стр. V; ср. Е. Н. Minns. Scythians and Greeks. Cambridge, 1913, стр. 427, рис. 318, 5.
  5. Л. Стефани. Объяснение нескольких древностей, найденных в 1864 году в Южной России. ОАК за 1865 г., стр. 70.
  6. М. Rоstоwzеw. Ук. соч., стр. 402, прим. 1.
  7. А. П. Иванова. Ук. соч., стр. 188; А. P. Iwanowa. Gestalten der ortlichen Mythologie in der Kunst des Bosporus. Das Altertum. Berlin, т. V, 1959, стр. 239.
  8. Л. Стефани. Ук. соч., стр. 70.
  9. ОАК за 1866 г., стр. 8.
  10. ОАК за 1866 г. Атлас, табл. 1, рис. 37.
  11. ДБК, табл. XX, 8; А. Ашик. Боспорское царство, ч. Ill, Одесса, 1849,’ рис. 142; П. П. Сабатье. Керчь и Босфор. СПб., 1851’, стр. 118-119; табл. V, /; М. Rostovtsеff. Iranians and Greeks in South Russia. Oxford, 1922, стр. 73 и 130, рис. 17. стр. 214, рис. 245. Высказывая мнение, что «…львиноголовые грифоны имеют непосредственное… отношение» к культу змееногой богини, Д. Б. Шелов по поводу бляшек из Лабинской замечает, что «на золотых бляшках, изображающих змееногое божество, крылья богини оканчиваются рогатыми головами этих грифонов» (Д. Б. Шелов. К вопросу о взаимодействии греческих и местных культов в Северном Причерноморье. КСИИМК, 34, 1950, стр. 68, рис. 18, 5).
  12. Н. И. Репников. Дневник раскопок Херсонесского некрополя в 1908 году. Херсонесский сборник, II, Симферополь, 1927, стр. 186, рис. 45, 11.
  13. К. К. Косцюшко-Валюжинич. Отчет о раскопках в Херсонесе Таврическом в 1905 году. ИАК, 25, 1907, стр. 140, рис. 30; Н. Пятышева. Ук. со.ч., стр. 214; Д. Б. Шелов. Ук. соч., стр. 69, рис. 18, 6.
  14. Н. Пятышева. Ук. соч., стр. 218.
  15. Следует заметить, что прорись, опубликованная Н. Пятышевой, неточна. Так, дорисованный волют нижнего завитка должен быть обращен внутрь, а не наружу. Черты лица слишком сбиты, чтобы с уверенностью говорить о «бычьей морде» или «опущенных рогах». Спорным является также и то, переходят ли ноги в змееголовые или же растительные завитки, сжимает ли женщина шеи змей или же побеги с листья¬ми, как полагает Н. Пятышева. Правда, в Северном Причерноморье наряду с змеено¬гими изображениями женщины встречаются и изображения растительного типа. На¬пример, на глиняном штампе II-III вв. из Илурата (1949 г.) левая рука на изобра¬жении женщины «заканчивается древесной ветвью («проросшая рука»); по бокам изображены крылатые животные (по-видимому, грифоны)» (см. В. Ф. Гайдукевич, С. И. Капошина. К вопросу о местных элементах в культуре античных городов Северного Причерноморья. СА, XV, 1951, стр. 185-186, рис. 15; В. Ф. Гайдукевич. Илурат. МИА, 85, 1958, стр. 81). Сравни также поколенное изображение женской фи¬гуры с поднятыми вверх руками («поза оранты») и с непропорционально большими листьями вместо кистей рук на огромной мраморной стеле из Керчи"(1911 г.) (см. В. В. Шкорпил. Отчет о раскопках в г. Керчи и на Таманском полуострове в 1911 г. ИАК, 56, стр. 18-19, рис. 7; А. П. Иванова. Ук. соч., стр. 20-202, рис. 7; ее же. Образы местной мифологии в искусстве Босфора. Уч. зап. ЛГУ, 160, вып. 20, 1954, стр. 257).
  16. ОАК за 1868 г., стр. XV; И. Толстой, Н. Кондаков. Русские древности, II, СПб., 1889, стр. 115-116, рис. 99; Е. Н. Minns. Ук. соч., стр. 166 и 269, рис. 54-55; М. Rostovtzeff. Ук. соч.
  17. И. Толстой, Н. Кондаков. Ук. соч., стр. 110-111, рис. 97-98.
  18. А. П. Иванова. Ук. соч., стр. 188.
  19. М. Rostovtzeff. Ук. соч., стр. 107-108, 130.
  20. Н. Пятышева. Ук. соч., стр. 215.
  21. По мнению А. П. Ивановой (Ук. соч., стр. 198), приводимое в легенде «описание этого существа смешанной породы чрезвычайно точно соответствует изображениям его на памятниках Северного Причерноморья».
  22. Д. Б. Шелов. Ук. соч., стр. 65.
  23. На глиняном штампе из Илурата представлена стоящая в центре женщина с распростертыми руками. «Левая рука заканчивается ветвью, на правой помещен крестообразный знак, может быть обозначающий летящую, птицу… Справа и слева у ее ног представлено по крылатому зверю. У зверей, по-видимому, птичьи головы (грифоны?)… Представленная на илуратском штемпеле композиция иконографически напоми¬нает хорошо известное в античном мире изображение владычицы зверей… Однако образ богини здесь осложнен ярко выраженным растительным мотивом».- В. Ф. Гайдуке¬вич. Ук. соч., стр. 81, рис. 76, 77.
  24. В. Пропп. Морфология сказки. Л., 1928, стр. 71-72. В. Я. Пропп выдвинул «тезис о полном единообразии строения волшебных сказок», «о чрезвычайно тесном морфологическом родстве сказок». «Все волшебные сказки однотипны по своему строению»,- утверждает автор (стр. 33, 115, 126).
  25. «Подобное строение обнаруживает и ряд древнейших мифов, причем некоторые мифы дают этот строй в удивительно чистом виде. Это, по-видимому, та область, к которой восходит сказка».- В. Я. Пропп. Ук. соч., стр. 109.
  26. По мнению Н. П. Сорокиной, на глиняной плитке из Херсонеса изображена не полуженщина-полузмея, а полуженщина-полуптица. См. Н. П. Сорокина. Навершие боспорского надгробия с фигуркой из собрания Исторического музея. Тр. ГИМ, 37, 1960, стр. 95-96, примеч. 25. Для подобного объяснения нет достаточных оснований. У полуженщины-полуптицы («сирены») - голова женщины, туловище и ноги - птицы, тогда как у змееногой женщины голова и туловище человеческие, ноги в виде змеино¬головых завитков. Подборка Н. П. Сорокиной интересна как свидетельство того, что в Северном Причерноморье бытовали одновременно оба образа: змееногой женщины и полуженщины-полуптицы; античные образы скрещивались и сосуществовали с мест¬ными мифологическими представлениями и образами.
  27. М. Ф. Болтенко. Ук. соч., стр. 28. А. А. Миллер. Раскопки в районе древнего Танаиса. ИАК, 35, 1910, стр. 100, рис. 21, 3 и 4\ Д. Б. Ш е л о в. Некрополь Тапаиса. МИА, 98, 1961, стр. 75, табл. 34, /7; В. Ф. Гайдукевич. Илурат, стр. 131, рис. 146; В. П. Бабенчиков. Некрополь Неаполя Скифского. Сб. «История и археология древнего Крыма». Киев, 1957, стр. 127, табл. III, 6-8, 10\ Н. А. Богданова. Отчет о раскопках могильника рубежа и пер¬вых веков нашей эры в районе сел. Заветное в 1959 г.; то же в 1960 г. Архив ИА АН УССР; 6. Ф. Покровська. Г. Т. Ковпаненко. Могильник б1ля с. Калантаево. Археолопя, XII, 1961, стр. 137, рис. 7, 1-3.
  28. К. Болсуновский. Символ змия в «Трипольской культуре». Киев, 1905, стр. 6.
  29. М. Л. Макаревич. Середньобузька експедиц:я по досждженню пам’яток три- шльско! культури. АП, IV, 1952, стр. 89-95; его же. Статуэтки трипольского поселе¬ния Сабатиновка II. КСИА, 3, 1954, стр. 94; А. В. Добровольский. Перше Саба- тишвське поселения. АП, IV, 1952, стр. 81, табл. I, 1. ↩ - польско-русский геолог, археолог, палеонтолог, известный исследователь Волыни, Галичины, Подолии и Сибири.
  30. 2017 Умер Михаил Федорович Косарев , крупнейший специалист по археологии бронзового века Западной Сибири, вопросам мировоззрения древнего человека, теории и методологии историко-археологического исследования, автор более 220 научных публикаций, в том числе 9 монографий.

Сколоты (др.-греч. Σκόλοτοι)- самоназвание скифов по Геродоту. Почти 25 веков назад Геродот применил его в следующем контексте:

По рассказам скифов, народ их - моложе всех. А произошёл он таким образом. Первым жителем этой ещё необитаемой тогда страны был человек по имени Таргитай. Родителями этого Таргитая, как говорят скифы, были Зевс и дочь реки Борисфена (я этому, конечно, не верю, несмотря на их утверждения). Такого рода был Таргитай, а у него было трое сыновей: Липоксай, Арпоксай и самый младший - Колаксай. В их царствование на Скифскую землю с неба упали золотые предметы: плуг, ярмо, секира и чаша.

Первым увидел эти вещи старший брат. Едва он подошёл, чтобы поднять их, как золото запылало. Тогда он отступил, и приблизился второй брат, и опять золото было объято пламенем. Так жар пылающего золота отогнал обоих братьев, но, когда подошёл третий, младший, брат, пламя погасло, и он отнес золото к себе в дом. Поэтому старшие братья согласились отдать царство младшему.

Так вот, от Липоксаиса, как говорят, произошло скифское племя, называемое авхатами, от среднего брата - племя катиаров и траспиев, а от младшего из братьев - царя - племя паралатов. Все племена вместе называются сколотами, то есть царскими. Эллины же зовут их скифами

Геродот. История. IV.5 - 6

Вместе с тем зачастую игнорируются другие принципиально важные свидетельства Геродота

IV.7. Так рассказывают скифы о происхождении своего народа. Они думают, впрочем, что со времен первого царя Таргитая до вторжения в их землю Дария прошло как раз только 1000 лет (примерно 1514-1512 гг. до н. э.; комментарий). Упомянутые священные золотые предметы скифские цари тщательно охраняли и с благоговением почитали их, принося ежегодно богатые жертвы. Если кто-нибудь на празднике заснет под открытым небом с этим священным золотом, то, по мнению скифов, не проживет и года. Поэтому скифы дают ему столько земли, сколько он может за день объехать на коне. Так как земли у них было много, то Колаксаис разделил её, по рассказам скифов, на три царства между своими тремя сыновьями. Самым большим он сделал то царство, где хранилось (не добывалось) золото. В области, лежащей ещё дальше к северу от земли скифов, как передают, нельзя ничего видеть и туда невозможно проникнуть из-за летающих перьев. И действительно, земля и воздух там полны перьев, а это-то и мешает зрению.

8. Так сами скифы рассказывают о себе и о соседних с ними северных странах. Эллины же, что живут на Понте, передают иначе (претендуя на более глубокую память: комментарий) . Геракл, гоня быков Гериона (чаще - коров), прибыл в эту тогда ещё необитаемую страну (теперь её занимают скифы). Герион же жил далеко от Понта, на острове в Океане у Гадир за Геракловыми Столпами (остров этот эллины зовут Эрифией). Океан, по утверждению эллинов, течет, начиная от восхода солнца, вокруг всей земли, но доказать этого они не могут. Оттуда-то Геракл и прибыл в так называемую теперь страну скифов. Там его застали непогода и холод. Закутавшись в свиную шкуру, он заснул, а в это время его упряжные кони (он пустил их пастись) чудесным образом исчезли.

9. Пробудившись, Геракл исходил всю страну в поисках коней и, наконец, прибыл в землю по имени Гилея. Там в пещере он нашёл некое существо смешанной природы - полудеву, полузмею Богиня со змеями(родоначальница скифов известна по ряду античных изображений: коммент.) Верхняя часть туловища от ягодиц у неё была женской, а нижняя - змеиной. Увидев её, Геракл с удивлением спросил, не видала ли она где-нибудь его заблудившихся коней. В ответ женщина-змея сказала, что кони у неё, но она не отдаст их, пока Геракл не вступит с ней в любовную связь. Тогда Геракл ради такой награды соединился с этой женщиной. Однако она медлила отдавать коней, желая как можно дольше удержать у себя Геракла, а он с удовольствием бы удалился с конями. Наконец женщина отдала коней со словами: «Коней этих, пришедших ко мне, я сохранила для тебя; ты отдал теперь за них выкуп. Ведь у меня трое сыновей от тебя. Скажи же, что мне с ними делать, когда они подрастут? Оставить ли их здесь (ведь я одна владею этой страной) или же отослать к тебе?». Так она спрашивала. Геракл же ответил на это: «Когда увидишь, что сыновья возмужали, то лучше всего тебе поступить так: посмотри, кто из них сможет вот так натянуть мой лук и опоясаться этим поясом, как я тебе указываю, того оставь жить здесь. Того же, кто не выполнит моих указаний, отошли на чужбину. Если ты так поступишь, то и сама останешься довольна и выполнишь мое желание».

10. С этими словами Геракл натянул один из своих луков (до тех пор ведь Геракл носил два лука). Затем, показав, как опоясываться, он передал лук и пояс (на конце застежки пояса висела золотая чаша) и уехал. Когда дети выросли, мать дала им имена. Одного назвала Агафирсом, другого Гелоном, а младшего Скифом. Затем, помня совет Геракла, она поступила, как велел Геракл. Двое сыновей - Агафирс и Гелон не могли справиться с задачей, и мать изгнала их из страны. Младшему же, Скифу, удалось выполнить задачу, и он остался в стране. От этого Скифа, сына Геракла, произошли все скифские цари. И в память о той золотой чаше ещё и до сего дня скифы носят чаши на поясе (это только и сделала мать на благо Скифу).

11. Существует ещё и третье сказание (ему я сам больше всего доверяю). Оно гласит так. Кочевые племена скифов обитали в Азии. Когда массагеты вытеснили их оттуда военной силой, скифы перешли Аракс и прибыли в киммерийскую землю (страна, ныне населенная скифами, как говорят, издревле принадлежала киммерийцам). С приближением скифов киммерийцы стали держать совет, что им делать пред лицом многочисленного вражеского войска. И вот на совете мнения разделились. Хотя обе стороны упорно стояли на своем, но победило предложение царей. Народ был за отступление, полагая ненужным сражаться с таким множеством врагов. Цари же, напротив, считали необходимым упорно защищать родную землю от захватчиков. Итак, народ не внял совету царей, а цари не желали подчиниться народу. Народ решил покинуть родину и отдать захватчикам свою землю без боя; цари же, напротив, предпочли скорее лечь костьми в родной земле, чем спасаться бегством вместе с народом. Ведь царям было понятно, какое великое счастье они изведали в родной земле и какие беды ожидают изгнанников, лишенных родины. Приняв такое решение, киммерийцы разделились на две равные части и начали между собой борьбу. Всех павших в братоубийственной войне народ киммерийский похоронил у реки Тираса (могилу царей там можно видеть ещё и поныне). После этого киммерийцы покинули свою землю, а пришедшие скифы завладели безлюдной страной.

12. И теперь ещё в Скифской земле существуют киммерийские укрепления и киммерийские переправы; есть также и область по имени Киммерия и так называемый Киммерийский Боспор. Спасаясь бегством от скифов в Азию, киммерийцы, как известно, заняли полуостров там, где ныне эллинский город Синопа. Известно также, что скифы в погоне за киммерийцами сбились с пути и вторглись в Мидийскую землю. Ведь киммерийцы постоянно двигались вдоль побережья Понта, скифы же во время преследования держались слева от Кавказа, пока не вторглись в землю мидян. Так вот, они повернули в глубь страны. Это последнее сказание передают одинаково как эллины, так и варвары.

Геродот. История. IV.7 - 12

Отсутствие в легенде о происхождении скифов от Геракла, в частности, «золота» указывает на её большую древность по сравнению со сказаниями самих скифов о временах Таргитая. При этом по одной из версий скифы существовали и до Геракла, которого обучал стрельбе из лука скиф Тевтар.

По мнению ряда современных лингвистов, «сколоты» является формой иран. *skuda-ta- «лучники», где -ta- являются показателем собира­тельности (в том же значении -тæ- сохранилось в современном осетинском). Примечательно, что самоназвание сарматов «Σαρμάται» (Sauromatæ), как считает Я. Харматта, имело то же значение.

© 2024 Новогодний портал. Елки. Вязание. Поздравления. Сценарии. Игрушки. Подарки. Шары