Какие пороки обличает н в гоголь. Гоголь задумывал “мертвые души” как произведение, обличающие
Русская провинция Н.В. Гоголя, или Изображение зла в поэме «Мёртвые души» September 19th, 2011
Быков А.В.
Елабужский государственный педагогический университет
Русская провинция Н.В. Гоголя, или Изображение зла в поэме «Мёртвые души»
Чудно устроен свет! Чудно устроено наше литературоведение!
Относительно недавно довольно известный литературовед, автор учебников А.С. Курилов опубликовал две удивительные статьи (одну из них в очень солидном научном журнале «Филологические науки»), в которых попытался перевернуть традиционное представление о классическом произведении - о «Мёртвых душах» Гоголя. После кропотливого изучения поэмы учёный совершил открытие, что Гоголь никакой не юморист и не сатирик. «Гоголь в своих произведениях дальше добродушной, снисходительной, лукавой усмешки и такой же добродушной, снисходительной иронии не идёт» [Ку-04, с. 55]. «…«Мёртвые души» не сатира, а именно поэма, поэма о жизни провинциальной России, о том, что и в прозе этой жизни есть своя поэзия» [Ку-04, с. 60]. «Да, несомненно, поэзия жизни героев «Мёртвых душ» была в чём-то мелочна, жалка, смешна и порою неприглядна, но это была поэзия их жизни. И другой поэзии в жизни провинциальной России тогда не было» [Ку-04, с. 63]. В каждом герое по-эмы исследователь нашёл множество хороших черт. Более всего ему импонирует Манилов - это добрейший, искренний, честный человек, «верх интеллигентности». «А его трогательно-нежное отношение к жене» Курилов поставил в пример современному поколению [Ку-09, с. 18]. Он также заме-тил, что большинство героев поэмы необыкновенно хлебосольны и гостеприимны. Общий вывод Курилова таков: их никак нельзя назвать мёртвыми душами. А Чичиков «своей неунывающей натурой, неустанной деятельностью, предпринимательской изобретательностью в поэме вообще «живее всех живых»…» [Ку-09, с. 19].
Что ж, попробуем разобраться. Поэма «Мёртвые души» - действительно не что иное, как попытка дать облик всей России («с одного боку» - из письма А.С. Пушкину 7 октября 1835 года), причём, главным образом через описание русской провинции. Именно в этом произведении дан наиболее яркий и целостный образ русской провинции в творчестве Гоголя. В.Г. Белинский писал: «В «Мёртвых душах» вы узнаёте русскую провинцию, как не узнать вам её, прожив в ней безвыездно пятьдесят лет сря-ду» [Цит. по: Ку-04, с. 59].
И в общем вполне понятно, о чём писал Курилов (а до него критики-славянофилы С.П. Шевырёв и К.С. Аксаков ). В поэме, действительно, есть описания, которые можно принять за поэзию провинциальной Руси и по которым можно сделать вывод, что «Мёртвые души» - не только сатира. Наиболее явно это ощущается в последней 11 главе. «И опять по обеим сторонам столбового пути пошли вновь писать версты, станционные смотрители, колодцы, обозы, серые деревни с самоварами, бабами и бойким бородатым хозяином, бегущим из постоялого двора с овсом в руке (…). Русь! Русь! вижу тебя (…): бедно, разбросанно и неприютно в тебе (…). Но какая же непостижимая, тайная сила влечет к тебе?» и т.д. Вполне поэтично и симпатично подробное описание разноголосого собачьего лая, поднявшегося в деревне Коробочки, когда туда ночью заявился Чичиков: «один (пёс - А.Б.), забросивши вверх голову, выводил так протяжно и с таким старанием, как будто…» (3 глава). Умилительны даже «два русские мужика», в самом начале поэмы «стоявшие у дверей кабака» и глубокомысленно обсуждавшие, доедет колесо брички Чичикова до Казани, или не доедет и др.
И всё же заявлять, что «Мёртвые души» вовсе не сатира, - это слишком смело. Поэма Гоголя - в первую очередь именно сатира и по замыслу, и по исполнению, обличение и осмеяние пороков, зла русской провинциальной жизни. Чтобы убедиться в этом, достаточно просто перечитать произведение. При чтении не может не возникнуть ощущение всеобщей запущенности, убогости, нищеты, бескультурья, безделья, стяжательства, лицемерия, чинопочитания и т.д. Такое ощущение возникает, складывается, в том числе и из множества случаев той добродушной иронии, о которой пишет Курилов. Ирония Гоголя кажется мягкой, добродушной, потому что он описывает не прямое, явное зло, а зло, скрытое в обыденной жизни обычных людей. Писатель стремился обнажить «всю страшную, потрясающую тину мелочей, опутавших нашу жизнь, всю глубину холодных, раздробленных, повседневных характеров, которыми кишит наша земная, подчас горькая и скучная дорога» («Мертвые души», 7 глава). «…«Мертвые души» не потому так испугали Россию, (…) чтобы представили потрясающие картины торжествующего зла и страждущей невинности. (…) Но пошлость всего вместе испугала читателей. (…) Русского человека испугала его ничтожность» . Это слова самого Гоголя.
Однако ирония в поэме выполняет не только обличительную функцию, в ней, действительно, есть добродушная интонация. Гоголь одновременно и разоблачал пороки людей, и жалел их (людей), в глубине души чувствуя, что они не совсем виноваты в том, что таковы и не могут стать другими. Потому текст поэмы производит иной раз двойственное впечатление. Но всё же преобладающий смысл иронии - именно сатирический. Гоголь всё же считал человеческие пороки злом и разоблачал их.
Зло - это абстрактное, обобщённое название всего, что воспринимается как негативное, отрицательное, что осуждается, нуждается в преодолении. Понятие это субъективно. В конечном счёте, зло - это то, что в данном случае данный человек воспринимает как зло. А в литературе зло - это то, что данный писатель в данном литературном произведении описывает как зло.
Итак, зло в «Мёртвых душах» дано в двух интонационных формах: через мягкую иронию и с интонацией серьёзной тревоги, серьёзного упрёка, обличения того или иного порока.
Говоря о Манилове, который так понравился Курилову, Гоголь вполне серьёзен: «Есть род людей, известных под именем: люди так себе, ни то, ни сё, ни в городе Богдан, ни в селе Селифан, по словам пословицы. Может быть, к ним следует примкнуть и Манилова». «В первую минуту разговора с ним не можешь не сказать: какой приятный и добрый человек! В следующую за тем минуту ничего не скажешь, а в третью скажешь: чёрт знает, что такое! и отойдешь подальше; если ж не отойдешь, почувствуешь скуку смертельную. От него не дождешься никакого живого или хоть даже заносчивого слова…».
Курилов иллюстрировал доброту Манилова тем, что тот благодушно отпускал крестьян на заработки. Посмотрим, как это описано у Гоголя: «Когда приходил к нему мужик и, почесавши рукою затылок, говорил "Барин, позволь отлучиться на работу, подать заработать" "ступай", говорил он, куря трубку, и ему даже в голову не приходило, что мужик шел пьянствовать». Это не доброта, а равнодушие и потворство порокам.
Курилов восхищался любовью супругов Маниловых: «Словом, они были то, что говорится счастливы. Конечно, можно бы заметить, что в доме есть много других занятий, кроме продолжительных поцелуев и сюрпризов, и много бы можно сделать разных запросов. Зачем, например, (…) зачем воровка ключница? зачем нечистоплотны и пьяницы слуги? зачем вся дворня спит немилосердным образом и повесничает всё остальное время? Но всё это предметы низкие, а Манилова воспитана хорошо» (2 глава).
Из приведённых примеров совершенно очевидно, как относится Гоголь к Манилову. Он всерьёз обличает его пустоту и инфантильное легкомыслие. Для него Манилов - мёртвая душа, маниловщина - зло. Точно также Гоголь всерьёз обличает Коробочку, Собакевича, Чичикова (об этом можно про-читать в любом учебнике) и большинство других персонажей поэмы.
Вообще «Мёртвые души» - это энциклопедия русских пороков. В первом томе поэмы Гоголь ставил перед собой именно такую задачу - разоблачительную. Главными для Гоголя были, безусловно, пороки нравственные, всевозможные недостатки человеческой природы. Самый страшный человеческий порок в поэме - бесчеловечная, бесчувственная скупость, которая лишила Плюшкина человеческого облика. Скупость, стяжательство (но в более умеренных формах) свойственны чуть ли не большинству персонажей «Мёртвых душ». Также к наиболее гадким порокам можно отнести лицемерие, подлое чинопочитание, подхалимство. Также Гоголь указывает на присущую многим (не только Ноздрёву) страсть неожиданно нагадить ближнему, необыкновенную способность принимать своё собственное гипотетическое предположение за бесспорную истину, нежелание видеть вину в самом себе и т.д.
Социальные пороки имеют для Гоголя меньшее значение, ибо они суть производные от нравственных пороков: социальное зло есть лишь внешнее проявление более глубинного нравственного зла. Например, пустота и инфантильность Манилова есть основа его бесхозяйственности, которая при-водит к развращенности прислуги и приказчика. Стяжательство - основа воровства и взяточничества, процветающих не только в городе N.
Основная цель «Мёртвых душ» - обратить внимание каждого читателя на его собственные прежде всего нравственные пороки и задуматься о себе самом: «А кто из вас, полный христианского смиренья, не гласно, а в тишине, один, в минуты уединенных бесед с самим собой, углубит во внутрь собственной души сей тяжелый запрос: "А нет ли и во мне какой-нибудь части Чичикова?" (11 глава).
На этом сверхсерьёзном фоне иронические детали, в другом контексте могущие показаться добродушными, также приобретают серьёзный обличи-тельный, сатирический смысл: сильно бьющая в глаза жёлтая краска, которой окрашено полгорода, поданные в гостинице Чичикову «щи с слоеным пирожком, нарочно сберегаемым для проезжающих в течение нескольких неделей» (1 глава), в придорожном трактире висевшее «зеркало, показывавшее вместо двух четыре глаза, а вместо лица какую-то лепешку» (4 глава), и т.д. Всё это внешние детали, указывающие на самый низкий уровень общей культуры в России и просто полнейшее неуважение к людям.
Итак, в художественном мире поэмы Гоголя большинство персонажей - действительно мёртвые души, с точки зрения возвышенного духовного идеала автора, люди, потерявшие истинный смысл жизни, души пустые, лишённые подлинной человечности, замкнутые в скорлупе своего мелкого эгоизма. Гоголь их хотел и показал как мёртвые души - для обличения и поучения.
А.С. Курилов пытается доказать обратное - вопреки очевидному: замыслу Гоголя, смыслу поэмы, наконец, её тексту, его анализ и выводы крайне поверхностны, тем не менее статья Курилова печатается в серьёзнейшем общероссийском журнале «Филологические науки». Делайте выводы сами о том, как делаются дела в нашей филологической науке.
В русле нашей темы интересен ещё один момент - изображение народа. Один из штампов нашего литературоведения: то, что Гоголь якобы противопоставил мёртвым душам помещиков и чиновников - живую душу народа. Да, конечно, Гоголь восхищается бойким русским словом, мастеровитостью и трудолюбием народа, но восхищается абстрактно: в лирических отступлениях, в рекламном рассказе Собакевича о своих умерших крестьянах, в размышлениях Чичикова перед оформлением купчей. Но реально существующие представители народа в поэме не совсем достойны восхищения: слуга Чичикова Петрушка известен тем, что крайне не любил мыться в бане и читал всё подряд - без смысла и толка. Очень интересен образ кучера Селифана, добродушного, любящего поговорить с лошадьми, он отличился тем, что в пьяном виде опрокинул барина в грязь и стоически был готов понести за это надлежащую кару, а также тем, что сообщил только тогда Чичикову о том, что бричка требует серьёзного ремонта, когда требовалось срочно ехать. Кстати, кузнецы (которым был поручен ремонт), «как водится, были отъявленные подлецы и, смекнув, что работа нужна к спеху, заломили ровно вшестеро» (11 глава). Также довольно яркими получились образы дяди Митяя и дяди Миняя, мужиков, которые совершенно бестолково, но активно пытались распутать запутавшуюся упряж при столкновенни брички Чичикова и губернаторской дочки. Кроме того, упомянем и Максима Телятникова, умелого сапожника из списка умерших крестьян Собакевича. Вот как его представил Чичиков: «Достал где-то втридешева гнилушки кожи и выиграл, точно, вдвое на всяком сапоге, да через недели две перелопались твои сапоги, и выбранили тебя подлейшим образом. И вот лавчонка твоя запустела, и ты пошел попивать да валяться по улицам, приговаривая: "Нет, плохо на свете! Нет житья русскому человеку: всё немцы мешают"» (7 глава). То, что это размышления Чичикова ничего не значит, потому что сплошь и рядом в поэме автор выражает свои мысли через Чичикова.
Вывод: восхищение Гоголя русским народом в поэме есть, но оно является несколько абстрактной верой писателя в прекрасное будущее народа, в его талантливость и т.д. В реальности же многие представители этого народа мало чем отличаются от своих господ. Таким образом, Гоголь обличает не только правящие классы, но всё русское общество.
Литература
1. Курилов А.С. «Мёртвые души», или Поэзия жизни провинциальной России // Филологические науки. - 2004. - № 6. - С. 55-64.
2. Курилов А.С. Мёртвые ли души у героев «Мёртвых душ»? // Русская словесность. - 2009. - № 5. - С. 17-22.
3. Манн Ю. В поисках живой души: «Мёртвые души». Писатель - критика - читатель. - М.: Книга, 1984. - 351 с.
4. Отрывки из писем Гоголя по поводу «Мёртвых душ» (Материал из книги Н.В.Гоголь "Духовная проза". М., "Русская книга", 1992) [электронный ресурс]. - Режим доступа.
В 1841 году Н. В. Гоголь написал свое бессмертное великое произведение «Мертвые души». Эта поэма обличает пороки общества, высмеивает их, поднимает важные жизненные вопросы. Данную идею Гоголю предложил Пушкин. Молодой писатель посчитал задумку интересной и с радостью взялся за работу. Спустя много веков мы не устаем восхищаться подлинным шедевром русской литературы.
Гоголь уделил часть поэмы объемному и детальному описанию помещиков.
Он показал их недостатки, высмеял их пороки. Таким образом, писатель создал пять непохожих друг на друга порочных образа, приметив в каждом из них общие черты помещика: жадность и глупость. С помощью описания интерьера, образа жизни, крестьян Гоголь более полно и детально рисует характеры героев, показывает их с разных сторон.
Первым помещиком, которого посещает Чичиков, оказывается Манилов. У него говорящая фамилия, так как “черты его были не лишены приятности, но в эту приятность... чересчур было передано сахару”. Манилов – это мечтательный, чувствительный, не живущий в реальности человек. Он рисует в своем воображении сладкую жизнь, полную бесконечных радостей и счастья. Манилов живет в мире, который он создал сам: в нем нет проблем и скуки, жизнь там кажется настоящим медом. Он строит в своих несбыточных мечтах воздушные замки и мечтает о лучшем мире, однако ничего не делает для этого. Однако Манилов стоит на самой первой ступени лестницы человеческих пороков, ведь мечтательность и бездействие – не самое страшное в человеческом характере.
Гоголь постепенно спускает Чичикова по этой лестнице, обличая каждый человеческий порок.
Вскоре Чичиков оказывается у Коробочки. Автор описывает Коробочку, как типичную представительницу русских помещиков. Она все время сетует на неурожай, но в то же время имеет в своем кармане запас денег. Поэтому Гоголь наделяет этот образ говорящей фамилией Коробочка, имея в виду место хранения сбережений. Ее самый большой страх – продешевить, поэтому она зачастую ставит цену выше возможного.
Чичиков встречает Ноздрева в трактире, на пути к Собакевичу. Ноздрев – хитрый лукавый человек, готовый получить наживу со всего, что придется. Он искусный врун, любящий лукавить на каждом шагу и пакостить всем, кого встретит. Общество знает о его вредности и лжи, однако все равно его везде ждут и принимают. Ноздрев – агрессивный персонаж, он не проявляет уважения к собеседнику и не соблюдает никакие правила. Ноздрев не занимается хозяйством, только держит собак, с которыми чувствует себя «в своей тарелке».
Позже Чичиков оказывается в деревне, где проживает Собакевич. С помощью олицетворения Гоголь рисует образ персонажа. Деревня Собакевича – это мощное, крупное, тяжелое «место», которое отчасти характеризует Собакевича, как человека твердого характера. Автор сравнивает Собакевича с медведем, даже внутреннее убранство его дома можно соотнести с берлогой медведя: все массивно, прочно. Собакевич – циник, не стесняющийся своего ужасного характера и уродства души. Он часто использует в своих характеристиках нелестные слова, толком не зная ничего о человеке. Собакевич любой ценой пытается извлечь выгоду из всего, получить как можно больше прибыли.
Посещение Плюшкин – последняя ступень лестницы галереи помещиков. Плюшкин – самый уродливый персонаж поэмы, прошлое которого автор показывает нам с целью объяснения его характера, образа жизни. Образ Плюшкина развивается во времени. Он не стоит на месте, и с каждым днем двигается все ниже по лестнице нравственности от лучшего к худшему. Из-за личной жизни, которая сложилась не вполне удачно, произошел спад личных морально-нравственных качеств героя. Он стал собирать всякий ненужный хлам не потому, что он был ему нужен, а из жадности. Плюшкин превратился в жалкую пародию человека, однако в нем еще остались задатки хорошего человека, которые с каждым днем угасают.
«Мертвые души» - бессмертная мрачная картина жизни типичных русских помещиков. «Галерея» помещиков вобрала в себя все самые страшные, самые ужасные человеческие качества. Вместе с тем порочные помещики – мертвецы, не способные двигать общество и страну вперед, застывшие во времени камни.
В своей поэме «Мертвые души» Н.В. Гоголь стремился, прежде всего, показать Русь «с одного боку» - сатирически изобразить отрицательные стороны русской жизни. В своих героях писатель отразил все пороки людей – индивидуальные, национальные, общечеловеческие.
Особое внимание Гоголь уделяет главному герою произведения – человеку «нового типа», дельцу Павлу Ивановичу Чичикову. Автор стремится продемонстрировать этот характер «в полной мере» - именно поэтому он раскрывает социальную и психологическую основы его натуры, подробно рассказывает о детстве Чичикова.
Этот человек задумал и практически осуществил очень простое, но гениальное по своей сути мошенничество. Чичиков скупил у помещиков мертвые крестьянские души, чтобы заложить их как живые и получить за них деньги. В целях осуществления своей задумки герой ездит по всей России. Мы видим, как он посещает помещиков, к каждому из них находит подход и в результате добивается своей цели.
Все помещики, с которыми Чичиков свел знакомство в городе, с удовольствием приглашали его к себе в имение. Манилов, Коробочка, Собакевич, Плюшкин – перед нами проходит череда помещиков, каждый из которых является ярким характером.
Так, Манилов образован и довольно начитан, даже, что называется, эстет. Но дальше прекраснодушных мечтаний и грандиозных планов он не идет. Думаю, этот герой просто не способен к практической деятельности, не приучен к ней, он не считает ее необходимой. Поэтому все его «прогрессивные» начинания «покрылись пылью», а сам он превратился в небокоптителя, смотрящего на мир «сквозь розовые очки».
Помещик Собакевич – полная противоположность Манилова. Этот грубый, «неотесанный» человек крепко стоит на ногах. Весь он – практическая смекалка, хитрость, сила и нахрап. Собакевичу абсолютно чужды «высокие материи», он печется лишь о собственной материальной выгоде и готов ради нее на все, даже на обман и подлость. Про таких людей говорят, что он своего не упустит.
Помещица Коробочка, к которой по недоразумению заехал Чичиков, воплощение ограниченности и застоя. Даже часы в комнате этой героини давным-давно остановились, а вокруг нее роятся мухи, символизируя омертвелость души Коробочки, никчемность ее существования. Весь смысл жизни этой женщины заключается в том, чтобы повыгоднее продать пеньку и пух.
Ноздрев – воплощение русского разгульного духа, широкой натуры, которая не может найти себе применения. Этот человек не признает никаких законов и принципов, кроме одного – интереса и азарта. И ради этого он готов на все – на любую подлость и аферу.
Помещик Плюшкин завершает череду помещиков, изображенных в поэме. Сам автор называет этого героя «прорехой на теле человечества» - настолько он кажется жалким и никчемным. Больше того, имя Плюшкина стало нарицательным – превратилось в символ безумного накопительства, скупости в крайней степени. Ведь этот помещик, имея большие богатства, морил голодом себя и своих крестьян, «трясся» из-за каждой, самой ненужной, вещи, тратил свою жизнь на бесплодное накопительство.
Важно, что со всеми этими помещиками Чичиков сумел найти общий язык, сумел выявить их слабые места и, воздействуя на них, добиться своего. Так, с Маниловым Чичиков - само благородство и воспитанность. С Коробочкой он, «несмотря на ласковый вид, говорил, однако же, с большею свободою, нежели с Маниловым, и вовсе не церемонился». С Собакевичем герой так же груб и напорист, как и его собеседник, с Плюшкиным – хитер и расчетлив.
Безусловно, типаж и характер Павла Ивановича Чичикова уникален. Хитростью, тонким знанием жизни и людей, житейской смекалкой, упорством этот герой превосходит большинство людей.
Чтобы понять истоки его характера, Гоголь описывает детство Павла Ивановича, те условии, в которых он воспитывался: «Темно и скромно происхождение нашего героя».
Отец наказал Павлуше «беречь копейку». Эти слова он сделал своим жизненным кредо и изо всех сил стал воплощать отцовский завет в жизнь. Судьба много раз разрушала планы героя, но Чичиков не сдавался. Его упорство и вера в себя вызывают невольное восхищение.
Таким образом, в поэме «Мертвые души» Гоголь сумел показать практически все человеческие пороки, «поместив» их в образы помещиков и чиновников. В этих персонажах, как и в образе Чичикова, передаются тревога и переживания Гоголя за «птицу Русь» - горячо любимую писателем Россию.
Ответ оставил Гость
В поэме Н. В. Гоголя соединены два начала - сатирическое обличение современной писателю социально-политической реальности и утверждение добра, красоты и творчества как основ бытия. Первое из них связано с событийным рядом, а второе представлено в первую очередь в лирических отступлениях.
Автор даст в поэме развернутое описание социального быта России, показывает на примере шести помещиков и десятка чиновников удручающее нравственное состояние привилегированной части русского общества, по в то же время в своих отступлениях говорит о изначальной красоте человеческой души, прославляет творческие силы русского парода, высказывает веру в великое будущее России.
Идея о изначально чистой и благой природе человека - один из ведущих мотивов в мировоззрении писателя. Боль о человеке, полностью утратившем духовность, с особой эмоциональной силой звучит в авторском комментарии, посвященном Плюшкину (шестая глава): «И до какой ничтожности, мелочности, гадости мог снизойти человек! И похоже это на правду? Все похоже на правду, все, может статься с человеком. Нынешний же пламенный юноша отскочил бы с ужасом, если бы ему показали его же портрет в старости».
Далее автор указывает тот единственный путь, который может сохранить душу от тлена, не позволит человеку стать живым мертвецом наподобие Плюшкина: «Забирайте же с собою в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, забирайте с собою все человеческие движения, не оставляйте их на дороге, не подымете потом!» Эпизод, связанный с Плюшкиным, автор предваряет элегическими воспоминаниями о собственной юности, о годах «невозвратно мелькнувшего детства». Писатель сетует па то, что и его душа не избежала мертвящего воздействия времени - ведь прежде всякое повое впечатление поражало его, «ничто не ускользало от свежего тонкого внимания». С темой юности связано и мимолетное размышление о значении мечты и «блистающей радости», озаряющей жизнь, в связи с описанием случайной дорожной встречи Чичикова с юной блондинкой.
Гоголь был убежден, что только через отрицание безобразного и уродливого может быть проложен путь к осознанию истинных основ жизни. Эта позиция автора отражена в лирическом отступлении вначале седьмой главы. Если цель писателя - создавать прекрасные характеры, скрывая «печальное в жизни», срывать рукоплескания, парить над миром («Нет равного ему в силе - он бог!»), то «не таков удел, и другая судьба писателя, дерзнувшего вызвать наружу... всю страшную, потрясающую тину мелочей, опутавших нашу жизнь, всю глубину холодных, раздробленных,
повседневных характеров...»
Некоторые отступления посвящены осмеянию «типы мелочей». Так, писатель делит всех
чиновников на «толстых» и «топких», признавая большую приспособленность «толстых» к жизни: «Увы! толстые умеют лучше на этом свете обделывать дела свои, нежели тоненькие. Тоненькие... виляют туда и сюда; их существование как-то слишком легко, воздушно и совсем ненадежно. Толстые же никогда не занимают косвенных мест, а все прямые, и уж если сядут где, то сядут надежно и крепко, так что скорей место затрещит и угнется под ними, а уж они не слетят». Противопоставляются, конечно, не физические, а психологические свойства людей. Автор рисует на примере «толстых» и «топких» два типа социального поведения. «Толстые» - приобретатели и накопители, для них важны не наружный блеск и минутные забавы, а серьезная служебная карьера, существенные, крупные приобретения - дома, угодья (варианты этого типа представлены в образах Коробочки, Собакевича, Чичикова); «топкие» же - транжиры, прожигатели жизни, спускающие, «по русскому обычаю, на курьерских все отцовское добро» (Ноздрев). Мимоходом отмеченная деталь - «по
русскому обычаю» - свидетельствует о несколько более добродушном и снисходительном отношении автора к «тоненьким» (транжирам), чем к «толстым» (накопителям). Это подтверждается и общим смыслом обличения Чичикова, в котором соединились самые отвратительные черты современной русской жизни: служение «копейке», безудержная тяга к приобретательству.
Миру продажных и ленивых чиновников, тупых и жадных, духовно омертвевших помещиков, «типе мелочей» противопоставлен в поэме романтический образ созидающего, нравственно и духовно здорового, одаренного русского народа, величественный образ самой Руси.
Всяким народ, «полный творящих способностей души», отличается «каждый своим словом», но, по Гоголю, «пет слова, которое было бы так замашисто, бойко, так вырвалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное русское слово».
Через всю поэму проходит образ дороги, который наполняется у Гоголя многообразием смыслов. «Дорога Чичикова» - это чередование удач и катастроф, движение по замкнутому кругу, путь в никуда. «Дорога автора» - это дорога творческого постижения жизни. В завершающем поэму лирическом отступлении образ-символ дороги раскрывает главное свое содержание: автор пишет об историческом движении России в неведомое будущее.
Вряд ли нуждается в дополнительном обосновании тот факт, что «Мертвые души» Гоголя в числе множества жанровых составляющих вобрали в себя традицию просветительского романа, масонской мистической прозы, богатой поучительными аллегориями. В качестве аналогии часто приводится «Путь паломника» Дж. Беньяна . Как важнейший аллегорический образ, выстраивающий жанр и сюжет поэмы, большинством исследователей указывается образ дороги, несущий в себе смыслы жизненного пути, богоискательства и духовного совершенствования (путь через мытарства в град небесный Иерусалим), исторического и провиденциального пути России .
Поскольку основную часть сюжета «Мертвых душ» составляют встречи Чичикова с помещиками, то возникало естественное желание найти некую закономерность и смысл в их последовательности, явно глубоко мотивированной автором, и объяснить ее - означало бы понять идейную композицию сюжета. Наиболее часто бытует мнение, что от одного помещика к другому усугубляется их «пошлость» или «мертвенность». Направление подобному истолкованию дал сам Гоголь в «Выбраннных местах из переписки с друзьями»: «…один за другим следуют у меня герои один пошлее другого». Авторским комментарием руководствуется и Андрей Белый: "Посещение помещиков — стадии падения в грязь; поместья — круги ада; владелец каждого — более мертв, чем предыдущий; последний, Плюшкин, — мертвец мертвецов <...>" . Но у Ю.В. Манна находятся серьезные возражения против градационной схемы: «существующая точка зрения на композицию «Мертвых душ» довольно уязвима. Не подкрепляет ее и цитата из третьего письма по поводу («Мертвых душ». Гоголевское замечание не преследует цели определить «единый принцип» композиции. Да и можно ли свести ее к «единому принципу?» Действительно, трудно сравнить по степени «омертвения» столь контрастные между собой и почти в одинаковой степени гротескные образы (лишь Плюшкин, несомненно, обрисован резче и мрачней остальных, но он же и наделен, в отличие от предыдущих помещиков, предысторией и, соответственно, тенью утраченной человечности).
Нельзя их счесть и простой аллегорией человеческих пороков, поскольку их характеры «не сводятся ни к лицемерию, ни к грубости, ни к легковерию, ни к любому другому известному и четко определяемому пороку. То, что мы называем маниловщиной, ноздревщиной и т. д., является по существу новым психологически-нравственным понятием, впервые «сформулированным» Гоголем. В каждое из этих понятий-комплекcoв входит множество оттенков, множество (подчас взаимоисключающих) свойств, вместе образующих новое качество, не покрываемое одним определением .
Д.П. Ивинский предложил тонко и детально разработанный принцип композиции образов, основанный на «совмещении приемов антитезы, нисходящей градации и симметрии» : помещики одновременно следуют в шахматном порядке антитетичности по признаку легкомыслия - практичности, в то же время последовательно прогрессирует их отчуждение от людей и недоверие к ним , а симметрия наблюдается в отношениях помещиков с Чичиковым по их готовности на сделку (в композиционном центре - единственный не продавший и не уступивший души Ноздрев). Не оспаривая наблюдений предшественников, попавших в наше поле зрения, осмелимся предложить свои, дополняющие и без того сложную картину.
На наш взгляд, последовательность движения Чичикова от одного помещика к другому определяется тем, что четверо из них (Манилов, Ноздрев, Собакевич и Плюшкин) представляют собой аллегорию четырех возрастных этапов на жизненном пути. Далее, поскольку дорога Чичикова в первом томе «Мертвых душ» это несомненно путь греха (духовному знаку пути предстояло измениться лишь в последующих томах), то он встречается на нем с общечеловеческими пороками, сгруппированными по жизненным фазам, в которых человек наиболее им подвержен. Каждый из помещиков являет собой гротескно-карикатурную картину одного из возрастов: детства, юности, зрелости и старости. По мнению Ю.Манна, «все характеры помещиков статичны», «персонаж, с самого начала, дан сложившимся, со своим устойчивым, хотя и не исчерпаемым “ядром”» «Статичность» образов объясняется тем, что каждый из них «застыл», «закоснел» на определенном этапе своего развития, демонстрируя, что в любом возрасте возможна смерть души и любому из них присуща своя «пошлость».
Аллегорическое изображение различных фаз жизненного пути встречается в многочисленных средневековых поучениях, притчах и картинах (вспомним хотя бы картины Х. Бальдунга «Возрасты человека и смерть», «Семь возрастов женщины»). Из ближайших к Гоголю примеров можно вспомнить, в частности, стихотворение Пушкина «Телега жизни», где три строфы посвящены соответственно трем этапам жизненного пути (молодости, зрелости и старости). Правомерность такого истолкования подтверждается и лирическими отступлениями автора во время путешествия Чичикова, где постоянно поднимается тема изменения человека в процессе жизни («О моя юность! О моя свежесть!», «Забирайте же с собою в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, забирайте с собою все человеческие движения, не оставляйте их на дороге: не подымете потом!»).
Перейдем к рассмотрению конкретных образов. Так, Манилов - изображенкак «вечный ребенок», невзирая на свой солидный возраст. Те черты его, которые в детстве казались бы милы и естественны (мягкость, чувствительность, сентиментальность), во взрослом мужчине оборачиваются чрезмерной женственностью и слабостью натуры, а недостатки детских лет выглядят уже непростительными: житейская неопытность и наивность предстают безалаберностью, несамостоятельностью и безволием, романтическая мечтательность - вздорным и пустым прожектерством. Особенно убийственно выглядит такие детали в кабинете, как книжка на столе, «заложенная закладкою на 14 странице, которую он постоянно читал уже два года», а на окнах «горки выбитой из трубки золы, расставленные не без старания очень красивыми рядками. Заметно было, что это иногда доставляло хозяину препровождение времени». Такое «детское» занятие в рабочем кабинете являет инфантильность уже гротескную. В семейной жизни Манилова также преобладает игровой элемент, превратившийся на восьмом году супружества в «кукольность» - с утрированной комичностью обхождения («Разинь, душенька, свой ротик, я тебе положу этот кусочек») и детской никчемностью сюрпризов («какой-нибудь бисерный чехольчик на зубочистку»).
Зеленый сюртук Манилова может обозначать его «зеленую» незрелость; «голубенькая в роде серенькой» краска стен в кабинете говорит о неустойчивости, несформированности характера (да и сам день визита к Манилову «был не то ясный, не то мрачный, а какого-то светло-серого цвета»).
В трактире, по воспоминаниям хозяйки, Манилов тоже ведет себя как ребенок, который сам не знает, чего он хочет: закажет всего, что есть на кухне, но есть не станет, а «всего только что попробует». Инфантильность свойственна и жене Манилова, которая так и осталась по взглядам на жизнь девочкой, только окончившей пансион, и, подобно мужу, неспособна ни к какой практической деятельности.
Характерно, что только у Маниловых в доме изображены дети, но даже они предстают как некие карикатуры: их образы лишены всякого обаяния, показана лишь бессмысленность и несуразность их поведения, вследствие чего умиление и похвалы гостя кажутся наигранными. Бросается в глаза несерьезность отношения к ним родителей, забавляющихся детьми, будто куклами или комнатными собачками, придумывая им невозможные имена и обучая паре «умных» ответов.
«Неготовые» кресла, разрозненная посуда, непрочитанная книга - все в доме Манилова символизирует обещанное, но несостоявшееся развитие, в свершение которого мы не верим точно так же, как и в будущее «посланника» Фемистоклюса, хотя бы уже из-за его «мертворожденного» имени, со смешной претензией на уподобление древнему герою, - имени, вызывающего в памяти «обреченное на ничтожество» имя Акакия Акакиевича Башмачкина. Имена детей не просто комичны и нелепы (незабвенные Земляника или Яичница все-таки были фамилиями) - они просто непредставимы у взрослого человека, что делает в наших глазах отпрысков Манилова как бы «вечными детьми», взрослению которых отказывается верить воображение. Так они отражают сущность самого Манилова.
Ноздрев воплощает собой юность с ее непредсказуемостью, открытостью, легкостью общения, заразительным весельем и неиссякаемой жизненной энергией (которую олицетворяет «растительная сила» его здоровых щек). По описанию он «очень недурно сложенный молодец с полными румяными щеками, с белыми, как снег, зубами и черными, как смоль, бакенбардами. Свеж он был, как кровь с молоком; здоровье, казалось, так и прыскало с лица его». В его облике молодость дана как вневременная константа: «Ноздрев в тридцать пять лет был таков же совершенно, каким был в осьмнадцать и двадцать : охотник погулять» - тем самым Гоголем точно очерчены возрастные границы молодости и указано на неизменное пребывание в них Ноздрева.
Попадает к нему Чичиков спонтанно, что символизирует превратности и непредсказуемость юности, когда сам человек не отвечает за себя - не знает, ни куда направить путь, ни что ждет его за поворотом.
Даже краткий опыт общения с Ноздревым быстро открывает за его «жизнью текущим моментом» скопище всех мыслимых пороков юности, способных быстро истощить душу: мотовство, пьянство, игра, распущенность, вранье до бессмысленного хвастовства, буйство до беспричинной драки, бесхозяйственность до полного небрежения бытом. В легкомыслии он не уступит Манилову, но куда более непостоянен: нельзя верить ни одному его слову. «Отец семейства» он лишь среди своих собак.
Однако по сравнению с простодушным Маниловым Ноздрев гораздо более себе на уме: в картах он оказывается расчетливым плутом, в быту пытается подчинить себе окружающих и попутно всячески навредить им, пусть и без далеко идущего расчета - что соответствует изощрению личности, ее стремлению в молодости к самоутверждению и доминированию. От детства к молодости меняется отношение и к деньгам: если Манилов не думает о них вовсе (крестьян отдает задаром), то Ноздрев при всем своем мотовстве и азарте постоянно поглощен идеей выигрыша, плутовства или займа, а также мастер попользоваться на чужой счет.
Интересно, что именно уезжая от Ноздрева Чичиков встречает на жизненном пути возможную любовь в лице прелестной дочери губернатора - вне разгульных пиров молодости но еще до притупления чувств в средние лета, когда человек еще способен оценить явление в его жизни истинной красоты и чистоты.
Собакевич являет пороки зрелого возраста, когда человек овладевает материальной стороной жизни ценой того, что поглощается ею сам - черствеет, «матереет». Воля влечет за собой жестокость, а приобретенная деловитость оборачивается рвачеством, жадностью и животным равнодушием ко всему, что не приносит денег. К прекрасному же он невосприимчив до того, что уродует фасад своего дома и не заботится даже об изяществе блюд на столе, хотя еда и составляет чуть ли не единственный его живой интерес. Знание людей сказывается в злословии, презрении и цинизме.
К деньгам он относится как расчетливый накопитель, а скрытность углубляется до полной непроницаемости: «Казалось, в этом теле совсем не было души, или она у него была, но вовсе не там, где следует, а, как у бессмертного кощея, где-то за горами и закрыта такою толстою скорлупою, что все, что ни ворочалось на дне ее, не производило решительно никакого потрясения на поверхности». Именно на этой возрастной ступени находится в момент сюжетного повествования сам Чичиков, и поэтому с Собакевичем они моментально находят взаимопонимание (хоть Чичиков легко сближается с любым помещиком, но лишь Собакевич догадался о сущности сделки лишь по отдаленным намекам), и в торге они оказываются достойными противниками, ни в чем не уступающими друг другу.
В лице Плюшкина нам предстает сама старость с надвигающимся безумием и уродливой гипертрофией застарелых пороков, которые уничтожают все живое и осмысленное в душе. Накопительство, бывшее в зрелом возрасте сильнейшей страстью, теперь ведет не к богатству, но к разорению. Плюшкин состоятельнее всех предыдущих помещиков вместе взятых (что является аллегорией богатства, накопленного к концу жизни), но из-за полной закрытости его от мира и окончательной потери связи с реальностью, «сокровище на земле» уже теперь бесполезно и обречено.
Ветхость крестьянских изб, гниение господского зерна, «мерзость запустения» в гостиной - все говорит, о дряхлости, разложении и скорой гибели. Не только сам хозяин изображен стариком, но и господский дом назван «дряхлым инвалидом».. Именно в этой главе автор не может больше сдержать чувства, срывает ироническую маску и взволнованно обличает печальный итог порочного жизненного пути: «И до такой ничтожности, мелочности, гадости мог снизойти человек! мог так измениться! И похоже это на правду? Все похоже на правду, все может статься с человеком. <...> Грозна, страшна грядущая впереди старость, и ничего не отдает назад и обратно! Могила милосерднее ее, на могиле напишется: "Здесь погребен человек!", но ничего не прочитаешь в хладных, бесчувственных чертах бесчеловечной старости.»
Итак, два первых возраста показаны когда легкомысленные и расточительные, зрелый - как основательный, старость - релятивизирует оба признака, обнажая бессмысленность процесса накопления.. Вот почему Собакевич так не любит в Плюшкине предвестие собственной деградации, в то время как предыдущие помещики о нем вовсе не слыхивали - в ранние годы о старости не помышляют.
Читатель статьи, несомненно, давно порывается спросить у ее автора: а как быть с Коробочкой , нарушающей порядок следования «эпох развития»? Именно подобное отклонение привело к тому, что предложенное истолкование композиции не стало до сих пор общепринятым, хотя если убрать «лишнюю» Коробочку, то логика построения становится слишком очевидной. Но ведь подобное «запутывание следов» является одной из характерных черт поэтики Гоголя, где конструктивными оказываютсядва противоположных принципа: четкой логики и алогизма, которые были сформулированы Ю. В. Манном: «Излюбленный мотив Гоголя — неожиданное отступление от правила - со всею силою звучит в «Мертвых душах»; «В противовес авторскому тяготению к логике то там, то здесь бьет в глаза алогизм. <...> Последовательность и рационалистичность “нарушаются” непоследовательностью самого предмета изображения — описываемых поступков, намерений — даже “вещей”» .
То, что Коробочка - единственная помещица среди прочих принимающих Чичикова дворян, маркирует ее внеположность выстраиваемому автором «мужскому» аллегорическому ряду: она не соотносится с жизненным путем самого героя. По художественным мотивам ее образ восходит к «Старосветским помещикам» - то есть к малороссийской , а не русской традиции.
Аллегорическая интерпретация, однако, у этого образа непременно должна быть - соответственно поэтическим принципам системы персонажей в целом.
Михаил Вайскопф увидел в Коробочке, вслед за другими исследователями, демонический персонаж: «В Коробочке, хозяйке птичьего царства, к которой заблудившийся герой заезжает в «темное, нехорошее время», Синявский и Фарино справедливо увидели черты Бабы-яги» (372). «Добавим, что заезд героя к Коробочке текстуально во многом совпадает с той сценой Вия, где сбившиеся с пути бурсаки попадают к сатанинской бабусе» . Отметим в связи с этим истолкованием, что Чичиков только тогда добился от Коробочки продажи мертвых душ, когда «посулил ей черта . - Черта помещица испугалась необыкновенно». Если вспомнить, что в самом Чичикове исследователи находят бесовское начало (например, Дм. Мережковский, Андрей Белый) то сцена напоминает по мотивам усмирение ведьмы Мефистофелем в «Фаусте» Гете (то есть Чичиков показал ей что он сам черт , и тогда ведьма продала ему мертвых душ, а затем они совершили по ним поминки блинками).
К признанию демоничности Коробочки приходит и Андрей Белый, сравнивая ее со старухой графиней из «Пиковой дамы» , чему действительно можно найти в тексте ряд подтверждений (помимо множества найденных Белым словесных перекличек, есть и сюжетные: старинная обстановка комнат Коробочки, под ХVIII век, с зеркалами и старой колодой карт, наполеоновские коннотации образа Чичикова, ночной визит, долгие уговоры со срывом героя на угрозы, после чего герой добивается своего, не догадываясь, что сделка повлечет за собой роковые, губительные последствия).
Но символические коннотации образа Коробочки этим явно не исчерпываются. Прежде чем делать дальнейшие выводы, заметим, что образ Коробочки окружен в поэме многочисленными мотивами и метафорами смерти.
Приезд к ней соотносится на мотивном уровне с внезапной кончиной посреди жизненного пути. В первой же фразе третьей главы говорится, что, выехав от Манилова, Чичиков «погрузился весь <...> и телом и душою» в «главный предмет» его интересов, то есть в мертвые души. Соответственно это может означать, если продолжить излюбленную Гоголем игру значениями слов, что он духовно и телесно приблизился к смерти - к «коробочке», «ларчику, где ни встать ни сесть» - как с легкостью обыгрывается фамилия главной героини главы.
Далее следует описание подвыпившего Селифана и непослушных коней, для мотивации падения брички в грязь. В аллегорическом ряду поэмы сама бричка ассоциируется с телом, которое, по еще средневековой метафоре, - колесница души (вспомним как описание брички предваряет и заменяет описание героя на первых строках поэмы и как именно ее характеризуют встречные мужики). В рассматриваемом эпизоде падения вначале неожиданная гроза и брызги дождя в лицо заставляют Чичикова «задернуться кожаными занавесками с двумя круглыми окошечками, определенными на рассматривание дорожных видов , и приказать Селифану ехать скорее», каковые окошки весьма недвусмысленно напоминают человеческие глаза. Тут же темнота наступает « такая, хоть глаз выколи ». Так аллегорически показано, что чувства и телесные силы начинают изменять герою, он сбивается с пути, а затем бричка выворачивается и он падает в грязь - в знак того, что тело повержено, и душа выходит из него. «Чичиков и руками и ногами шлепнулся в грязь». Падение в грязь - уже начало погружения в землю. Однако неунывающий Селифан вывозит в полной темноте барина к селу - «Русский возница имеет доброе чутье вместо глаз ; от этого случается, что он, зажмуря глаза , качает иногда во весь дух и всегда куда-нибудь да приезжает». Здесь - ключ к последующей главе, которая повествует о внезапном приближении к смерти, но счастливом избавлении от нее, почти воскресении из мертвых.
Зловещие детали продолжают подбираться одна к другой. Когда Чичиков подъезжает к дому Коробочки дождь «стучал звучно по деревянной крыше » - будто по крышке гроба. «Да, время темное, нехорошее время» - говорит Селифан, у крыльца Коробочки. Псов, заливающихся «всеми возможными голосами», Гоголь сравнивает с церковным хором - один «отхватывал наскоро, как пономарь», другой «хрипел, как хрипит певческий контрабас», что может быть аллюзией на отпевание, панихиду. При входе в спальню Чичикова начинают бить часы, причем этот эпизод особенно обыгрывается автором: «Слова хозяйки были прерваны странным шипением , так что гость было испугался ; шум походил на то, как бы вся комната наполнилась змеями; но, взглянувши вверх, он успокоился, ибо смекнул, что стенным часам пришла охота бить . За шипеньем тотчас же последовало хрипенье , и наконец, понатужась всеми силами, они пробили два часа таким звуком, как бы кто колотил палкой по разбитому горшку…». Бой часов - устойчивый символ пришествия смертного часа (вспомним у Пушкина: «пробили часы урочные…»). Мрачности добавляет и последовавшее за шипеньем хрипение . Легкую оторопь вызывает и решительное отрицание хозяйкой существования незнакомых ей людей: - «Нет, не слыхивала, нет такого помещика» - коли не слыхивала, то будто вычеркнула его из числа живущих. Игра смыслами слов продолжается и дальше:
«Может, ты привык, отец мой, чтобы кто-нибудь почесал на ночь пятки? Покойник мой без этого никак не засыпал» - Наверно, только покойник способен заснуть при щекотке пяток. И как вообще покойник может заснуть? И почему она вспоминает о муже как о живом, но называет его покойником?
У самого Чичикова «глаза липнули , как будто их кто-нибудь вымазал медом». Перед сном он снимает при Фетинье всю как верхнюю так и нижнюю одежду («скинул с себя совершенно все»), и та отправляется ее чистить - «как делывали покойнику барину» - действительно, подобное отсутствие стыдливости естественно лишь при омовении и обряжении покойника.
Та же «Фетинья, как видно, была мастерица взбивать перины. Когда, подставивши стул, взобрался он на постель, она опустилась под ним почти до самого пола , и перья , вытесненные им из пределов, разлетелись во все углы комнаты». Получается, что наш герой провалился на несколько метров и почти буквально реализовал метафору: Пусть земля тебе будет пухом !
Когда он просыпается, его лицо, как у мертвого, оказывается все засижено мухами. «Проснулся на другой лень он уже довольно поздним утром. Солнце сквозь окно блистало ему прямо в глаза, и мухи, которые вчера спали спокойно на стенах и на потолке, все обратились к нему: одна села ему на губу, другая на ухо, третья норовила как бы усесться на самый глаз, ту же, которая имела неосторожность подсесть близко к носовой ноздре, он потянул впросонках в самый нос, что заставило его крепко чихнуть, - обстоятельство, бывшее причиною его пробуждения». Проснувшись, он обнаруживает, окно комнаты «было очень близко от земли », так что его приветствует «подошедший в это время к окну индейский петух», произнося, «вероятно "желаю здравствовать ", на что Чичиков сказал ему дурака » (как будто ему уже поздно желать здравствовать). «Свинья с семейством очутилась тут же; тут же, разгребая кучу сора, съела она мимоходом цыпленка и, не замечая этого, продолжала уписывать арбузные корки своим порядком» (не так ли и сама Коробочка уничтожила мимоходом все планы Чичикова и чуть было не его всего?).
При свете дня Чичиков видит вдалеке на огороде водруженных «чучел на длинных шестах, с растопыренными руками; на одном из них надет был чепец самой хозяйки ». Поскольку чучела откровенно смахивают на мертвецов, то чепец хозяйки на одном из них дорисовывает весьма мрачную картину (с самой хозяйкой в качестве мертвеца), которая неожиданно по-новому встает перед читателем во время зашедшего в тупик торга:
«- А может, в хозяйстве-то как-нибудь под случай понадобятся... - возразила старуха, да и не кончила речи, открыта рот и смотрела на него почти со страхом, желая знать, что он на это скажет.
Мертвые в хозяйстве! Эк куда хватили! Воробьев разве пугать по ночам в вашем огороде, что ли? <...> Да, впрочем, ведь кости и могилы, всё вам остается: перевод только на бумаге. Ну, так что же? Как же? отвечайте, по крайней мере!»
Чичиков говорит начистоту и с отчетливым цинизмом. Итак, если днем птиц в огороде пугает чучело в чепце самой хозяйки, то ночью этим могут заняться принадлежащие ей мертвецы. Чичиков торгует мертвецов у хозяйки кладбища (что в символическом плане соответствует повелительнице/страже царства мертвых), и его бесовский трюк состоит в том, что он хочет скрыть, нивелировать дьявольскую суть происходящего, совершая сделку «только на бумаге» и за бумагу (ассигнации). Так проясняется природа всего его замысла, а заодно и специфика «виртуальной» демоничности нового капиталистического века.
Все отмеченные нами детали, взятые по отдельности и разбросанные среди прочих, проникнуты задорным комизмом и живописуют непритязательную простоту сельской жизни, но, собранные в один пучок, «жгутся» и позволяют прозреть за собой «двойное дно». В аллегорической ряду помещиков Коробочка явно означает смерть (я отнюдь не хочу сказать, что это единственное возможное истолкование образа. Кроме того, образы и мотивы смерти в первом томе причудливо многообразны, прослеживаются на всевозможных поэтических уровнях и не исчерпываются смысловым полем одного персонажа). Вспомним о ее решающей роли в крушении замыслов Чичикова: она, как сказочная баба-яга, (страж царства мертвых по изысканиям В.Я. Проппа), сторожит своих мертвецов, долго не хочет отдавать их Чичикову, а в конце концов забирает всех уже приобретенных им «на бумаге» мертвых себе назад, восстанавливая грань миров, которую герой хотел нарушить. Таким образом, речь идет не о всамделишней, а о символической смерти героя. Погружение его «душой и телом» в «предмет» сделки приводит его в самом деле в мир мертвецов, но он хочет только достать там ключи к богатству. Несколько позже со смертью сравнивает Коробочку приятная дама, рассказывая, как старуха приехала к протопопше «перепуганная и бледная, как смерть».
Остается ответить на главный вопрос в рамках предложенной нами интерпретации. Почему же Коробочка помещена не в завершении путешествия Чичикова, а разбивает аллегорический ряд возрастов?
Если пренебречь мифологической трактовкой образа Коробочки, данной в примечании 14, ввиду фактографической недоступности ее Гоголю, то остаются несколько других объяснений. Во-первых, автор предупреждает читателя о возможности преждевременной смерти, которая грозит застать человека «неготовым» ежечасно, и этот страшный алогизм распространяется не только на композицию поэмы, но и на саму жизнь. Во-вторых, мы помним, что вообще все помещики предстают в идейной перспективе поэмы «мертвыми душами». Очевидно, что именно духовная смерть является для Гоголя наиболее экзистенциально серьезной проблемой, а вовсе не страх перед смертью физической. Омертветь душа, как показывает Гоголь, может на любом этапе становления, но все-таки вероятность укоренения в пошлости увеличивается с годами. Среди житейской обыденности, «тины мелочей», увиденной и описанной Гоголем в первом томе, она наступает предельно рано - сразу после детства. Вспомним, что уже начиная с Ноздрева (то есть с юности) все помещики увлечены деньгами и неспособны к любви, и именно с Ноздрева реальный возраст помещика соответствует обозначенному им жизненному этапу.
Итак, мы видим, что Гоголь оставил нам еще много загадок, но сделанные нами наблюдения уже позволяют представить путешествие Чичикова как масштабное исследование человеческой души. Земной путь, совершаемый героем и обозреваемый автором, выводит замысел «Мертвых душ» за пределы специфически российской проблематики и расширяет его до отображения всей христианской Ойкумены.
