Причина смерти хюррем султан в реальной жизни. Интересная турция

От «Востока» к «Восходу» Вслед за Ю. Гагариным в полет отправились Г. Титов, А. Николаев, П. Попович, В. Быковский и В. Терешкова. Каждый полет должен был хоть чем-то отличаться от предыдущего, демонстрировать преимущество космонавтики над астронавтикой. С. П. Королев и

Тайны и загадки Луны Луна всегда притягивала взор человека. О ночном светиле, медленно плывущем по темному небосводу, слагали песни, стихи, легенды. И одновременно с ней связывали немало таинственных явлений как в жизни человека, так и в целом в природе.Но прошли столетия,

БИОГРАФИИ ИСКОПАЕМЫХ Самым распространенным металлом в земной коре является алюминий. В недрах земли его содержится восемь процентов, в то время как золота - всего 5 миллионных частей процента. Однако люди долго не знали алюминия: первый слиток его был выплавлен во

Великое мужество и мудрость были в характере Хюррем Султан. Биография этой прекрасной украинской девушки насыщена как праздничными событиями, так и полными горечи страданиями. За маской неприступности скрывалась мягкая и творческая натура, которая могла поддержать беседу на любые темы. Разговор с такой женщиной приносил колоссальное удовольствие мужчинам, что и подкупило в ней турецкого султана.

В данной публикации будут рассмотрены самые важные моменты жизни Хюррем Султан. Биография, фото и другие материалы, представленные в статье, помогут поближе познакомиться с этой выдающейся личностью.

Неизвестное рождение

Место рождения и само происхождение Роксоланы является до сих пор спорным вопросом в историческом контексте. Больше всего распространена версия, что красавица родилась на Украине в Ивано-Франковской области и была дочерью православного священника.

Звали ее на тот момент воистину по-русски - Александра или Анастасия Лисовская, но после пленения турками она обрела новое имя - Хюррем Султан. Биография, годы жизни, которые в ней прописаны, также подвергаются сомнениям, но историки всё же выделили основные даты: 1505 - 1558.

Существует много споров по поводу происхождения девушки, но главные события в ее судьбе были запечатлены на пергаментах в украинских и польских летописях. Благодаря им можно вывести дальнейшую жизненную линию именитой турецкой пленницы.

Судьбоносный поворот

Биография Хюррем Хасеки Султан изменилась после одного события.

Когда ей исполнилось всего 15 лет, на маленький город Рогатин, в котором она проживала вместе с родителями, совершили набег крымские татары. Девушка попала в плен, а спустя некоторое время, после нескольких перепродаж, очутилась в гареме турецкого султана. Там она и обрела своё новое имя - Хюррем.

Отношения между другими наложницами были очень натянутыми и, можно даже сказать, «кровавыми». Виной всему стал один случай, который открыто описывается в различных исторических летописях.

После прибытия в гарем Хюррем стала явным лидером и заслужила большую благосклонность Султана. Другой наложнице Сулеймана - Махидевран, это не понравилось, и она накинулась на красавицу, расцарапав ей лицо и тело.

Этот случай стал вопиющим, повелитель был разгневан, но после этого Роксолана стала его главной любимицей.

Подчинение или влюбленность?

Благосклонность турецкого господина очаровала красавицу Хюррем Султан, биография которой поражает своими удивительными фактами.

Получив особый статус и заручившись доверием господина, она попросилась в его личную библиотеку, что очень удивило Сулеймана. После того как он вернулся из военных походов, Роксолана уже знала несколько языков и могла поддерживать беседу на любые темы, от культуры до политики.

Также она посвящала своему повелителю стихи и танцевала изящные восточные танцы.

Если приводили новых девушек в гарем на отбор, она с легкостью могла устранить любую конкурентку, выставив её в плохом свете.

Притяжение Роксоланы и Султана было видно каждому, кто хоть как-то знаком был непосредственно с их обществом. Но устоявшиеся каноны не могли позволить заключить брак между двумя влюбленными людьми.

Вопреки всему и всем

Но всё же биография Хюррем Султан пополнилась таким знаменательным событием, как свадьба. Вопреки всем правилам и осуждениям, торжество состоялось в 1530 году. Это был невиданный случай в истории царской турецкой общины. Испокон веков султан не имел права брать в жены женщину из гарема.

Свадебная церемония имела невиданный размах. Улицы были украшены яркими декорациями, повсюду играли музыканты, и местные жители находились в невероятном восторге от происходящего.

Также состоялось праздничное представление, в которое вошли номера с дикими животными, фокусниками и канатоходцами.

Их любовь была безграничной, и всё благодаря мудрости Роксоланы. Она знала, о чем можно поговорить, о чем нельзя, где нужно промолчать, а где - высказать своё мнение.

В военный период, когда Сулейман расширял свои территории, красавица Хюррем писала трогательные письма, которые передавали всю горечь расставания с любимым.

Продолжение рода

После того, как султан потерял троих детей от предыдущих наложниц, он склонил Роксолану к тому, что у них должны появиться свои дети. Хюррем Султан, биография которой и так была насыщена нелегкими событиями, согласилась на такой решительный шаг, и вскоре у них появился первенец с именем Мехмед. Его судьба была довольно таки сложной, и прожил он всего 22 года.

Второй сын, Абдулла, умер в возрасте трёх лет.

Далее появился на свет Шехзаде Селим. Он - единственный наследник, который смог пережить своих родителей и стал правителем Османской империи.

Четвертый сын, Баязид, закончил свою жизнь трагически. После смерти матери, он выступил против своего старшего брата Селима, который уже на тот момент правил империей. Это разгневало отца, и Баязид с женой и сыновьями решил бежать, но его вскоре нашли и вместе со всей семьей казнили.

Младший наследник Джанхангир, родился с врожденным пороком - он был горбат. Но не смотря на свой недостаток, он прекрасно развивался интеллектуально и увлекался поэзией. Умер в возрасте приблизительно 17-22 лет.

Единственной дочерью Роксоланы и Сулеймана была турецкая красавица Михримах. Родители девочку обожали, и в её распоряжении была вся роскошь царских угодий отца.

Михримах получила образование и занималась благотворительностью. Именно благодаря ее деятельности в Стамбуле были построены две мечети, архитектором которых был Сианом.

Когда по естественным причинам Михримах скончалась, она была похоронена в склепе вместе со своим отцом. Из всех детей только она была удостоена такой чести.

Роль Роксоланы в культуре

Биография Хюррем Султан была насыщена просветительской деятельностью. Она заботилась о своем народе, которым повелевал её любимый муж.

В отличии от всех остальных наложниц, она получила особые полномочия, а также имела финансовые привилегии. Это привело к тому, что в Стамбуле появились религиозные и благотворительные дома.

На протяжении всей своей деятельности вне царского двора она открыла свой собственный фонд - Külliye Hasseki Hurrem. Его деятельность развивалась активно, и уже спустя некоторое время в городе появился маленький район Аксрай, в котором жителям оказывали целый комплекс жилищных и образовательных услуг.

Исторический след

Непревзойденная и несокрушимая Хюррем Султан. Биография этой женщины являет миру дух славянской нации. Она была беспомощна и слаба сразу после своего прибытия в гарем, но жизненные неурядицы сделали её дух сильнее.

После поднятия на «пьедестал» в царской общине Хюррем все же не смогла удержать статус, даже после рождения первого сына. В её обязанности входило зарождение в ребенке воинского духа, ведь он должен был стать следующим правителем империи. Поэтому она отправилась в провинцию, для того чтобы сосредоточиться на воспитании своего первенца.

Спустя много лет, когда у неё с султаном появились другие сыновья, и они достигли совершеннолетия, Хюррем вернулась на трон и изредка проведывала своих детей.

Вокруг неё пускали великое множество негативных слухов, которые и создали образ женщины со стальным, жестким характером.

Пагубные симпатии

Красота и жизнь Хюррем Султан, биография которой скрывает в себе много интересных фактов, была всегда под жестоким прицелом местных верхушек общества. Сулейман не выносил каких-либо косых взглядов в сторону своей жены, и те, кто посмел ей симпатизировать, сразу приговаривались к смерти.

Также имела место и обратная сторона медали. Роксолана принимала жесточайшие меры к тому, кто симпатизирует другой стране. Заранее в её глазах этот человек становился предателем родины. Таких людей она выловила предостаточно. Одной из жертв стал государственный предприниматель Османской империи Ибрагим. Он был обвинен в излишней симпатии к Франции, и его задушили по приказу правителя.

Но всё же Хюррем Султан, биография которой стала самой загадочной за всю историю Османской Империи, старалась придерживаться созданного образа - семейной женщины и хорошей мамы.

Хюррем Султан: биография, причина смерти

Её подвиги и реформы для государства были значительными, особенно для женщин и их детей, но иногда жестокие меры наказания портили её имидж примерной и доброй женщины.

Нелегкая жизнь Хюррем Султан, биография которой содержит в себе много тайн и ленту безрадостных событий, завершилась тем, что под конец пути у нее было очень тяжело со здоровьем.

Дети и муж делали всё, что было в их силах, но красавица Роксолана угасала на глазах.

Все надеялись на скорейшее выздоровление Хюррем Султан. Причина смерти на самом деле остается спорным вопросом. Официально говорится о том, что Роксолану отравили. Вся доступная медицина была бессильна на тот момент, и 15 или 18 апреля в 1558 году она умерла. Через год тело правительницы перенесли в куполообразный мавзолей, архитектором которого был Мимара Синана. Усыпальница была декорирована керамическими изразцами с рисунками райского сада, а также вырезанными на них текстами стихов, написанных в честь обворожительной улыбки Роксоланы.

Единственная королева в Османской Династии, законная жена Кануни Султана Сулеймана, мать Султана Селима II (1566-1574). Некоторые источники указывают датой её рождения 1504 год.

Поскольку Хюррем умерла до того, как её сын Селим взошёл на престол, она не носила титула «Мехд-и Улья-и Салтанат». Но во время правления её супруга первое время её называли Хюррем Хасеки, после того, как она обрела статус Султанши (королевы), её стали звать Хасеки Султан и Хюррем-шах. Он – самая известная среди всех Хасеки – это почётный титул, дававшийся в 16-18 веках тем наложницам, которые рожали шехзаде.

Новое имя, данное ей согласно гаремным законам, означает «радостная, задорная, счастливая». Венецианский посол Пьетро Брагадино подчёркивает, что Хюррем была не столько красивой, сколько милой и молодой. Её портреты, находящиеся в Топкапы и в зарубежных музеях, тоже не создают впечатление красавицы. Есть даже те, кто говорит, что она совершенно некрасива. На этих картинах она главным образом демонстрирует тонкий курносый носик, хорошо подобранную одежду и осанку, под стать королеве. Она знала русский и арумынский, её письма подтверждают, что она изучила дворцовый турецкий и диванную литературу, а судя по её наработкам, она являлась экспертом в области моды, одежды, тканей и узоров.

Шемседдин Сами – один из писателей, который в своём произведении «Камусюль-алям» на турецком дал короткое жизнеописание Хюррем. Он написал этот энциклопедический словарь в 1891 году во времена правления Абдульхамида II и описал Хюррем таким образом: «Хюррем – одна из жён Султана Сулеймана, мать Султана Селима II, шехзаде Баезида и Михрюмах Султан. По происхождению она русская. Благодаря своей красоте и острому уму она добилась значительного почёта и власти. Но её авторитет и власть не всегда работали на благо, она поспособствовала казни двух Великих Визирей – Ибрагима Паши и Ахмеда Паши. Поговаривают, что это она своими интригами вынудила Падишаха казнить своего сына Шехзаде Мустафу. Хюррем умерла в 965 (1558) году и погребена в личном тюрбе во дворике мечети Сулеймание. В Европе она известна под именем Роксолана.» Как видно автор не скрывает того, что прапрабабка Падишаха Абдульхамида была русской рабыней.

Во дворце не разрешалось упоминать всуе корни иностранных наложниц, а в особенности – Валиде Султан, на которых были женаты потомки Османов, поэтому об их семьях, национальностях и вере лишь ходили слухи и сказания. Рассказываемое о Хюррем как раз из этого разряда. Алдерсон говорит: «Хюррем точно была славянкой», но после этого добавляет: «Помимо легенд о её матери, отце и семье ничего не известно» и что её предыдущее имя Роксолана было выдумано из словосочетания Ля Росса, т.е. русская.

Историк И. Х. Данишменд, который рассматривает происхождение жён Падишахов, пишет: «Хюррем – основательницу Женского Султаната в Османском дворце, известную под именем Роксолана, западные источники упоминают как Ля Руссе или Ля Росса из-за сказаний о том, что она была русской дёнме, т.е. принявшей ислам. Несмотря на это высока вероятность того, что она полячка.» Этот же автор в другом месте своей «Хронологии» указывает: «Существуют версии, что она была русской, полячкой, француженкой или даже черкеской». Некоторые Венецианские и Австрийские послы, приезжавшие в Стамбул в период жизни Хюррем, также пишут о том, что она русская. Приезжавший в 1526 году Венецианский посол Пьетро Брагадино и в 1534 году — Даниелло Людовичи утверждали, что «мать шехзаде русская по происхождению», а служивший некоторое время во дворце ичогланом Менавино пишет, что европейские учёные использовали для неё имя Рокзелан, что означает «русская».

То, что Хюррем считали то русской, то полячкой, можно объяснить тем, что родиной её была Украина, которая в то время находилась на границе с Польшей. После того, как девушка, настоящим именем которой было Александра Лисовская, стала «Хасеки Султан» Великолепного Сулеймана, в Европе она стала известна как «Роза, Росса, Россан, Рузиак, Ля Росса», что означало «роза» или «русская», или же – чаще — под именем «Роксолана», что по-польски означало «украинская девственница». Это имена, под которым она упоминалась при жизни. После смерти же по отношению к ней употребляли только «Хасеки Султан». Район «Аврет-пазары» в Аксарае (Стамбул) стали называть «Хасеки» из-за кюллие, построенного в её честь.

История жизни Хюррем, которая была в Османском дворце не только главной красавицей, но была известная также своим сильным характером, обычно пересказывается так: семья её из Галиции, из Рогатына. Её отец Марсигли (прим.пер – тут автор, скорее всего, допустил ошибку, ибо такого имени в славянских языках не существует, скорее всего, это неправильное прочтения имени Гаврило) был бедным православным священником или епископом. Александра (Хюррем) была одной из обращённых пленниц, которую захватили в одном из возобновившихся набегов на берега Днестра Крымские татары. По традиции тех времён пленников разделяли по полу и другим особенностям, молодых, здоровых и красивых сердары (военачальники) и Паши даровали во дворцы ханам, шехзаде и падишахам. За такой шанс Хюррем заплатила жизнью, прожитой вдали от отцовского дома и родины. Миллер пишет, что Хюррем в возрасте 14-18 лет была подарена Султану Сулейману его хасодабаши (хранитель султанских покоев, глава личной прислуги Султана) Ибрагимом (в будущем Великий Визирь Паргалы Ибрагим Паша). В некоторых письмах Ибрагим Паша не забывает передать «приветствие невестке». Учитывая то, что сам Ибрагим Паша был женат на сестре Султана Сулеймана, очевидно, что эта «невестка» — Хюррем.

Сложно говорить о каких-то схожих чертах в судьбе Хюррем и других бесчисленных девушек с такой же долей, кроме как о похожем начале – пленении и статусе наложницы. Честно говоря, её судьба отличается от всех придворных дам, потому что она – единственная, кому удалось подняться из положения обычной пленницы до свободной женщины и законной жены Падишаха. Невозможно не заметить тот уважительный образ, который она создала себе на международной арене. Если тот факт, что она была инициатором придворных убийств для того, чтобы трон достался одному из её сыновей, правда, то это стоит оценивать в рамках исторической действительности того периода. И думаю, с точки зрения исторической роли женщины стоит пересмотреть и подойти предметно к роли Хюррем во внутренней и внешней политике, влюблённости в неё Падишаха на протяжение 40 лет, её любви к изящным искусствам и благотворительности, литературному таланту и вкладу в гаремную жизнь. Сложно отрицать, что Хюррем была яркой, необычной и неординарной личностю.

Нет никакого документа или надёжного сведения, подтверждающего то, что Хюррем попала во дворец в Манисе в то время, как Сулейман ещё был шехзаде и наместником в Манисе. Поскольку она родила самого старшего сына Мехмеда в 1521 году, т.е на втором году правления Султана Сулеймана, скорее всего, она попала прямиком в гарем Стамбульского дворца. Доказательством того, что она могла попасть во дворец в Манисе служит тот факт, что, насколько красивыми бы девушки ни были, несколько лет они проводили за обучением, и только потом их представляли Султану или Шехзаде. Период обучения Хюррем выпадает на 1510-е годы, но она могла провести их в Крыму в Ханском дворце, во дворце в Манисе, в Стамбульском дворце или же под присмотром хранителя Султанских покоев Ибрагима Паши.

Посол Бусбек пишет: «Самого старшего сына Сулеймана – Мустафу – родила крымская наложница. От Роксоланы же у него четверо сыновей. Эта женщина имеет законный брак с Султаном. Имена их сыновей: Мехмед, Селим, Баезид и Джихангир». Если записанные даты правильна, то в 1521 году Хюррем родила Шехзаде Мехмеда, в 1522 – единственную дочь Михрюмах, в 1523 – Шехзаде Абдуллаха, в 1524 – Шехзаде Селима, в 1525 – Шехзаде Баезида. Будущий Падишах Селим родился в 1524 году в мае во время празднования во дворце свадьбы. Придворные толкователи истолковали это на удачу Селиму, но и предсказали, что, скорее всего, он будет любителем выпивки и развлечений. В истории Османов больше нет ни одной хасеки, равной Хюррем в фертильности, ни одна хасеки не рожала пять детей за пять лет. Алдерсон указывает 1522 год как год рождения и Михрюмах, и Абдуллаха, но это невозможно, поскольку они не были двойняшками. Очевидно, что этот рекорд, на который она положила свою красоту и молодость, был поставлен благодаря любви Султана.

В те годы, когда Сулейман и Хюррем собирали щедрые плоды своей любви, Венецианский посол в Стамбуле Пьетро Брагадино записал в своём отчёте, отосланном в Венецию, слух, который, несмотря на толстые дворцовые стены, достиг его ушей. Дипломат подчёркивает, что Султан совершенно позабыл о матери своего старшего Шехзаде Мехмета Гюльбахар (Махидевран) и уделяет внимание только матери своих других троих шехзаде. То, что эта любовь была взаимной, доказывают письма Хюррем, сохранившиеся во дворце. Например, письмо со следующими любовными словами: «Мой Султан, мой шах, любимый всем сердцем и всей душой, услада души моей», написанное в 1526 году Падишаху, вышедшему в поход, является документов, удостоверяющим её любовь к Сулейману.

С другой стороны, другой Венецианский посол Навагеро описывал изнурительную борьбу Хюррем с остальными хасеки – Гюльфем и матерью Шехзаде Мустафы Гюльбахар Махидевран в попытке выдворить их из гарема. Если доверять написанному этим послом, то Махидевран исцарапала Хюррем лицо и таскала её за волосы. Но в итоге этой неистовой драки влияние Хюррем на Сулеймана возросло, а Махидевран была сослана к сыну в Манису, где он был наместником.

Свидетелем ещё одного занятного события стал англичанин сэр Джордж Янг через 4 года после этого, в 1530 году. Этот дипломат описывает пышную церемонию свадьбы и бракосочетанию, устроенную как во дворце, так и на Атмейданы, и, по этому случаю, дарование Хюррем Султан звания Хасеки Султан. Янг пишет, что во время длившихся несколько дней гуляний на Атмейданы выступали акробаты и фокусники, были выступления диких животных: устраивались стрелковые соревнования, прежде всего в метаниях копья, были разыграны военные битвы. Все эти представления Султан Сулейман смотрел в окружении многочисленного гарема в расшитой золотом одежде, которую может носить только Падишах. К чему всё это? Нужно ли устраивать свадебные гуляния для 35-летнего умного и могущественного Падишаха и 25-летней матери пятерых детей Хюррем так, будто они только-только женятся? Описываемая Янгом «свадьба» в 1530 году – это Сур-ы Хюмаюн, празднества в честь обрезания шехзаде. Соответственно, нет ничего странного, что за гуляниями наблюдала и мать Сулеймана Хафса Султан, и его Хасеки Хюррем и другие высокопоставленные женщины гарема. То, что Сулейман даровал Хюррем свободу, по шариату обязывало его на ней жениться. Поскольку Сур-ы Хюмаюн (дворцовые празднества) было очень затратной и трудной в организации затеей, в это время обычно проводилось несколько свадеб и обрезаний одновременно. Свадьбу Сулеймана и Хюррем тоже отпраздновали во время Сур-ы Хюмаюн. Число и месяц бракосочетания точно не известны, но Мустафа Али в своей работе «Кюнхю’ль-Ахбар» пишет «taht-ı nikah-ı padişahide» (под бракосочетанием Падишаха), что подтверждает факт свадьбы.

В «Истории» Солакзаде под заголовком «Церемония обрезания их высочеств великих шехзаде» очень детально описана церемония, начавшаяся 21 Шевваля 936 года по Хиджре (19 июня 1530 года по григорианскому календарю) и длившаяся несколько дней, автор рассказывает даже о чашах, в которых визири подавали Падишаху шербет, но при этом никак не намекает на свадьбу с Хюррем. Помимо этого Солакзаде пересказывает известную историю о том, как Ибрагим Паша сравнивал свою свадьбу (1524 год) с церемонией обрезания шехзаде (1530 год): «Сутан Сулейман спросил Макбуль (угодного) Ибрагима Пашу: «Скажи-ка мне, а чья церемония был роскошнее: твоя или моя?» Ибрагим молвил в ответ: «Роскошнее моей свадьбы ещё церемонии не было. Потому что ко мне гостем явился сам Падишах Буды, Египта и Дамаска, Великий Султан своего времени Сулейман». Таким образом он завуалировано сравнивает две свадьбы.

Бусбек в своих «Турецких письмах», основываясь на услышанном, рассказывает интересные вещи об этом никяхе (бракосочетание в исламе), о любви Хюррем и Сулеймана и о том, почему другие Султаны не заключали никях со своими наложницами. Например, прогуливаясь однажды по Стамбулу он увидел двух гиен, о которых «Турки, как и люди более древних веков, полагают, что в делах сердечных они очень благородны». Хозяева не захотели продать ему этих гиен, ссылаясь на то, что подготовили их для жены Султана. Более того, согласно слухам, Хюррем привораживала Султана, чтобы продлить его любовь! В те времена тема приворота была одной из самых распространённых тем слухов. Люди не могли поверить, что Султан безумно влюбился в женщину-рабыню, поэтому и считали, что Хюррем – «ведьма» и приворожила Сулеймана.

Бусбек так описывает получение Хюррем права на законный брак: «Одалиски получали право на свободу после того, как рожали детей. Жена Сулеймана Роксолана воспользовалась этим законом. Она родила Сулейману ребёнка ещё будучи рабыней. Поэтому стоило ей только получить право на свободу, как она прекратила какую-либо связь с Сулейманом. Сулейман её очень любил. Для возобновления отношений она поставила условием законный брак. Это было поведение, противоречащие Османским законам. Единственное, что отличало законную супругу от одалиски – это приданое. Ни у одной из рабынь приданого не было. »

Описывая смерть Шехзаде Мустафы Бусбек касается и темы любви и брака между Хюррем и Сулейманом: «У Сулеймана был сын от одной из наложниц (Махидевран). А от Роксоланы появились другие дети. Он так любил эту женщину, что сделал её своей законной женой и даровал ей приданое. Среди турок приданое – это признак законного брака. Таким образом Сулейман совершил поступок, противоречащий традиции всех предыдущих султанов, потому что ни один из них не женился со времён Баезида I. Проигравший в битве Баезид попал вместе со своей женой в плен к Тамерлану, ему пришлось вынести огромное количество страшных пыток. Но самой невыносимой пыткой для него стало насилие, совершённое над его женой. Султаны, правящие после Баезида, помнили об этом событии и избегали женитьбы. Что бы ни было уготовано им судьбой, больше они не хотели испытывать таких страданий. Детей им рожали женщины в статусе наложниц. По их мнению, страдания, которые могут прийтись на их долю, сравнительно легче, чем те, которые довелось бы пережит законной жене. »

Хюррем прожила с Сулейманом практически 40 лет, из них первые 10 как наложница-хасеки, а последующие 28 лет после 1530 года и до самой смерти как Хасеки Султан (свободная законная супруга). В это время она фактически была королевой при Сулеймане Великолепном. Через год после того, как Хюррем получила этот почётный титул, в знак благодарности за свободу и брак она родила последнего ребёнка – Джихангира. Этот Шехзаде, рождённый уже от свободной женщины, в отличие от своих старших братьев имел физический недуг – он был горбатым и очень чувствительным. Всё своё детство он провёл во дворце с матерью Хюррем и старшей сестрой Михрюмах, получая образование – изучая риторику, религию, историю и искусство.

Смерть свекрови Хюррем Хафсы Султан в 1534 году позволило Хасеки укрепить свои позиции в гареме. Считается, что некоторые покои личного Султанского гарема, который в то время находился в Старом Дворце в Баезиде, в 1540-х годах были перенесены в Новый Дворец. Но наверняка порядки в гареме в тот период неизвестны.

Конечно, о жизни гарема существует много выдуманных историй. Но несомненно, что Хюррем проводила всё время со своим возлюбленным Падишахом в то время, как он находился в Стамбуле и Эдирне во время коротких перерывов между походами. Некоторые историки утверждают, что после смерти Хафсы Султан, которая благодаря своему авторитету обеспечивала равновесие сил в гареме, Хюррем стала использовать своё влияние на Сулеймана во дворцовых интригах. Эти историки полагают, что первым её политическим убийством была казнь Великого Визиря Макбуль Ибрагима Паши через два года после смерти Хафсы Султан. Хотя и поговаривают о том, Хюррем сыграла роль в убийстве Ибрагима Паши и его превращении из Makbul (угодного) в Maktul (убиенного) в одну из ночей Рамадана 1536 года, когда он гостил в Султанском дворце, но реальная причина казни на самом деле не достаточно ясна. И. Х. Узунчаршилы в «Османской Истории», ссылаясь на намёки в тексте Künhü’l-Ahbar Али, пишет: «Главной опасностью для Ибрагима Паши была любимая жена Султана Сулеймана Хюррем Султан. Эта женщина благодаря своей красоте и наличию нескольких шехзаде завоевала небывалую любовь Падишаха. Султан Сулейман в случае своей смерти предпочёл бы видеть на престоле Шехзаде Баезида. Но в то время старшим сыном был Шехзаде Мустафа. Ибрагим Паша по возрасту был сторонником правления Мустафы. Поэтому первостепенной задачей Хюррем Султан было убрать со своего пути Ибрагима Пашу. » Однако Али говорит о совершенно иной причине: «Временами пребывая в прекрасном расположении духа он называл Александра Македонского турком, но иногда он подсмеивался над ним, забывая, что великий предок пришёл из Туркестана. »

И. Х. Данишменд настолько преувеличивает роль Хюррем Султан в вышеупомянутом событии, что это впору назвать клеветой. Он пишет: «До смерти Валиде (Хафсы) Султан Хюррем не играла заметной роли в гареме и особенно не вмешивалась в политические процессы. Но кончина Хафсы Хатун породила много у кого в Султанском гареме новые амбиции. И главным актёром на этой закрытой сцене была Хюррем Султан. Подковёрные игры Хюррем начались с противостояния Шехзаде Мустафе. Этот сын Кануни от Гульбахар Хатун, который, помимо того, что бы прямым наследником престола, обладал недюжими талантами. Он стал завоёвывать любовь народа и, в особенности, армии. А шехзаде Хюррем при этом оставались в тени. Также говорится о том, что поддерживал Мустафу и Макбуль Ибрагим Паша. Именно поэтому Хюррем Султан видела в лице Великого Визиря врага и постоянно настраивала Кануни против Ибрагима Паши. В итоге ей удалось убедить Султана Сулеймана, что Паргалы Ибрагим сам положил глаз на Османский престол. Поговаривают, что Хюррем Султан была противницей последнего похода на Иран из-за интриг, которые плёл посол Франции Жан де ла Форе. » Все эти сведения основаны на некоторых посольских отчётах и неподтверждённых исторических данных.

М. Таййиб Гёкбильгин в «Исламской энциклопедии» в статье «Хюррем Султан» пишет: «Хюррем Султан действовала против Ибрагима Паши и была заодно с его врагами. Во время похода на оба Ирака Хюррем написала Султану Сулейману письмо, в котором она рассказывала о детях, особенно подробно она упоминала о состоянии Джихангира и его горба, а также Барбарос Хайреддин Паша передавал добрые вести из Дунайского похода. Несмотря на то, что в этом письме Хюррем передавала своё почтение Великому Визирю, очевидно, что она значительным образом повлияла на Падишаха по части казни Ибрагима после возвращения из похода. » Трактуя события таким образом автор ссылается на «Историю Османской Империи» фон Хаммера.

Некоторые местные и зарубежные писатели, создавшие романы на основе неподтверждённых исторических данных, описывают драматические сцены с участием Хюррем, Махидевран, Гюльфем, Хафсы Султан и т.д., но это не имеет под собой никакой исторической основы. Ведь Махидевран покинула Стамбул в 1530 году вместе с сыном, выехавшим в санджак. После удушения сына в 1533 году она жила затворнической жизнью в Бурсе и там же умерла. Любые сведения о другой сопернице Хюррем Гюльфем и информация о драке между хасеки очень сомнительны. Наоборот, Хюррем в одном их писем, написанных Падишаху, передаёт приветствие от «Вашей наложницы Гюльфем». Также личной трактовкой авторов является утверждение, что «после отъезда Махидевран из Стамбула и смерти Хафсы Султан Хюррем получила неограниченную власть над гаремом». Ахмет Рефик даже утверждает, что столетний период под названием «Женский Султанат», когда дворцовые дамы имели беспрецедентное влияние на Падишаха, начался именно с Хюррем.

Переписка Сулеймана с Хюррем и строки его газелей, полные любви, свидетельствует о том, что их сувства даже в преклонном возрасте не потеряла своего пыла. В то время существовала традиция, по которой матери должны были сопровождать своих сыновей в санджаки, а Падишах в это время обзаводился новой хасеки. Но Хюррем не последовала этой традиции. Более того, судя по некоторым строкам её писем, она оставалась во дворце, чтобы следить за политической ситуацией и давать в этой связи советы Кануни. Например, во время Турецко-венецианской войны в 1537 году в письме, которое Хюррем написала из Стамбула, она упоминает об эпидемии чумы, угрожавшей столице, и о том, что нехватка постоянных и надёжных новостей из похода становится причиной возникновения городских слухов. По предложению из письма «если одну-две недели не является посланник, народ начинает волноваться, начинают ширится разнообразные слухи» становится понятно, что Хюррем следит за обстановкой в столице.

Единственная дочь Сулеймана и Хюррем в 1539 году выходит замуж за хорвата Рюстема Пашу, бейлербея Диярбекира, известного в народе как «Вошь фортуны» (чьё величие от вши). Естественно, когда речь зашла об этом замужестве и об обрезании Баезида и Джихангира, во дворце устроили ещё одну пышную церемонию. Замужество Михрюмах с Рюстемом Пашой было первым этапом плана Хюррем, согласно которому престол должен был достаться одному из её родных сыновей. Бусбек, следивший за развитием событий, пишет следующее: «Мачеха (Мустафы Хюррем) делала всё для того, чтобы трон достался одному из её сыновей. Имея статус жены, она хотела лишить Мустафу его законного права и привилегий, дарованных его положением. Чтобы добиться своего, она воспользовалась помощью и поддержкой Рюстема Паши. Отдав Султанскую дочь Рюстему, она обязала последнего работать на пользу собственного плана. Их выгода от этого была обоюдной. »

Для начала Рюстем Паша был назначен визирем в Диване и переехал в Стамбул; следующим шагом был перевод старшего Шехзаде Мустафы, сына Махидевран, из Манисы в Амасью в 1541 году. В Манису, в которую направляли престолонаследных шезхаде, направить старшего сына Хюррем – Мехмеда, среднего Селима – в Караман, а Шехзаде Баезида – в Кютахью.

Со времён Фатиха Падишахи использовали Старый Дворец в качестве дворца для гарема, а Топкапы – для государственных дел. Если это правда, что в то время часть гарема была перевезена в Топкапы, это можно скорее объяснить не желанием Хюррем быть подле Кануни, а её желанием быть в курсе политической конъюнктуры. Самыми надёжными сведениями по этой теме делится Никола Николе, посещавший Стамбул в 1551 году: «У Султанши (Хюррем), жены Великого Турка, есть здесь дворец и этот дворец окружён великолепными хамамами. Потом идут покои шехзаде. » Венецианские послы тоже с 1530 года указывали в своих отчётах, что Хюррем живёт в Новом Дворце (Топкапы). У Бассано: «Дворец (гарем) Султанши (Хюррем) находится во дворце Великого Турка и, используя потайные ходы, она может свободно переходить из одного дворца в другой. Здесь у неё есть личные молитвенные места, хамамы и сады. Здесь есть всё не только для её собственного комфорта, но и для комфорта около 100 человек её свиты. »

Подобные сведения также дают Контарини, Лелло и Менавино в своих отчётах или воспоминаниях. Подтверждает это и Эвлия Челеби, который упоминает о переносе гаремных покоев из Старого Дворца в Новый после пожара в 1541 году. Пожар мог быть и просто поводом для переноса. В гаремных комнатах, которые дошли до наших дней, нет места, которое можно было бы считать общими покоями Хюррем и Кануни, но каждый, кто прогуливается гаремом, может почувствовать, что творцом здешней волшебной атмосферы и первой знаменитостью была именно Хюррем. Эвлия Челеби в 1540 году писал, что Падишахи обычно работают и ночуют в Новом Дворце, иногда посещая жён и детей, которые проживают в Старом Дворце.

Как в Старом, так и в Новом дворце было немало событий, которые затмевали счастье Хюррем, несмотря на те несметные богатства, которыми её одаривал Кануни. В 1526 году в возрасте трёх лет умер Шехзаде Абдуллах, а через 17 лет после этого в 1543 году в 22-летнем возрасте умер старший сын Шехзаде Мехмед. Согласно Али, Хюррем любила этого сына до исступления и после его смерти «счастлива Валиде» погрузилась в горе. Ещё после смерти Мехмеда Хюррем осталась осиротевшая трёх-пятимесячная внучка Хюмашах. В освободившийся после Мехмеда Саджак Сарухан был направлен Селим, а Сулейман и Хюррем летом 1544 года долгое время провели в Бурсе, скорее всего, они были в трауре по сыну и искали исцеления на горячих источниках. Помимо этого, Хюррем нужно было время, чтобы убедить Падишаха назначить Великим Визирем мужа Михрюмах Рюстема Пашу.

В скором времени после возвращения из Бурсы в Стамбул Падишах назначил Великим Визирем Рюстема Пашу. Все историки сходятся в мысли, что главную роль в этом назначении сыграли его жена Михрюмах и свекровь Хюррем. Один из историков того времени Лютфи Паша в своей работе «Tevarih-i Âl-i Osmân» пишет, что Сулеймана Пашу и Хюсрева Пашу сместили с должностей визирей за бесстыдное поведение (!) в присутствии Падишаха. На пост Великого Визиря был назначен визир-и сани (второй Визирь) Рюстем Паша, который в будущем будет первой скрипкой в подковёрных интригах Михрюмах и Хюррем.

Хюррем была могущественной и уникальной «Хасеки Султан», которая была подспорьем своему мужу и в государственных делах, это мы можем увидеть на примере событий 1547 года. В этом году в Стамбул в поисках пристанища прибывают два «мирзы» (принца), один – из рода Ширваншаха Бухран-и Али, второй – сын Шаха Исмаила, младший брат Шаха Тахмаспа Элькас Мирза. Цель у них обоих была одинаковой – получить военную поддержу Османов и заполучить в своих странах корону и трон, которых их лишили. Торжественный парад, устроенный в честь возвращения Хюррем и Сулеймана из Эдирне, где они провели 1546-1547 годы, поразил мирз. После этого был проведен торжественный приём во дворце. И в те дни, как и полагается настоящей королеве, Хюррем проявляет заботу к молодым мирзам и в особенности Элькасу дарит дорогие подарки. В то время, как правитель моря и суши Султан Сулейман даровал «мешочки золотых и серебряных монет, золотые и серебряные украшения, сувениры, которым нет равных, несметное количество вышитых золотом платьев, тканей, редких мехов, инкрустированных драгоценными камнями сёдла, мечи, молодых рабов, красавиц-наложниц, лошадей и мулов…», как выражаются Али и Печеви, «Многоуважаемая жена» Хюррем сделала более важные подарки: рубашки, сшитые ей собственноручно, расшитые серебром одежды, кроватные покрывала, вышитые одеяла и наволочки. Конечно, эти дары в сравнении с дорогими подарками мужа выглядят скромно, но для того, чтобы вызвать у мирз чувство безопасности, эти предметы, несомненно, были более ценными.

Али в Künhü’l-Ahbar пишет, что «Хюррем, жена Падишаха, несравненная мать шехздаде, сотворённая Марией, честная, как Асие, уважаемая, как Хатидже, чистая, как Фатима, по приказу Падишаха даровала мирзам настолько искусно расшитые золотом вещи, что их можно было назвать произведениями искусства, это было нижнее бельё, рубашки, платки и наборы для хамама, стоимость этой одежды превышала 10 тысяч золотых. »

Укрытие мирз стало причиной похода в поддержку Элькаса в 1548 году. Во время этого похода Хюррем и Сулейман не виделись на протяжение 20 месяцев. Согласно фон Хаммеру Падишах отправился в этот поход по увещеваниям своей Хасеки. Цели Хюррем были такими: впервые отправить Рюстема Пашу в поход такого размаха, чтобы он, проявив свои военные таланты, завоевал доверие Падишаха; переправить Селима из Манисы во вторую столицу Эдирне в качестве «наместника Султана», чтобы он получил опыт в управлении государством; а наместник в Амасье Мустафа, которого не позвали присоединиться к походу, отошёл на второй план. Так считает фон Хаммер и некоторые другие историки. Но они не объясняют, почему пара не искала других путей не оставаться в разлуке такое долгое время.

И. Х. Данишменд пишет в «Хронологии Османской Истории»: «Одной из главных причин этого Иранского похода была возлюбленная Кануни Хюррем Султан. Говорится, что с возрастом влияние этот женщины на Султана Сулеймана только усиливалось, в особенности в этот период влияние Хюррем на Кануни было беспрецедентным. Главной причиной этого похода было желание Хюррем Султан распорядиться наследием Османской Империи по своему усмотрению. Вопрос наследия встал особенно остро около пяти лет назад после смерти Шехзаде Мехмеда. У Султана Сулеймана осталось четверо сыновей: Мустафа, Селим, Баезид и Джихангир. Поговаривают, что Кануни склонялся к кандидатуре старшего сына, наместника в Амасье Мустафы. Но Шехзаде Мустафа не был сыном Хюррем, поэтому Хюррем пыталась сделать всё, чтобы престолонаследным Шехзаде стал её собственный сын Баезид, её дочь Михрюмах Султан помогала ей в этом. Рюстем Паша тоже был на стороне свой жены и свекрови, поддерживая наместника в Карамане Шехзаде Баезида. Также согласно легенде, Хюррем Султан поддерживала другого своего сына Селима. И даже ходатайствовала о том, чтобы Селим на время Иранского похода был наместником Султана .»

Данишменд всё время употребляет выражения «говорится», «поговаривают», «согласно легенде», ссылаясь на неопределённые источники. Упоминая о том, что, возвращаясь из Иранского похода, Кануни вызвал Шехзаде Баезида в лагерь в Алеппо, Данишменд пишет: «Ходят многочисленные слухи, что, в то время как Кануни предпочитал кандидатуру Шехзаде Мустафы, Хюррем и придворные в гареме, которым она управляла, поддерживали сторону Шехзаде Баезида. » Т.е. автор сам признаёт, что данный вызов нельзя объяснить политическими причинами, а его догадки не имеют под собой никакой достоверной основы.

Н. Николе в «The Navigations» пишет, что в 1551 году Хасеки Султана Сулеймана проживала в Новом Дворце. Конечно, нельзя отрицать того, что пара хотела быть вместе после долгой разлуки, но не стоит сбрасывать со счетов и то, Хюррем хотела убедить Султана выйти в ещё один поход на Восток и подготовить почву действиям, которые они планировали совместно с Михрюмах Султан и Рюстемом Пашой. Однако Восточный поход, в который Султан Сулейман вышел в 1553 году, через 4 года после Иранского, стал причиной событий, которые затмили счастье Хюррем и Сулеймана. События, случившиеся в первые месяцы похода, глубоко ранили их обоих. В лагере Эрегли-Акююк 6 октября 1553 года Падишах приказал задушить Шехзаде Мустафу, поверив в отчёт Рюстема Паши, в котором значилось, что Шехзаде хочет поднять восстание против отца. Однако из-за чувства вины после убийства и волнений в армии Падишах снял Рюстема Пашу с должности Великого Визиря. Когда армия дошла до лагеря в Алеппо, Джихангир, сопровождавший отца, заболел из-за тоски по убитому названному брату и умер ровно через 51 день после убийства Мустафы – 27 ноября. Его тело было отправлено из Алеппо в Стамбул.

Падишах потерял в этом злополучном походе 1553 года своего старшего и младшего сына, более того, постоянно испытывал угрызения совести из-за того, что сам стал убийцей сына. Для того, чтобы унять боль и подготовится к наступлению, зиму он провёл в Алеппо. В то время, как тело младшего сына Джихангира было на пути в Стамбул, Кануни получил письмо от Хюррем, которая ещё не знала о смерти сына. Хасеки Султан в письме рассказывает о своей любви к Шаху, как она страдает по нему, ждёт известий о скорой победе в походе и не хочет ехать в Эдирне. После этого она пишет: «Я молю у Великого Аллаха, чтобы он показал мне твоё святое лико и крепко целую нашего Джихангир-хана .»

Султан Сулейман после письма Хюррем затягивает процесс войны и мира с Ираном и задерживается на два года в Анатолии, вторую зиму он проводит в Амасье. Разрушительными стали как чувства Сулеймана, осознающего себя убийцей собственного ребёнка, так и страдание, страх и сожаление, которые чувствовала Хюррем, когда тело её горячо любимого младшего сына привезли в Стамбул. Та Хюррем, которая организовала убийство, чтобы расчистить пусть к престолу для одного из своих родных сыновей. Из-за этих несчастий, приближающейся старости, неидеального здоровья и слухов, которыми полнился Стамбул, страсть Сулеймана и Хюррем стала угасать. Свидетель тех лет посол Бусбек пишет следующее: «Согласно распространённому мнению, Сулейман – частично из-за приворота Хюррем, потому что он воспринимал происходящее практически так же, как эта ворожея – настолько охладел к Мустафе, что стал советоваться по поводу его убийства. По слухам, Мустафа узнал о коварных планах Рюстема и своей мачехи, поэтому пленил отца и пытался захватить трон силой. » Другой историк в Sahayifü’l-ahbâr (Новостные страницы) указывает следующее: «Сердце Падишаха склонялось к Шехзаде Мустафе, он хотел назначить престолонаследником его. Но родная сестра Шехзаде Баезида Михрюмах Султан была женой Рюстема Паши. Она вместе со своей матерью Хюррем желали, чтобы наследником престола стал Шехзаде Баезид. Они привлекли на свою сторону Рюстема Пашу и успешно справились с задачей, сея раздор. »

Если полагать, что эти суждения верны, то получается, что главным организатором была Михрюмах, идейным вдохновителем – Хюррем, а составителем плана и реализатором – Рюстем Паша. С этой точки зрения знаменательно то, что Мустафа Али в Künhü’l-Ahbar пишет о значительной роли Хюррем и Михрюмах в казни невинного Шехзаде. Мюннеджимбаши в Sahayifü’lahbar предполагает, что Михрюмах Султан с матерью решили во что бы то ни стало расчистить путь к трону для Шехзаде Баезида, поэтому устроили заговор против Шехзаде Мустафы, а Селим, который был старше Баезида, ничего об этих планах не знал и с ними никак связан не был. Ч. Улучай в своей работе «Дворец в Манисе», в отличие от других историков, которые полагают, что Хюррем поддерживала Баезида, указывает на то, что Хюррем очень часто проведывала Селима что в Карамане, что в Манисе, что она любила блондина Селима больше остальных сыновей и желала, дабы приемником Сулеймана был он. В подтверждение этого очень важна запись от 950 года по хиджре (1543 год) где указано следующее: «Высочайший правитель вместе с Хюррем Султан, которая отправится в вышеупомянутую крепость, посетил Султана Селима в Конье, оттуда переместися в Боздаг, а оттуда – в Манису. »

В «Истории» Печеви подчёркивается, что за год до выхода Султана Сулеймана во второй Иранский поход Великий Визирь Рюстем Паша в отчётах, которые он написал Падишаху во время зимовки под Коньей-Аксараем в 1552 году, предоставлял ложную информацию о том, что Шехзаде Мустафа «выставил собственные туги и флаги», «что получена информация о его переписках с Ираном, что он собирает восстание, а женившись на дочери Шаха Тахмаспа, он получит поддержку Ирана». Робертсон в работе Histoire de l’empereur Charles-Quint пишет, что Рюстем прилагал к отчётам и письма, которые ему удалось заполучить.

В итоге Султан Сулейман приказал безмолвным палачам задушить Мустафу, который прибыл из санджака Амасьи в лагерь в Конье, Эрегли на аудиенцию к отцу, где тот встретил сына обвинениями: «Да как ты смеешь появляться у меня на глазах, щенок!». Яхья Бей, писатель того времени в мерсие (плаче) по Мустафе написал, что причиной убийства Мустафы стали подложные письма: «Несколько людей, сеющих ложь, итог чему – меч / Несколько лживых строк, итог чему – казнь».

Интересно также восстание Лжемустафы, которое длилось уже год на момент возвращения Кануни из Иранского похода летом 1555 года. Поговаривали, что оно было подстроено младшим из живых сыновей Хюррем – наместником в Карамане Шехзаде Баезидом. Мать и сын устроили этот театр, чтобы избавить Султана Сулеймана он клейма сыноубийцы. Мустафа якобы подозревал, что отец хочет казнить его, поэтому он не поехал в лагерь в Акююке, а послал вместо себя двойника. Когда подмену раскусили, двойник был казнён. Мустафа же тайно переехал в Румелию и поднял восстание. Эта постановка должна была спасти Падишаха-отца от угрызений совести и легализировать убийство, ведь в итоге мятежный Лжемустафа, надоумленный и обманутый Шехзаде Баезидом, будет пойман и казнён.

Бусбек рассказывает услышанное о Лжемустафе и стараниях Шехзаде Баезида и Хюррем следующим образом: «Когда Лжемустафа перешёл в Румелию, он обратился к собравшимся вокруг него: «Смотрите, я – жертва своей коварной мачехи! Поддержите меня в несчастье так же, как вы поддерживали меня в радости! Этот несчастный старик (Кануни) – жертва приворота моей мачехи!» Падишах, узнавший об интригах, разозлился на Баезида и думал, как же его наказать. В это время хитрая и умная Хюррем поняла, что задумал Сулейман. Она выждала пару дней, чтобы ярость Султана утихла, а потом начала разговор на эту тему. Она сказала, что это от горячей крови и по неопытности, что от судьбы не убежишь, и привела примеры из истории Турции. Мужчина способен на всё ради собственного эго и своей семьи. Поэтому простить первый проступок – это показатель великодушия. Она попросила сжалиться если не над собственным сыном, то хотя бы над молящей о прощении матери: «Как я смогу выдержать боль от потери одного из сыновей, которого мне подарил Аллах и которого Вы накажете из-за собственной злости?» Поэтому жена призывала Сулеймана подавить свою ярость и не казнить сына. «Что может быть достойнее, чем проявление милосердия к собственному ребёнку? Отныне Баезид, конечно же, не посмеет ослушаться и не повиноваться.» К этим словам Хюррем ещё добавила слёзы и объятия, это растопило сердце Сулеймана. Его жена снова смогла восстановить своё влияние над Сулейманом. Оставшись довольной результатом разговора с Султаном, Хюррем написала Баезиду письмо и сообщила, чтобы он не боялся приезжать (взрослым шехзаде нельзя было появляться у ворот Стамбула по причине того, что они могли поднять восстание капыкулу), если она его пригласит. Когда Баезид спешился, прислуга отца подбежала к нему, чтобы забрать меч и клинки. Его мать следила за сыном из окна и придавала ему уверенности своим взглядом. »

Историк Данишменд пишет, что Великий Визирь Рюстем Паша проворачивал все интриги по указанию свекрови Хюррем и жены Михрюмах. По поводу удушения Шехзаде Мустафы он пишет: «Вся ответственность за это преступление лежит на полячке или русинке Хюррем Султан и её зяте и одновременно политическом оружии хорвате Рюстеме. Кануни действовал, обманувшись отчётами и предметными оговорами, предоставленным ему этими бессовестными созданиями. Эти девширме и дёнме, которым приелся Османский дворец и надоело Османское правление, стравили невинного отца и сына и с глубоким чувством собственной выгоды наблюдали за этой ужасной картиной. » О том, как в 1555 году после казни Кара Ахмеда Рюстем Паша во второй раз стал Великим Визирем, Данишменд пишет следующее: «Рюстем Паша был орудием мести, интриг и убийств Хюррем Султан, известной тем, что она основала во дворце Женский Султанат. Ни свекровь Хюррем, ни жена Михрюмах не хотели, чтобы этот кровавый хорват оставался не у дел. В это время шестидесятилетний Кануни Султан Сулейман, чья жизнь была наполнена трауром, печалью и усталостью от длительных походов, превратился в игрушку в руках жены и дочери. Это было связано с тайном политикой, которую проводила Хюррем Султан. »

Несомненно, эти обвинения вызвали интерес романистов и сценаристов, оценки, представленные под видом «исторических данных», были раздуты, и портреты исторических личностей были созданы из переплетений реальности и вымысла. Например, М. Турхан Тан в своём историческом романе «Хюррем Султан» так описывает возвращение Кануни, которого он называет «пленником страсти», в Стамбул после двухлетнего отсутствия: «Хюнкяр покинул столицу 28 августа 1553 года и 1 августа 1555 года он вернулся в Сарайбурну, то есть их разлука с Хюррем длилась ровно два года. Он не переставал думать о своей жене ни в Карабахе, ни в Ереване, ни в Эрзуруме, называл её «любовью всего сердца» и «возлюбленной», обожал её и по возвращению нашёл её такой же прекрасной, такой же очаровательной, как раньше. Чтобы забыть боль двухлетней разлуки, он бросился в объятия неувядающей луноликой любимой. Может, он и не вспоминал об убитом сыне и внуке (сыне Мустафы) и думал, что целый мир – это его луноликая любимая, на груди которой притаилась змея раздора. » Сомнительно, что историку Ахмету Рефику, написавшему «Женский Султанат», или другим авторам, выбравшим Хюррем героиней своего романа, удалось отобразить историческую действительность, обращаясь к такого рода пассажам. Но несомненно то, что любая описанная деталь образа Хюррем подогревала интерес к истории у любителей исторической прозы. Такой подход стал частью нашей исторической культуры. Например, Ахмету Рефику, который не лестно, но захватывающе описал Хюррем, удалось вплести в повествование деталь о раздаче «обувных денег» аджемиогланам, работающим на стройке Кюллие Хасеки в Аксарае, которое произошло через некоторое время после казни Кара Ахмет Паши, так, будто это как-то связано с главными событиями: «Хюррем Султан после совершённых убийств строит мечети и больницы, на строительство благотворительного учреждения в Авретпазары Султан Сулейман потратил целое состояние. » Таким образом автор негативно отзывается даже о благих деяниях Хюррем.

Опытный писатель если и даёт отсылки на источники, то они касаются не деятельности Хюррем, а политических событий. У Турхан Тана шестидесятилетний Падишах, находящийся в трауре по своему младшему сыну, сражающийся с возрастными болезнями и вернувшийся в Стамбул уставшим и разбитым, встречается с Хюррем, которой уже за пятьдесят, так, будто они молодые, полные сумасшедшей страсти любовники!

А правда в том, что, кажется, семья Сулеймана имела склонность избавляться от своих детей так же, как некоторые животные едят собственных детёнышей. Алдерсон в The Sctructure of the Ottoman Dynasty (Структура Оттоманской Династии) в таблице «Сулейман и его семья» называет имена восьми шехзаде: Мустафа, Мехмед, Абдуллах, Селим, Баезид, Джихангир, Мурад и Махмуд (пятеро из них – сыновья Хюррем), Михрюмах и ещё двоих Султанш, чьи имена неизвестны. До 1550 года остались в живых только два сына – Селим и Баезид, а из дочерей-Султанш Михрюмах и ещё одна, чьё имя неизвестно, замужняя за Мюэззинзаде Али Пашой. Бусбек в 1554 году рассказывает о структуре семьи: «Сейчас в живых остались только двое сыновей Сулеймана. Селим из-за того, что является старшим, был назначен отцом правопреемником. Баезид был более любим матерью и завоевал её поддержку. Она поддерживала его, потому что или жалела его из-за трагедии, ожидавшей его в будущем, или из-за его покорности матери, или же по другим причинам. Все были уверены: если бы будущего Султана выбирала она, она бы предпочла Баезида Селиму и посадила бы на трон его. » Бусбек намекает, что, взойдя на престол, Селим, согласно традиции, казнил бы младшего брата, поэтому Хюррем проявляла к младшему больше ласки. Баезиду не повезло – мать, которая могла бы помочь ему взойти на престол или хотя бы спасти от губительной традиции в случае восхождения брата, умерла раньше Кануни. Оставшись без материнской поддержки, он восстал против отца в надежде занять престол. В итоге этой авантюры он поплатился за мятеж в застенках Ирана, где был задушен вместе со своими сыновьями.

Подводят итоги обычно на пороге смерти, и Султан Сулейман, который писал стихи под псевдонимом Мухибби, понимал, что это время неуклонно приближается: «Земные владения никому не забрать с собой, конец неприятен / Эй, Мухибби! Представь, что стали мы Сулейманом!» И Сулейман, И Хюррем были в конце своего жизненного пути и на пике славы: одного называли «Великолепным Сулейманом», «Великим Турком» и «Сулейманом-законодателем», а вторую – «Хюррем Шах (Королева)» и «Роксолана». Послы, прибывшие с трёх континентов, преклоняли головы перед Сулейманом и передавали ценные подарки и письма, в которых их правители сообщали об уважении и своей верности Султану, более того, они включали в дипломатический протокол письменных переговоров и Хюррем, которую считали королевой. Например, Польский король Сигизмунд в своих письмах называл Хасеки Султан своей «сестрой», рассыпался в комплиментах и гордился тем, что они родственники (!).

Посол, которого направил Шах Тахмасп по случаю завершения Сулеймание, привез также множество подарков и письмо для Хюррем Султан от жены шаха, носящей сан «Хатун-ы гарем» (женщина гарема). Хасеки Султан в ответ на это письмо написала благодарность. Пример документов, что в 16 веке между этими двумя женщинам из разных династий появились полуофициальные, можно даже сказать дружественные отношения, Феридун Бег поместил в своей работе «Münşeatü’s-Selatin» (Журнал о Султанах). Интересно, что в письме, отправленном женой Шаха, она сравнивает Хюррем с персонажами Шахнаме и обращается к ней как “Знатная, как Фиренгис (дочь Афрасияба), могущественная, как Белькыс (жена Соломона), честная, как Зюлейха (жена Фараона), непорочная, как дева Мария, гордость всех женщин, владеющая всеми добродетелями её Высочество Хасеки Султан”.

33 месяца c июля 1555 до апрелz 1558 года – это последний период, когда Сулейман и Хюррем не расставались ни на день. Падишах помимо глубокой печали после потери многих детей страдал ещё и подагрой, а у Хюррем к раннему старению и болезням по женской части прибавились ещё и другие, причиной которых были условия в гареме, возможно, даже туберкулёз. В эти последние три года под конец лета они переехали в Эдирне и там во дворце Кавак или в Сарайичи, оставаясь наедине, пытались унять свою боль, а может, даже говорили о смерти.

В последнюю зиму здоровье Хюррем, должно быть, ухудшилось, потому что ближе к весне в закрытой карете её привезли в Стамбул. 17 апреля 1558 года она умерла во дворце в Баезиде, не дожив до 60 лет. В её похоронной процессии участвовал Падишах, государственные мужи, религиозные деятели, учёные и военные аги. Намаз по усопшей был проведён Эбусуудом Эфенди в мечети Баезид. Вот такая ирония судьбы: эта красивая и умная женщина появилась на свет в Украине ы семье обычного священника и была крещённой, после же её смерти намаз по ней провёл один из самых великих религиозных чинов Османской империи – шейхульислам. Её гроб принесли к месту погребения на плечах. Погребена она была у на тот момент ещё не завершённой мечети Сулеймание со стороны киблы. Главный архитектор Синан по приказу Падишаха на месте захоронения построил усыпальницу тонкой работы, архитектурой которой он постарался выразить неповторимую личность Хюррем. Это восьмиугольное тюрбе, у которого обе стороны арочного входа украшены изразцами, а у основания свода прочитываются аяты Корана. Внутренняя часть тюрбе полностью покрыта изразцами с цветочными мотивами, напоминающими райский сад. Помимо входа на остальные 7 фасадах присутствуют окна, арки которых украшены аятами, а между ними – ниши. Сейчас перед средней гробницей стоит табличка, которая гласит: «Здесь покоится Хасеки Хюррем Султан, источник чистоты покойного гази Султана Сулейман Хана Хазретлери, 981». Должно быть, эту табличку поместили здесь значительно позже, потому что год смерти указан неверно, по Хиджре должна значиться дата 965 год.

Айварсарайи в Hadîkatü’l-cevamî пишет, что в тюрбе Хюррем также захоронен её внук (сын Селима II) Шехзаде Мехмед и одна из дочерей Ахмеда II. Рядом с этой усыпальницей, построенной в концепте «Райского особняка», которая изобразила в камне личность Хюррем, стоит более великолепная усыпальница Султана Сулеймана, который умер через 8 лет после своей жены. Обе усыпальницы – неповторимая работа архитектора Синана для этих коронованных возлюбленных. Наккаш Осман в миниатюре, изображающей Сулеймание, нарисовал также тюбре Хюррем и Сулеймана. В Бурсе и Стамбуле среди других тюрбе, принадлежащих роду Османов, нет ещё одного примера таких великолепных тюрбе тонкой работы, построенных для Падишаха и его жены.

Один араб прибыл в Стамбул из Мекки для жалобы и случайно стал свидетелем похоронной церемонии Хюррем. Увиденное он записал на арабском языке и таким образом оставил важные исторические сведения об Османах. Этот документ, который сейчас хранится в архиве дворца Топкапы, был опубликован на турецком языке в статье Хайруллаха Орса:

Гроб до мечети Баезида пронесли на своих плечах визири. После совершения намаза под руководством великого муфтия она была предана земле. По ней скорбел весь Стамбул.

Орс, который в свой время был директором музея Топкапы пишет, исходя из расхожего мнения о том, что гарем по настоянию Хюррем был перенесён из Старого дворца в Новый (Топыкапы): «Не было никакого смысла в том, чтобы визири несли на своих плечах Хасеки Султан, жившую во дворце Топкапы, аж до мечети Баезида и совершали намаз там. Намаз нужно было совершать в Ая-Софие, если же для этого были какие-то препятствия, то непосредственно в Сулеймание, на территории которой и была похоронена Хюррем. » Однако, как обозначено выше, тяжелобольная Хюррем была привезена из Эдирне и размещена в Старом дворце, где и умерла, поэтому намаз был совершён в мечети Баезида, которая находилась прямо напротив дворца.

Интересна субъективность оценки христианина фон Хаммера относительно дочери священника Роксоланы, которая умерла мусульманкой в статусе королевы Великого Турка. Он вспоминает не столько её благие дела, столько её интриги у власти:

Благодаря своей красоте и уму она возвысилась от обычной рабыни до Императрицы и смогла сохранить свой авторитет даже в преклонном возрасте, когда уже утратила женскую привлекательность. Так же, как Сулейман имел абсолютную власть в государстве, Хюррем благодаря светлым идеям имела абсолютную власть над Падишахом. История должна резко осуждать её злоупотребление властью через коварные интриги, приведшее к смерти двух Великих Визирей, казни Шехзаде Мустафы и заложившие основу ревности между двумя братьями, ставшей причиной фатального противостояния после её смерти. Тюрбе Хюррем Султан, находящееся на одном из сем холмов Стамбула рядом с тюрбе Султана Сулеймана можно считать поучительной страницей захватывающей истории. Год её смерти (1558) принёс много смертей в правящие династии. В этом же году умерла королева Польши Изабелла, которая была такой же обворожительной интриганкой, как и Хюррем, королева Англии Мария и император Германии Шарль.

Ахмет Рефик не сжалился даже тогда, кода рассказывал об одиночестве пожилого Падишаха после смерти своей любимой Хасеки:

Наконец-то, Хюррем Султан – коварная дочь русского монаха (да, автор пишет именно монаха, видимо, Ахмет Рефик не разбирался в церковных чинах – прим.пер.) , которая удовлетворяла свои потребности путём политических убийств, умирала в объятиях Султана Сулеймана. Эта смерть крайне огорчила Султана Сулеймана. Хюррем Султан, которая запятнала кровью его блестящий Султанат, оставила в его слабом сердце острую боль. Сулейман провожал её до самой могилы со слезами на глазах и приказал похоронить свою прекрасную Роксолану, которая разожгла в его сердце неугасающее пламя страсти, около мечети Сулеймание как символ своей вечной любви.

Ч. Улучай в «Любовных письмах Османскому Султану» подтверждает расхожую мысль о том, что женщины, даже если они настолько же умны, как и Хюррем, не должны вмешиваться в государственные дела, следующим утверждением:

Хюррем умерла. Однако попытки женщин вмешиваться в государственные дела не прекратились, наоборот – они прижились и пустили корни. Женский Султанат, начавшийся с лёгкой руки Хюррем и длившийся около столетия, подточил и уничтожил Империю, словно стихийное бедствие, и поэтому турки годами мучились и были вынуждены лить слёзы.

Общее мнение обоих историков стоит ограничить только рамками 16-17 веков!

Хюррем носила самые особенные наряды среди гаремных дам и была из тех, кто собственноручно моделировал и шил свои одеяния. Ахмет Рефик в «Женском Султанате» описывает платки, принадлежащие Хюррем, которые он видел в Музее исламских вакыфов. Один платок был голубым с вышитыми на нём зелёными и красными цветами и расшитыми краями, другой был из белого шёлка с вышивкой гвоздик из переплетения бумажных и золотых нитей, ещё один платок, записанный на Хюррем, был украшен небольшими жемчужинами на золотом фоне и игольным кружевом. Были даже написаны статьи, оценивающие их художественную ценность. Также во дворце Топкапы есть разнообразные повязки на голову и платок, вышитый блестящей серебряной канителью и шёлком. Специалисты предполагают, что среди всех вещей во дворце, принадлежащих правящей семье, некоторые накидки, жилеты, рубашки и другая одежда, оригинальная своим кроем и материалами, может принадлежать Хюррем. Поскольку известно, что она своими руками сшила для Элькаса Мирзы рубашку и накидку для бриться, очевидно, что она создавала свои наряды со щепетильностью профессиональной портнихи.

Эту артистическую сторону её натуры отображает элегантность образов на портретах. Она – одна из немногих Османских Султанш, для кого были созданы портреты маслом при жизни или в более поздний период. На самом красивом из них она изображена в одеяниях «Хюррем Султан» с высокой короной, украшенной драгоценными камнями, которую носили только султанский жены, и с «менгюш»ем в ухе – серёжкой в виде полумесяца, которая испокон веков являлась символом власти. Этот портрет, автор которого неизвестен, находится во дворце Топкапы. Исторические данные свидетельствуют о том, что Хюррем интересовалась одеждой и аксессуарами настолько, что её впору назвать дизайнером-моделистом. Художник Тинторетто на портрете, который хранился в коллекции эрцгерцога Франца Фердинанда, изобразил Хюррем немного в полуобороте, на голове у неё более массивная высокая корона, но более простое платье с открытым воротом и рукавами по локоть. Её густые волосы заплетены и забраны назад, но на лбу и висках остались вьющиеся локоны. На этой картине, которая по правилам покрытия женщин, довольно открыта, и на других портретах помимо её красоты также отображается её живой ум и элегантность. На обоих портретах и на двух других портретах, хранящихся в Топкапы, черты лица любимой Хасеки Султана Сулеймана переданы очень похоже, что доказывает то, что художники работали с натуры. На этих портретах Хюррем выглядит довольно длиннолицей с тонкими чертами лица, большими карими глазами, тонким носом и аккуратным ротиком. Привлекательность выражения её лица подсказывает нам, что Падишах не ошибался в своих чувствах, проживших 40 лет. На одном из портретов из Топкапы с подписью Vixor (?) и надписью вверху картины «Rosa Salimani Turc imp.» (Роза (?) Сулеймана, Турецкого Императора), она словно беременна. Яшмак, которому был придан вид головного убора с козырьком, завязан под подбородком. Ворот платья отвёрнут настолько широко, что оголяет часть спины. Художник Мельхиор Лорх, посещавший Стамбул во времена Султана Сулеймана, нарисовал Хюррем в профиль, с цветами в руках, на голове у неё украшенный жемчугом головной убор, а в ушах – грушевидные серьги.
Любовь между Хюррем и Сулейманом жила не менее 38 лет. Но довольно значительную часть этого довольно продолжительного срока они провели в разлуке, потому что Падишах выходил в серию походов: 5 месяцев с мая по сентябрь 1521 года во время похода на Белград, 6 месяцев с июня по январь 1522 года во время похода на Родос, 8 месяцев с апреля по ноябрь 1526 года во время похода на Венгрию (Мохач), 7 месяцев во время похода на Австрию (Вену) в 1529 году, 8 месяцев с апреля по ноябрь во время похода на Германию, 6 месяцев с июня по январь во время похода на оба Ирака в 1534 году, 6 месяцев во время похода на Италию в 1537 году, 5 месяцев в 1538 году во время похода на Бугдан, 6 месяцев с июня по ноябрь в 1541 году во время второго похода на Венгрию (Истабур), 8 месяцев с апреля по ноябрь в 1543году во время похода на Эстергон, 9 месяцев в 1548-49 годах (март 1548-декабрь 1549) во время похода на Иран, 2 года во время похода на Нахдживан с августа 1553 по июль 1555 года. В целом отдельно друг от друга они провели 9 лет, во время которой писали друг другу любовные письма, а когда встречались, обычно уезжали в Эдирне и проводили время в романтической обстановке этой второй столицы, также несколько раз они ездили в Бурсу на лечебные горячие источники.

Хюррем Султан, её муж Сулейман, дочь Михрюмах и зять Рюстем заказывали архитектору Синаны многочисленные кюллие и провели в самую широкую в истории кампанию по застройке Стамбула. Ни одна из Османских Султанш не оставила после себя столько построенных для народа зданий. Но в истории эти постройки остались не под именем Хюррем, а под названием её статуса в гареме – Хасеки, например, «Хасеки Дарюшшифасы» (Больница Хасеки) или хамам Хасеки Султан. Находящейся в Стамбуле, в Аксарае район Хасеки (более старое название – Авретпазары) получил это название от кюллие Хасеки (1539-1550), включающей больницу, мечеть, медресе, школу, раздачу еды и воды для нуждающихся, фонтан и шадырван (фонтан для омовений). Больница, которая в наши дни работает под названием «Больница Хасеки», была основана «Благотворительной организацией её величества покойной Хасеки Султан». Медресе была построена в 946 году по Хиджре (1539), больница – 957 (1550). Кюллие Хасеки была построено при жизни Хюррем за 11 лет. Также по её приказу был построен двойной хамам напротив Айя-Софии, медресе на Эгрикапы, мечеть, кухня для нуждающихся, мост, акведуки и фонтаны в Эдирне, мечеть, кухня для нуждающихся, караван-сарай в Джисримустафапаша, мечеть в Анкаре, Хасеки кухни для нуждающихся в Иерусалиме, Мекке и Медине. Для трат и вложений в эти благие дела Кануни Султан Сулейман пожаловал Хюррем деревни, пашни и фермерства с высокой десятиной, она, в свою очередь, передала это в распоряжение благотворительного фонда. А. Рефик в «Турецкой архитектуре» пишет, что акведуки, которые построил архитектор Синан по приказу Хюррем в 1539 году, использовались вплоть до 20-го века.

Копию права собственности, указывающего, что десятина и харача, собираемый в районах Ахйолу и Айдос санджака Силистре, принадлежит Хасеки Султан, можно найти у Феридуна Бегина в «Султанских документах». Ещё один документ права собственности был подписан в Эдирне высшими государственными чиновниками как свидетелями, в том числе – Рюстемом Пашой, за год до смерти Хюррем (в 1557 году), в нём речь шла о земельных участках на территории посёлка Пынархисар в санджаке Визе. Эти и другие документы о праве собственности, управлении вакыфами (фондами) и их активах хранятся в большом количестве в архивах дворца Топкапы. После смерти жены Кануни отправил наместнику Египта приказ, в котором говорилось о ежегодном выделении денег из египетской казны для раздачи бедным и обездоленным в Мекке и Медине в память о Хюррем Этот документ хранится в Османском архиве:

В память о душе матери моего сына Селима (отправить) беднякам Мекки и Медины три тысячи золотых монет.

Письмо Султана Сулеймана Хюррем Султан, 1535 г.

Письма Хюррем и написанные Сулейманом для своей возлюбленной под псевдонимом «Мухибби» газели и некоторые любовные двустишья, несомненно, являются искусными и искренними страничками Османской литературы. Но главным образом вызывают интерес письма Хюррем для Кануни, хранящиеся в архиве Топкапы. Потому что в них говорится не только о любви и чувствах, но также затрагиваются политические темы, семейные проблемы, угрожающие Стамбулу эпидемии и новости, касающиеся безопасности.

Поскольку Хюррем была русской рабыней, принявшей ислам, её язык имел шероховатости, по выбору слов в письмах это можно понять, но, наряду с этим, по письмам понятно, что она говорила и писала хорошо. Письма Хюррем был красочными, притягательными, с хорошим слогом. Таким образом Хюррем принесла в гарем новый стиль. Её дочь Михрюмах, дочь её сына Мехмеда Хюмашах и дочь Михрюмах Айше Султан использовали в своих письмах стиль и слог Хюррем. Хюррем Султан была настолько же чувственной, как и её муж, в письма, написанные ему, помимо приятного слога и привлекательных словосочетаний она также добавляла стихотворения, благодаря этому муж преувеличивал её особенности, и она в его глазах стала чуть ли не вторым Османским Императором.

А по поводу данных писем Улучай говорит, что «Они имеют исключительное значение для понимания некоторых исторических событий.» Хюррем в письмах жалостливо пишет о себе «некрасивая» и «Ваша слабая, бедная наложница», но к Падишаху обращается «Мой Падишах, звезда моего благоденствия», «Мой Султан, мой дорогой человек, свет мои очей, моя надежда на земле и на небе», «Моё солнце империи, источник благоденствия, мой Султан», «Мой Падишах, Шах, Султан», «Свет моих обоих очей, источник света».

Сулейман в большинстве стихотворений, написанных под псевдонимом «Мухибби», обращается к своей возлюбленной, очевидно, адресат этих обращений – Хюррем. Хюррем тоже в некоторых письмах писала любовные стихотворные строки. Например, четверостишье Мухибби:

Не спрашивай о любви Меджнуна, он безумен,
Не открывай тайну любви Ферхаду, что лишь легенда,
Я вчера ночью я ходил к любимой, излил ей свои печали,
А она слушала их с сонными глазами, словно легенду.

И двустишье Хюррем:

Эй, утренний ветер, передай моему Султану, что она несчастна и безутешна,
Скажи ему, что заливается плачем, как соловей, потому что не видит его лица, словно роза.

И вот самая известная газель, написанная Сулейманом для Хюррем:

Ты моя сила как сталь, моё уединение, смысл моего существования, любимая, луна моя, опора моя,
Друг мой сокровенный, смысл моего существования, самая красивая моя султанша,
Жизнь моя, ты как зеленые колосья пшеницы, прелесть моя, ты как вино – мой райский напиток, имя мое,
Весна моя, красота моя, торжество мое, моя любимая картина, мой поток радости,
Настроение мое, праздник мой, мое средство от усталости жизни, счастье мое, солнце мое, звезда яркая,
Мой оранжевый цитрусовый фрукт, очаг моей спальни,
Мое зеленое растение, мой сахар, молодость моя, весь мой мир внутри тебя, боль моя,
Дорогая моя, госпожа моего сердца и стихотворной строки,
Мой Стамбул, мой караван, земля моя греческая,
Моя очевидность, моя кыпчаг (так звали население, жившее в Xl-XV веках в степях от Каспийского до Черного морей, в настоящее время проживают в Египте и Сирии), мой Багдад, мой Хорасан (название провинции Эрзурума),
Мои волосы, выразительные брови, безумие чистых глаз, болезнь моя,
Я умру на твоей шее, ты помощь моя мусульманская,
Я в твоих дверях, потому что ты моя любимая рассказчица историй, тебя восхвалять буду я всегда продолжать,
Музыкальные гаммы моего чистого сердца, из моих глаз прольются чистой влагой, ты моя прекрасная Муххиби!

© Перевод из книги «Судьба Роксоланы и ее детей. Королева мира» Софьи Бенуа

В архиве Топкапы хранится 7 писем Хюррем, которые она время от времени украшала стихами. Хоть газель, написанная для Хюррем под псевдонимом Мухибби, описывающая чувства Султана с свей искренностью и занявшая место в Диване, до нас не дошли его ответы на письма, написанные его Хасеки. Это нельзя трактовать таким образом, что Падишах не отвечал на них. Потому что Хюррем пишет о своём огорчении, когда ответ Падишаха запаздывает или гонец не приезжает. Кануни отовсюду, куда он ездил, отсылал любимой Хасеки драгоценности, редкие подарки, даже волосинки, вырванные из бороды. Но в то же время от не оставлял её письма без ответа. Но эти ответы, как и большинство письме Хюррем, до наших дней не дошло. Хюррем могла писать письма самостоятельно или же с помощью гаремной наложницы-писаря, но ошибки в письмах очевидны. В одном из них была цитата из письма Сулеймана, где он писал: «Если бы ты хорошо знала турецкий, я бы написал тебе так много всего!», которая подтверждает, что она не владела турецким в достаточной мере.

Переводы писем, опубликованные Ч. Улучаем, — это довольно длинные тексты. Большую часть занимают слова любви, пожелания и молитвы на смеси арабского и фарси, даже упоминаются аяты. Разве могла Хюррем владеть исламской культурой настолько, чтобы писать аяты? Очевидно, у неё были советники. В письмах есть также и турецкие слова и двустишья. Знаменательны последние строки и заметках на полях в некоторых письмах, подтверждающие, что Хюррем вмешивается в государственные дела. Два из сохранившихся писем написаны до смерти Шехзаде Абдуллаха и до рождения Баезида и Джихангира, т.е. в 1525-26 годах, остальные – в 1530-х.

Вот некоторые цитаты из этих писем.

Из первого письма:

[…] Мой Султан, нет конца и краю этому огню разлуки. Спасите эту страждущую, и не задерживайте своего письма. Пусть хотя бы оно успокоит моё сердце. Султан мой, Вы говорили: «Если бы ты прочитала мои письма, ты бы ещё больше писала о своей тоске.» Но этого достаточно, мой Султан, и так моё сердце не выдерживает. Мы прочли Ваше письмо. Ваша покорная слуга, Шехзаде Мехмед и Ваша дочь Михрюмах тоскуют и проливают по Вам слёзы. Их слёзы сводят меня с ума. Такое впечатление, будто мы держим по кому-то траур. Мой Султан, Ваша покорная слуга, Шехзаде Мехмед, дочь Михрюмах, Селим Хан и Абдуллах шлют Вам приветствие и кланяются Вам в ноги. Помимо этого, Вы желали, чтобы я объяснилась с Пашой (очевидно, Макбуль Ибрагим Паша) по поводу моей обиды. Дай Бог, мы сможем встретиться лицом к лицу, тогда и объяснимся. А сейчас и мы передаёт приветствие Паше, они его примут.

Из второго письма:

(После того, как Хюррем написала, что один святой человек приехавший из Мекки, привёз рубашку, расписанную молитвами, которую ему послал во сне пророк Мухаммед, а рубашка эта приносит победу тому, кто носит её во время войны, она пишет)

Ради Аллаха и уважения к Всевышнему не пренебрегайте ношением этой рубашки. Ваш покорный слуга Мустафа (Шехзаде?), рабы Ваши Шехзаде Мехмед и Михрюмах и покорные слуги Селим Хан и Абдуллах славят Вас и кланяются Вам в ноги. Ваша рабыня Гюльфем передаёт Вам тысячу приветствий и молитв и кланяется Вам в ноги.

И потом Вы послали Вашей рабыне Гюльфем коробку одеколона и 60 филори, я не ведала, что творю, в миг съела (выпила?) этот одеколон, выдели бы Вы, что со мной стало! Ещё у нас были гости, я даже не знала, что им сказать. Я долго была в полудрёме, кто-то давал мне щелчки по носу, кто-то подшучивал. Вы сделали меня посмешищем, дай Бог, свидимся и объяснимся. Ещё Вы говорили заставить женщину поклясться и спрашивали о её средствах для ежедневных трат. Я сейчас взяла с неё клятву, но она ничего не сказала. Тогда я спросила у Энвара, он сказал, что осталось только 500 филори. […] Передаю свои приветствия своему брату Паше Хазретлери.

Из третьего письма:

(Хюррем очень простым турецким языком рассказывает мужу в походе, как она сгорает от тоски по нему, как она плакала по нему днями и ночами, как ждала его возвращения и как обрадовалась новости о победе, а также молится за него с пожеланиями покорить весь мир и заставить повиноваться ему не только людей, но и джинов.)

Мой Султан, живите, пока существуют земля и небо, мой Падишах. Вы снова вдохнули в меня жизнь, отправили мне письмо и 5 тысяч филори. Но для меня даже волосок из Вашей бороды ценнее не то, что 5 тысяч филори, а ста тысяч. Также Вы интересовались положением в городе. Болезнь ещё не отступила, но по крайней мере, не бушует так, как раньше. Наши мудрецы говорят, что она полностью минует, как опадёт осенняя листва. Дай Аллах, когда сой Султан вернётся, она отступит по воле Аллаха. Мой Султан, я всё время молюсь о том, чтобы Вы часто посылали мне свои благодатные письма. Потому что Аллах мне свидетель, если гонец не приходит пару недель, у все начинается паника. Чего они только не говорят. Моему старшему Мехмед Хану и моему Селим Хану (оба этих шехзаде были вместе с отцом в походе) передаю всё приветствие м молитвы и целую им глаза. Ваш покорный слуга Баезид, Джихангир и рабыня Михрюмах кланяются Вам в ноги и целуют Ваши руки. Ваша рабыня Гюльфем и рабыня Дайе также склоняют своё лико к Вашим величественным ногам.

Из четвёртого письма:

После того, как Хюррем долго говорит о своей любви и рассказывает о счастье, вызванном получением письма от своего любимого:

Мой драгоценный любимый, смысл моего существования, мой государственный муж, мы получили в письме весть, что Вы в добром здравии. Если Вы спросите свою слабую безысходную рабыню, но для меня, мой дорогой, ночь – не ночь и день – не день. Как ещё я должна себя чувствовать, лишившись бесед с таким Падишахом как Вы? Клянусь Вам, огонь тоски по Вам пылает для меня и днём и ночью.

Очевидно, Хюррем попросила написать тривиальные любовные строки наложниц с поэтическим даром и добавила их к письму. Она написала, что расходы на кухню составили 50 тысяч акче, и передала свои благодарности работавшим там «огланам», после этого сообщила Падишаху, что на незаживающую рану на спине Джихангира наложили припарку и вскрыли нарыв, а «Имам-ы Султани», которого она называет «Имам Ходжа» лежит «ни жив ни мёртв» в коме.

Из пятого письма:

Скорее всего, оно было написано, когда Падишах был в Иранском походе (Поход Элькаса Мирзы) 1548 года, Хюррем переслала его с помощью возвращавшихся из Мекки паломников. Она опять пишет, как сгорает от тоски, и передаёт приветствия от Джихангира, Михрюмах и Гюльфем.

Из шестого письма:

Хюррем пишет много молитв Падишаху и говорит, что горит на огне тоски, а «от горечи печали сердце Вашей рабыни превратилось в кебаб, а поток слёз в потоп из-за боли разлуки». После приветствий от Джихангира, Хюмашах Айше, дочери умершего Шехзаде Мехмеда, и женщины-гонца она продолжает: «Мой великодержавный муж, если Вы спросите о городском населении, то слава Аллаху, всё спокойно». Хюррем пишет, что в городе нет проблем с безопасностью, народ не сегодня завтра ждёт гонца с вестью о победе и победных салютов с моря, и сообщает, что сама она не поехала к Баезиду в Эдирне, а решила ждать любимого Падишаха. На одном из полей письма, где Хюррем говорит о человеке, которого нужно наказать, она пишет:

Пусть смерть настигнет этого окаянного как можно скорее, пусть Аллах проволочит его по земле и уничтожит, как Харуна. Наш славный мудрец отправил весть, что будет лучше, если Падишах в этом году не выступает. Потому что он выступил, такой был приказ Всевышнего, ничто не стало ему преградой. […] Не спускайте глаз с Вашего покорного слуги Рюстема Паши. Мой Султан, не судите Пашу по чьим-то чужим словам. В особенности ради вашей дочери Михрюмах.

Таки образом она попросила Падишаха оберегать своего зятя Рюстема Пашу, который был при нём в походе.

Из седьмого письма:

Хюррем пишет: «В своём письме Вы писали, что у Вас пару дней болят ноги», что она очень огорчилась тому, что Султан не может ходить. Из этого можно понять, что в тяжёлых погодных условиях у Сулеймана разыгралась подагра.

Послы того времени и писатели, утверждающие, что Хюррем приворожила Султана Сулеймана в некотором роде правы. Потому что каждое её письмо наполнено привораживающими словами любви и признаниями в своих чувствах. Падишах наверняка знал, что к этим гиперболизированным описаниям тоски приложили своё перо гаремные писари. Но в то же время он был уверен, что любовь к нему Хюррем имеет такой же накал, как и письма.

Ни один из Османских Падишахов не имел такой сильной любви, как любовь Хюррем и Сулеймана. Также ни один из них не имел такого продолжительного брака. Дочь украинского священника Марсигли (? – прим.пер.) Хюррем пережила в этой жизни счастье и любовь, несчастье и горе именно потому, что была женой Великого Турка. Хоть она и выиграла войну за то, чтобы один из её сыновей унаследовал трон, правления Селима она не застала и не получила титул «Мехд-и Улья-и Салтанат» (Валиде Султан).

О жизненном пути Хюррем было написано много романов и исследований на турецком и других языках. Я считаю, что самой интересным, но позабытым произведением является «Трагедия» на один акт. Этот спектакль под названием «Трагедия Хюррем Султан» написал М. Февзи из Чорлу в 1337 (1921) году в Силиври и в случае её постановки на сцене всю чистую прибыль пожертвовал культурно-просветительскому объединению Турецкий очаг в Кырккилисе (Кыркларэли). В последнее время на волне интереса к Османской династии также снимаются сериалы. Например, в игровом сериале Великолепный Век рассказывается о любви Сулеймана и Хюррем.

Махидевран

Наложница, приехавшая из Крыма. Её имя до плена было Босфор (?). Во дворце новоприбывшим наложницам меняли имя, а в личной информации в графе «отец» писали «раб Аллаха». Сулейман принял её в свой гарем ещё будучи Шехзаде и назвал Махидевран. Имя её отца встречается как Абдуллах, Абдуррахман или Абдульменнан (значение всех этих имён — «раб Аллаха» — прим.пер). И. Х. Данишменд в «Хронологии» говорит, что её звали Гюльбахар, но Ч. Улучай в «Женщинах и Дочерях Падишахов» утверждает, что эта информация неверна. Бусбек в «Турецких письмах» пишет: «У Сулеймана есть сын от одной наложницы. Если я не ошибаюсь, то эта наложница прибыла из Крыма. Ребёнка звали Мустафа.» В другом своём письме он повторяет эту информацию: «У Сулеймана 5 сыновей Старший из них — Мустафа. Он родился от крымской наложницы». В обоих письмах имени крымской наложницы – матери Мустафы – не указывает. Хюррем тоже в одном из писем к Кануни, сообщая о здоровье своих родных сыновей и (неродного) Шехзаде Мустафы, не упоминает мать Шехзаде Махидевран (Гюльбахар). Трактование этого факта в пользу того, что между ними отношения были натянутые, — всего лишь догадка. На табличке в тюрбе Шехзаде Мустафы в Бурсе написано «Махидевран, дочь Абдуллаха», в документах из дворцового архива – «Махидевран, дочь Абдуррахмана» и «Махидевран, дочь Абдульменнана». В таком случае она происходила из немусульманской семьи и попала в гарем к Сулейману раньше Хюррем, поскольку она родила Мустафу в 1515 году, то самое позднее она могла войти в гарем к Сулейману в 1514 году. Сулейман в то время был Шехзаде и как наместник в Сарухане жил во дворце в Манисе. В «Реестре Османов» написано «Находящееся в Бурсе тюрбе матери Султана Мустафы-и Джедид Махидевран Хатун». Выражение «Мустафа-и Джедид» (Новый Мустафа) используется для того, чтобы не путать сына Фатиха Шехзаде Мустафу, который тоже был наместником в Карамане, с Мустафой, сыном Кануни.

Венецианские послы, находившиеся в Стамбуле, в отчётах не гнушались писать различные слухи об Османском дворце, поэтому история Сулеймана и Мехидевран, уровень достоверности которой – загадка, была рассказана Европе в одном из таких отчётов. В рассказе Сулейман и наложница Махидевран были счастливы, но всё изменилось с попаданием в гарем Хюррем. Начались склоки и ревность. Однажды Махидевран подралась с Хюррем, таскала её за волосы и поцарапала лицо. Казалось, что напряжение между ними достигло пика в 1520, когда Сулейман приехал в Стамбул и взошёл на престол, однако матери Падишаха Хафсе Султан удалось сохранить спокойствие в гареме до своей смерти в 1534 году. После этого ссоры участились, и Падишах выслал Махидевран из дворца, отослав её в Манису, к Шехзаде Мехмеду, которого назначил наместником санджака Сарухан. Этот слух — одна из вступительных тем для романов о Хюррем. Однако сопровождение родными матерями Шехзаде в санджак было традицией. Поэтому нельзя связывать отъезд Махидевран в Манису и ссору с Хюррем.

Махидевран больше в Стамбул не возвращалась и была рядом с Шехзаде Мустафой во время его наместничества в Амасье и Карамане. Хюррем, чтобы открыть путь к престолу своим собственным сыновьям, приказала Рюстему Паше организовать заговор против Шехзаде Мустафы, в результате которого осенью 1553 года на пути в Восточный поход в Конье-Эгрели Султан Сулейман задушил своего 38-летнего сына, приехавшего в военный лагерь. Больше всего это страшное убийство поразило его мать – Махидевран. Его тело отправили в Бурсу, а вместе с ним сослали и Махидевран с наложницами. Эта несчастная и бедная мать годами не имела никакой прибыли и была обречена на нищету в доме, аренду которого даже не могла оплатить, более того, информацию о ней вычеркнули из дворцовых тетрадей и оставили без гроша. Камиль Кепеджиоглу среди постановлений шариата Бурсы нашёл документ, подтверждающий, что «сообщалось, что хозяева дома, в котором проживала родственница покойного Шехзаде Мустафы, пожаловались на неуплату 10-летней арендной платы, и суд постановил уплатить начиная с месяца Реджепа 960 года по Зильхиджеси 970 года за 9 лет и 6 месяцев по 10 золотых в день, итого 34 тысячи 200 акче ». В другом постановлении на имя кадия Бурсы говорилось, что Махидевран живёт в Бурсе в тяжёлых условиях: «Когда люди живущей в Бурсе Махидевран, матери покойного Султана Мустафы, пытаются купить на базаре мясо, хлеб, мёд, масло и т.д. за золото, продавцы сначала обслуживают других клиентов, а иногда некоторые жители Бурсы даже относятся неуважительно. Когда ты получишь мой приказ, вынеси мясникам, бакалейщикам и другим продавцам на рынке строгое предупреждение, отныне они должны обслуживать указанных выше людей вне очереди и выдавать лучшие товары по указанной цене. Кому же это не понравится, — накажи. »

Через несколько лет после смерти Хюррем Кануни получил от Махидевран письмо, в котором она жаловалась на жестокость продавцов в Бурсе, скопившиеся долги и аренду жилья, которую она не могла оплатить. Кануни посредством кадия Бурсы погасил долги Махидерван, выписал ей жалование, а на следующий год дом Лейсзаде в районе Имарет-и Иса в крепости Бурсы он выкупил для проживания Махидевран. (В наши дни улица, на которой в своё время находится этот дом, называется Махидевран.)

Махидевран, прожившая долгую жизнь, застала Султанат Селима II и его сына Мурада III. Благодаря выписанному ей жалованию она смогла не только свести концы с концами, но и скопить деньги, за которые построила тюрбе Мустафы-и Джедид над его могилой в Мурадие. Для ухода за тюрбе и зарплаты служащим и прислуге она завещала в вакыф особняк, две мельницы и 100 серебряных дирхемов. Она умерла через 28 лет после смерти сына и была похоронена в том же тюрбе. Большинство документов, хранящихся в архиве Топкапы, связанны с платой, жалованной имаму, муэдзину, смотрителю тюрбе, чтецу Корана, дежурному и писарю при тюрбе, а также о забивании жертвенных животных, раздаче ашуре или чтении Корана при тюрбе. В большинстве этих документов она остаётся безымянной и упоминается как «мать покойного Султана Мустафы». Жизнь Махидевран, которая продлилась более 80-ти лет, напоминает многострадальную судьбу матери Джем Султана – Чичек Хатун.

Гюльфем Хатун

(умерла после 1561)

Жизнь этой Хасеки Кануни наименее известна. Есть источники, указывающие её имя как Гульбахар. «Гюльбахар» может быть не вторым именем Махидевран, а другим произношением Гюльфем. В фермане, написанном кадию Енишехира и закреплённом тугрой Султана Сулеймана, по-арабски написано: «властительница женщин, корона покрывающих (речь идёт о мусульманках из-за их одежды, закрывающей всё тело — прим.пер) себя Гюльфем Хатун». В документе идёт речь об источнике, который был построен по приказу Гюльфем и принёс воду в деревню Карахисар, относящуюся к Енишехиру. Возможно, её семья была из этой деревни. Ч. Улучай в «Истории Манисы» писал, что в 1524 году тут был построен источник имени Гюльфем Хатун по её приказу, а в работе «Дворец в Манисе» он приводит документы аренды, выплачиваемой «управляющему фондом Гюльфем Хатун за воду для Нового Дворца» из книг расходов и доходов дворца за 1237 год по Хиджре (1822) и 1242 (1827).

На генеалогических деревьях не указано, что у Гюльфем были от Сулеймана дети. С другой стороны, остаётся неизвестной мать Махмуда и Мурада, умерших ещё детьми в 1521-22 годах. Возможно, их матерью была Гюльфем. А. Рефик в «Женском Султанате» рассказывает, что Гюльфем не хватало денег не мечеть, которую она строила в Ускюдаре, поэтому ночи с Падишахом, называвшиеся «дежурство», она продавала другой Хасеки. Султан Сулейман воспринял это как оскорбление и приказал задушить Гюльфем. Ч. Улучай в «Женщинах и Дочерях Падишахов» установил, что у этой истории, будто сошедшей со страниц романа, нет никакой документальной основы, а мечеть Гюльфем Хатун, включающая школу и тюрбе, 34 комнаты, 11 домов, сад, 6 лавок и пекарню, была завершена в 1561 году и преобразована в вакыф, записи об этом хранятся в архиве дворца Топкапы. А что касается части об удушении Гюльфем по приказу Кануни, то эта версия могла появится из-за слова «шехиде», т.е. «умершая за правое дело» на её могильной плите. Однако для того, чтобы считаться «шехиде» не обязательно быть убитой. Есть много примеров, когда на могилах людей, занимавшихся благотворительностью, но умерших во время эпидемий, несчастных случаев или природной смертью писали «шехит/шехиде». О мечети Гюльфем Ханут и тюрбе, в котором она погребена, более подробно рассказывает И. Х. Коньялы в работе «История Ускюдара».