Города развиваясь нарушают множество установленных природой. Словарь

На момент своего вступления в строй Kongo являлся самым совершенным линейным крейсером мира, что вызвало бурные дебаты в британском парламенте: «Почему иностранная держава, пусть даже дружественная, должна получать от английской промышленности более мощный корабль, чем его отечественный прототип?»

Конец XIX-начало ХХ века стали поворотным моментом для Японии. Взяв курс на создание «Великой Восточной империи», японская правящая элита развивала вооруженные силы страны, исходя из убеждения, что только мощный флот способен обезопасить островное государство от прямого вторжения и гарантировать его регулярное снабжение необходимым сырьем. Для обороны островов японцам требовался флот линейных броненосных кораблей, а для защиты морских коммуникаций – флот крейсеров. Таким образом, доктрина японского военного флота предусматривала наличие в его составе равного количества линейных кораблей и больших броненосных крейсеров. Вынужденные приступить к широкомасштабной программе обновления корабельного состава (после появления линейных кораблей дредноутного типа) и располагая ограниченными финансовыми ресурсами, японцы действовали со свойственным им прагматизмом и приняли решение о строительстве линейных крейсеров. Это решение базировалось на трезвой оценке сил потенциальных противников: британский и американский линейные флоты были несопоставимо сильнее, а русский – несопоставимо слабее японских военно-морских сил. Линейные крейсеры позволяли Японии как защитить собственные коммуникации от русских крейсеров, так и нанести серьезный урон коммуникациям британцев и американцев при их попытке блокировать японское побережье (из-за малочисленности британских и американских сухопутных сил, а также удаленности Японии угрозой десанта можно было пренебречь).

Первоначально японцы попытались разработать проект собственными силами, но довольно быстро поняли, что из-за малого опыта в создании подобных кораблей делают это медленнее, чем англичане строят новые корабли. Первый японский проект устарел после постройки британцами линейного крейсера Invincible, второй – крейсера Lion:

Осознав это, японцы обратились за помощью к англичанам – ведущим специалистам в данной отрасли. На рассмотрение японских адмиралов были предложены проекты фирм «Vickers» и «Armstrong». Несмотря на то, что фирма «Armstrong» уже имела опыт строительства кораблей для императорского флота, победу в конкурсе одержал проект «Vickers», разработанный сэром Джорджем Тэрстоном (впоследствии – создатель британского линейного крейсера Tiger). Проект Тэрстона представлял собой улучшенную версию британского крейсера Lion (в переводе с английского – «лев»).

Тактико-технические характеристики

Контракт с компанией «Vickers» был подписан 17 октября 1910 года (у некоторых авторов ошибочно фигурирует 1912 год). В соответствии с договором головной корабль строился в Англии, а остальные – в Японии. Всего было построено четыре линейных крейсера.

В военно-морской литературе упоминаются две несколько сомнительные истории, связанные со строительством крейсеров типа Kongo. Согласно одной из них, между подписанием контракта с «Vickers» и началом строительства возник большой временной интервал, вызванный спорами о номенклатуре вооружения. Фактически головной корабль был заложен через три месяца после подписания контракта, причем, возможно, что 17 января 1911 года стало лишь официальной датой закладки, а сами работы начались еще раньше. Согласно другой истории, первоначально планировалась постройка двух кораблей, но «огромный крейсер-супердредноут произвел такое сильное впечатление на миниатюрных японских адмиралов, что было принято решение о постройке еще двух кораблей того же типа» . Вероятнее всего, японцы изначально планировали строить четыре крейсера, исходя из рационального расчета (один крейсер в ремонте, еще один – осуществляет переход, два – в зоне патрулирования), а задержка с закладкой кораблей была вызвана подготовительными работами по локализации производства на японских верфях (по имеющимся данным, при строительстве Hiei было использована до 30% импортных комплектующих, а Haruna и Kirishima были почти полностью собраны из японских материалов). Линейные крейсеры типа Kongo являлись знаковыми для японского кораблестроения, так как головной корабль проекта стал последним крупным боевым кораблем, построенным за пределами Японии, а Haruna и Kirishima – первыми кораблями, построенными частными отечественными подрядчиками.

Конструкция корпуса

В соответствии с требованиями Морского Технического департамента Японии корпус Kongo существенно доработали. В частности, корабль получил больший, чем на прототипе, развал бортов и форштевень клиперного типа, что положительно сказалось на его мореходности. В результате переделок геометрические размеры Kongo несколько отличались от размеров крейсера Lion.

На крейсере сохранили треногие фок-мачту и грот-мачту, а также три дымовые трубы разных диаметров, но изменили их расположение. Дымовые трубы на Kongo расположили более компактно, причем труба меньшего диаметра, бывшая на крейсере Lion носовой, на японском корабле стала средней. Фок-мачту и грот-мачту, располагавшиеся между носовой и средней трубами и позади кормовой трубы, разместили, соответственно, впереди носовой и между средней и кормовой трубами (это несколько ослабило задымление мостика корабля). Следует отметить, что в отличие от Kongo с трубами одинаковой высоты, на остальных однотипных крейсерах носовая труба была изначально примерно на два метра выше остальных, что решило проблему задымления (на Kongo носовую трубу удлинили только в 1920 году).

Энергетическая установка

Увеличение ширины корабля по сравнению с прототипом и перемещение труб было следствием существенной реконструкции энергетической установки.

Несмотря на почти десятипроцентное снижение мощности установки, Kongo за счет лучшей мореходности даже несколько превосходил Lion в максимальной скорости. Высокая скорость крейсеров была достигнута не в последнюю очередь благодаря использованию смешанного топлива (нефть использовалась для достижения максимальной скорости, а уголь – для плавания на экономичной скорости). При этом невозможно сравнить экономичность установок двух кораблей: большинство справочников указывают дальность хода японского крейсера в 8000 миль при экономичной скорости в 14 узлов, а английского – в 2420 миль при скорости 24 узла. Различным было и расположение машинных и котельных отделений внутри кораблей. На крейсере Lion мидельная (средняя) башня главного калибра разделяла энергетическую установку на носовую часть из двух котельных отделений и кормовую – из котельного и машинного отделения, а на Kongo из-за смещения башни за кормовую трубу носовая часть установки состояла из трех котельных отделений, а кормовая – лишь из машинного. Утверждение о большей экономичности японской установки достаточно спорно, но отказ от расположения башни главного калибра между дымовых труб, безусловно, увеличивал ее угол обстрела и защищал надстройку от воздействия пороховых газов.

Линейный крейсер Kongo, июнь 1914 года
Источник: tsushima.su

Вооружение

Японцы основательно пересмотрели артиллерийское вооружение крейсера Lion (восемь 343-мм орудий в четырех двухорудийных башнях и шестнадцать 102-мм орудий в бронированных носовой и кормовой надстройках), увеличив калибр орудий главного и среднего калибра и добавив орудия противоминного калибра. По распространенной версии, первоначально на Kongo в качестве артиллерии главного калибра предполагалось использовать 305-мм орудия. Однако получив от англичан конфиденциальную информацию о том, что «305-мм орудия имели более низкую живучесть и скорострельность, нежели 343-мм установки», японцы решили вооружить свой крейсер новейшими английскими 356-мм орудиями с длиной ствола в 45 калибров (опытный образец был изготовлен и прошел испытания на британском полигоне в Ширнессе в марте 1911 года). В результате японский корабль получил орудия главного калибра, «дальность стрельбы из которых ограничивала только линия горизонта» . Обычно для крейсеров типа Kongo раннего периода указывают дальность стрельбы в 25000 м при угле возвышения в 20 градусов, забывая, что построенный в Англии головной корабль точно имел угол возвышения до 25 градусов (по одним данным, угол возвышения крейсеров, построенных в Японии, составлял 20 градусов, по другим – 25).

Установка 356-мм орудия линейного крейсера Kongo
Источник: milday.ru

Орудия главного калибра располагались в четырех двухорудийных башнях (на Kongo и Hiei они были выполнены многогранными, на Haruna и Kirishima – округленными), размещенных в диаметральной плоскости корабля (две – в носовой части с возвышением, одна (мидельная) – за третьей дымовой трубой, еще одна – в корме). Вышеупомянутый перенос мидельной башни за трубы позволил увеличить с двух до четырех количество орудий главного калибра, ведущих огонь в корму. Кроме численного преимущества, перенос давал и качественное, так как для быстрой корректировки огня было необходимо наличие не менее четырех орудий. По непонятным причинам на японских крейсерах вплоть до 1917 года отсутствовал командно-дальномерный пост, что отрицательно сказывалось на их боевых возможностях.

Артиллерия среднего калибра крейсеров типа Kongo состояла из размещенных в одноорудийных казематах шестнадцати 152-мм орудий с длиной ствола в 50 калибров. С каждого борта устанавливалось по восемь пушек с горизонтальным сектором обстрела в 130 градусов и максимальным возвышением в 15 градусов (масса фугасного снаряда – 45,36 кг, дальность стрельбы – 21000 м, боевая скорострельность – 4-6 выстрелов в минуту). Увеличение калибра большинство авторов объясняет опытом, полученным японским флотом в ходе морских сражений русско-японской войны. В то же время, вопрос, почему японцы вооружили свои крейсеры абсолютно бесполезными 76-мм орудиями, остается без ответа. Противоминная артиллерия Kongo состояла из шестнадцати 76-мм орудий с длиной ствола в 40 калибров (восемь орудий устанавливались на каждой башне главного калибра (по две), еще восемь – побортно в средней части корабля на открытой палубе поверх батареи), а также семи пулеметов. Вероятно, у самих японцев изначально существовали сомнения в необходимости подобных орудий (на трех последующих кораблях ограничились установкой восьми орудий на открытой палубе), но окончательно 76-мм орудия и пулеметы были демонтированы только в 1918 году. Не спешили японцы и с установкой зенитного вооружения: по четыре 80-мм зенитных орудия были установлены на крейсерах только в 1923 году. Еще одной загадкой крейсеров типа Kongo, не имеющей однозначного ответа, является установка на них восьми 533-мм подводных торпедных аппаратов (на британском крейсере Lion было всего два аппарата).

Бронирование

Крейсер Kongo сохранил принципиальную схему бронирования своего британского прототипа.

Бронирование линейного крейсера Kongo и его современников, мм

			King George V
Тип корабля	Линейный крейсер	Линейный крейсер	Линейный корабль	Броненосный крейсер
		Великобритания	Великобритания	Германия
Основное вооружение	восемь 356-мм орудий	восемь 343-мм орудий	десять 343-мм орудий	двенадцать 210-мм орудий
Толщина брони, мм
Главный пояс
Верний пояс
Казематы

Основным элементом вертикальной защиты крейсера являлся главный броневой пояс (толщина в средней части – 229 мм). Главный пояс замыкался в носовой части траверзом (толщина – 127-152 мм), а в кормовой части – переборками, смыкавшимися позади кормового барбета (толщина – 152-203 мм). Выше главного располагался верхний броневой пояс, прикрывавший среднюю часть корпуса и доходивший до верхней палубы (толщина в средней части – 203 мм). Верхний пояс замыкался траверзами возле барбета главной башни (толщина – 152-254 мм) и позади барбета третьей (мидельной) башни (толщина – 152 мм). Толщина брони казематов составляла 152 мм, барбетов – 254 мм, башен главного калибра – 229 мм. Толщина брони носовой боевой рубки составляла 254 мм, кормовой рубки – 152 мм. Нетрудно заметить, что крейсеры получили большую защиту от продольного огня с носа, чем с кормы, что свидетельствует о планах использования кораблей для атакующих действий. Вертикальная защита линейных крейсеров Kongo и Lion являлась более слабой, чем у линкоров, но оставляла им шансы уцелеть даже в бою с дредноутами противника. Так, в ходе Ютландского сражения Lion сохранил плавучесть после попадания тринадцати 305-мм снарядов и взрыва в средней башне, а потери на однотипном Princess Royal после попадания тринадцати «тяжелых снарядов» составили 22 убитых и 81 раненый.

Значительно больше нареканий вызывает горизонтальное бронирования, которое английские моряки с горькой иронией прозвали «картонным». На Kongo толщина бронепалубы составляла всего 38-51 мм, что было значительно меньше чем, например, у германского броненосного крейсера Blucher. Недостаточность горизонтальной защиты дорого обошлась англичанам во время Ютландского сражения: линейный крейсер Queen Mary (тип Lion) затонул в результате попадания снаряда в погреб носовых башен через палубу (в результате взрыва боезапаса он разломился на две части и почти мгновенно затонул).

Точные данные о противоминной защите крейсеров отсутствуют, но известно, что подорвавшийся на германской мине крейсер Haruna получил серьезные повреждения, хотя остался на плаву и даже не потерял ход. В целом, бронирование крейсеров типа Kongo было характерным для линейных крейсеров – избыточным для боя с крейсерами противника и недостаточным для борьбы с линкорами.

На момент своего вступления в строй Kongo являлся самым совершенным линейным крейсером мира, что вызвало бурные дебаты в британском парламенте:

«Почему иностранная держава, пусть даже дружественная, должна получать от английской промышленности более мощный корабль, чем его отечественный прототип?»

Японские кораблестроители придерживались довольно оригинальных взглядов на класс крейсеров. В отличие от американских «одноклассников», практически каждый корабль ветки в дополнение к артиллерийским орудиям оснащался и торпедными аппаратами. Хотя чаще всего они играли роль вспомогательного вооружения, в схватках на ближних дистанциях торпеды могут стать сильным козырем.

Одна из самых уязвимых точек корпуса японских крейсеров старших уровней - орудийные башни главного калибра. Не в силах обеспечить установкам надёжную защиту от крупнокалиберной артиллерии, кораблестроители решили ограничиться лишь лёгким противоосколочным бронированием. В итоге игрокам следует проявлять осторожность: на ближних дистанциях башни главного калибра японских крейсеров пробиваются даже средними по мощи орудиями.

Ещё один общий недостаток практически всех кораблей ветки - относительно слабая ПВО. Лишь на поздних этапах Второй мировой войны японским инженерам удалось скопировать зенитные автоматы Bofors и начать промышленное производство их аналога.

Благодаря этому крейсеры старших уровней могут похвастать уже относительно неплохим зенитным вооружением, хотя до уровня американских крейсеров и линкоров им по-прежнему далеко.

Эволюция крейсера

Ветка развития крейсеров японского флота начинается со второго уровня:

II уровень - Chikuma

Chikuma - первый японский крейсер, оснащённый паротурбинной установкой и броневым поясом. Единственный представитель ветки, который не несёт на борту торпедных аппаратов. Отчасти это компенсируется внушительной для своего уровня огневой мощью: на нём установлены восемь 152-мм орудий, а максимальный бортовой залп составляли пять из них.

III уровень - Tatsuta

По первоначальным планам Tatsuta проектировался в качестве лидеров эскадренных миноносцев, а потому может похвастать хорошей скоростью хода и отличным для своего уровня торпедным вооружением - двумя трёхтрубными аппаратами калибром 533 мм. Вместе с тем по сравнению с предшественником Tatsuta потерял в огневой мощи: на его борту были установлены лишь четыре 140-мм орудия.

IV уровень - Kuma

По сравнению с предшественником, крейсером Tatsuta, число артиллерийских орудий корабля увеличилось до семи. Благодаря высокой скорострельности и неплохой манёвренности Kuma станет прекрасным охотником на эсминцы, а возросшее до четырёх число торпедных аппаратов позволит дать отпор и тяжёлым кораблям противника.

V уровень - Furutaka

Благодаря вооружению из шести артиллерийских орудий калибром 203 мм Furutaka может успешно противостоять не только вражеским эсминцам, но и большинству «одноклассников». Интересна схема расположения орудий крейсера: полубашни установлены в виде двух пирамидок на борту и корме корабля. Подобное расположение установок позволяло экономить пространство палубы, но сокращало число орудий, способных вести огонь с носа или кормы, до двух.

VI уровень - Aoba

Крейсер Aoba стал первым кораблём ветки, уже при постройке получившим башенные двухорудийные установки главного калибра. Две из них располагались в носу корабля, и одна находилась на корме. Хотя максимальный бортовой залп остался на прежнем уровне, с носа Aoba может вести огонь сразу из четырёх орудий, что заметно помогает в уничтожении отступающих эсминцев. Кроме того, крейсер оборудован двумя четырёхтрубными торпедными аппаратами. Установки располагаются в кормовой части корабля, что немного затрудняет прицеливание во время торпедной атаки.

VII уровень - Mogami

Крейсер Mogami может похвастать довольно мощным торпедным вооружением: четыре трёхтрубных торпедных аппарата калибром 610 мм, установленных побортно, представляют серьёзную угрозу для тяжёлых кораблей противника. Не отстаёт и артиллерия. На борту корабля находится 15 скорострельных орудий калибром 155 мм, которые позволяют крейсеру успешно поражать даже самые манёвренные и быстрые эсминцы.

В ходе прокачки игрок сможет ещё больше усилить вооружение корабля, заменив первоначальные установки главного калибра на десять 203-мм орудий. Крейсер при этом потеряет в скорострельности, но взамен серьёзно увеличится урон от каждого залпа.

VIII уровень - Myōkō

Проект тяжёлого крейсера, водоизмещение которого вплотную приблизилось к лимитам Вашингтонского договора - 10 тысячам тонн. По сравнению с предшественниками крейсер весьма неплохо защищён.

Заметно возросла забронированная площадь корпуса, а толщина основного броневого пояса корабля достигла 100 мм. Артиллерия корабля расположена в пяти двухорудийных башнях и состоит из десяти орудий калибром 203 мм.

IX уровень - Ibuki

Крейсер Ibuki стал логичным продолжением своих предшественников по ветке по принципу «Быстрее, выше, сильнее!». Вооружение его составляют четыре побортных торпедных аппарата, оборудованных знаменитыми кислородными торпедами Long Lance, а также десять орудий калибром 203 мм, уверенно поражающих эсминцы и большинство «одноклассников».

X уровень - Senjo (Рабочее название)

Нереализованный проект тяжёлого крейсера 1941 года, вооружение которого возросло уже до 12 орудий. Четыре установки главного калибра по три ствола в каждой установлены поровну на носу и корме корабля.

Помимо этого, крейсер обладает относительно неплохим ПВО. Двенадцать 100-мм зенитных орудий надёжно защищают от ударных эскадрилий и позволяют активно действовать против вражеских авианосцев. В отличие от артиллерии, торпедное вооружение не усиливалось по сравнению с предшественниками, поскольку оно и без того находилось на весьма высоком уровне.

Что касается 18 японских тяжелых крейсеров, ставших предметом данной монографии, то первые из них появились в качестве 7100-тонных дальних разведчиков выходившего на океанские просторы флота и их проекты одобрили еще до подписания Вашингтонского договора. Тем не менее, и они создавались с оглядкой на британские крейсера-защитники торговли конца первой мировой войны типа “Хоукинс” (“Hawkins”), которых считают непосредственными предшественниками всех “вашингтонцев”. Построив 4 корабля с вооружением, заметно уступавшим первым «10000-тонникам» вероятных противников, японцы с лихвой компенсировали свое отставание в последующих двух сериях, за счет всевозможных ухищрений (а не брезговали они и нарушением договоров) давая им на 1 -2 орудия больше, чем у других, а также мощнейшее торпедное и авиационное вооружение. В результате 8 крейсеров типов “Миоко” и “Такао” не без оснований стали считать сильнейшими в мире. На эти корабли японские адмиралы возлагали большие надежды в ночном бою против численно сильнейшего линейного флота США - бою, который по их замыслам должен был предшествовать генеральному сражению. Функции же разведки в интересах линейного флота отошли на второй план, особенно с развитием палубной авиации.

Появление же последних 6 тяжелых крейсеров в составе японского флота не имеет аналогов в практике мирового кораблестроения: построенные в качестве легких (класса “b”) с беспрецедентно мощным вооружением из 15 155-мм орудий, но с заложенной в проекте возможностью перевооружения на 203-мм калибр, они были быстро перестроены в тяжелые, как только японцы отказались от соблюдения всех договоров. В результате к началу войны на Тихом океане количество кораблей этого класса у основных соперников - Японии и США - оказалось равным.

Издание выпущено в формате аналогичном серии "Боевые корабли мира".

1.2. Общая доктрина развития японского флота после русско-японской войны. Первые проекты крейсеров-разведчиков.

Закончившаяся полным разгромом противника на море война с Россией, апогеем которой стал Цусимский бой, полностью подтвердила правильность выбранной Императорским флотом организации и тактики. Однако изменение внешнеполитической ситуации, полученный в ходе боевых действий опыт и вызванный войной значительный прогресс в военном кораблестроении требовали соответствующей реорганизации флота. В октябре 1906 года император Муцухито потребовал от маршала Аримото Ямагата сформулировать политику обороны Империи с учетом уроков прошедшей войны и усиления интересов США на Тихом океане и Дальнем Востоке. Выполняя указания императора премьер-министр Кинмочи Сайониджи в январе-апреле следующего года провел ряд встреч с начальником морского генерального штаба (МГШ) адмиралом Хейхачиро Того, новым морским министром вице-адмиралом Минору Сайто, военным министром генералом Масатаке Тераучи и начальниками штабов. Вопросы, касающиеся флота, на этих встречах обсуждались на основе нового трактата, написанного капитаном 2 рангаТ. Сато, который всю войну провел в штабе командующего Второй эскадрой, а после нее стал преподавателем колледжа при МГШ. Принятая 7 апреля 1907 года новая “Политика Имперской обороны” устанавливала основные направления оборонного планирования Японии на следующие 11 лет. В списке потенциальных противников на первом месте, скорее всего по инерции или из-за неудовлетворенности территориальными приобретениями после победы, стояла Россия, за ней следовали США и Франция, владевшая большими колониями в Юго-Восточной Азии. Относительно корабельного состава Т. Саго доказывал необходимость иметь к 1920 году" линейный флот (Кайзен Кантай) из трех эскадр по 8 новых линейных кораблей в каждой, грех эскадр по 4 броненосных крейсера и трех эскадр по 4 крейсера 2-го класса, не считая “вспомогательного флота” из кораблей ш орой линии. Но в принятой “Политике” указывался более скромный состав линейного флота из восьми линкоров, поддерживаемых эскадрой из восьми броненосных крейсеров самого последнего проекта и с возрастом не более 8 лет. 31 марта 1912 года в соответствии с новыми стандартами вместо броненосных предполагалось иметь такое же количество линейных крейсеров. Этот амбициозный проект, ставший известным в истории под названием “Флот 8-8” (Хачи-хачи Кантай), Япония так й не смогла претворить в жизнь из-за политических и финансовых трудностей, но несколько лет его использовали как оружие политики. Когда же, наконец, показалось, что все трудности можно преодолеть, подписание Вашингтонского морского соглашения 1922 года окончательно похоронило этот проект строительства мощного флота.

Основываясь на опыте русско-японской войны МГШ выдвинул также требование иметь в составе морских сил крейсера с мощным вооружением и защитой, высокой скоростью и большим радиусом действия, которые могли бы выполнять при линейном флоте функции разведчиков. Основные характеристики новых крейсеров-разведчиков были подробно изложены в “Программе создания нового флота”, представленной кабинету министров морским министром М. Сайто 15 мая 1910 года. И здесь японцам помогли доставшиеся русские трофеи, в частности дальние разведчики - броненосный крейсер “Баян” (переименован в “Азо”) и бронепалубный “Варяг” (“Сойя”), ближний разведчик бронепалубный “Новик” (“Суцзуя”) и вспомогательный крейсер “ ” (“Анегава”). Последний, затопленный на мелководье в Порт-Артуре, японцы ввели в состав своего флота уже в марте 1906 года, используя в качестве посыльного судна (цухокан). Именно опыт эксплуатации “Анегавы”, поражавшей новых хозяев своей дальностью плавания и способностью держать 19- узловую скорость даже на значительном волнении, показал каким должен быть океанский разведчик. Всего же программа 1910 года запрашивала строительство в течение следующих восьми финансовых годов (1911-1918) 51 одного корабля: 7 линкоров, 3 крейсеров 1-го класса, 4 крейсеров 2-го класса, 1 крейсера “специального назначения” (для океанской разведки), 26 эсминцев и 10 подводных лодок. С уже намеченными к постройке кораблями флот из 8 новых линкоров (дредноут “Фусо” плюс 7), 8 крейсеров 1-го класса (броненосный “Курама” с 305-мм и 203-мм орудиями + 4 будущих линейных типа “Конго” + 3) и 8 крейсеров 2-го класса (“Тоне” и строившиеся 3 типа “Тикума” плюс 3 и 1 “специальный”) не старше 8 лет мог быть готов к 1 апреля 1919 года. Причем все линкоры и линейные крейсера этой программы (кроме “Курамы”) должны были нести 356-мм орудия, а уже построенные после русско-японской войны и строившиеся корабли с 305-мм главным калибром (“пред-дредноуты” “Касима”, “Катори” “Аки” и “Сацума”, дредноуты “Кавачи” и “Сетцу”, большие броненосные крейсера “Цукуба” “Икома” и однотипный “Кураме” “Ибуки”) выводились за рамки “Флота 8-8”.

Но кабинет отверг представленную программу и в сентябре 1911 года флот предложил другую, предусматривавшую готовность к 1 апреля 1920 года 8 линкоров, 6 крейсеров 1-го и 8 крейсеров 2-го класса. По ней следовало построить 7 линкоров, два крейсера 1 -го класса (в дополнение к 4 типа “Конго”), пять 2-го класса, два “специальных” (один из них должен был заменить “Аиегаву” исключенную из списков в августе 1911 года для возврата в качестве подарка русскому царю). Количество эсминцев и подлодок осталось без изменений. Однако постройку ни одного из этих кораблей скова не утвердили, а политическая неразбериха в стране привела к отклонению новой кораблестроительной программы на двух очередных сессиях парламента.

В 1914 году новый морской министр вице-адмирал Муцуро Яширо представил предложения по доведению флота до состава “8-8” в самые кратчайшие сроки, и отдел обороны правящего кабинета в преддверии большой войны в Европе одобрил их 22 нюня. Месяц спустя по совету Яширо кабинет представил парламенту сокращенную версию этого плана как этап обычного пополнения военно-морских сил. Новая программа, предусматривавшая доведение флота до состава “8-4”, включала и три крейсера-разведчика по 6000 т, вооруженных четырьмя 20-см орудиями. Интересно, что дальними разведчиками именно такого водоизмещения укомплектовывался русский флот перед войной с Японией (“Варяг”, “Аскольд” и тип “Богатырь”). Русское Морское министерство вскоре сочло их неоптимальными, учитывая размеры, стоимость и вооружение (конечно, они не могли соперничать с броненосными крейсерами типа “Асама”, которых в русском флоте просто не было), зато японцы, как видно, оказались о них более высокого мнения. Такие корабли могли заполнить пустующую в японском флоте нишу между броненосными и небольшими бронепалубными крейсерами.

Начало мировой войны помешало принятию этой программы. 10 сентября 1915 года очередной морской министр Томосабуро Като представил свой план доведения флота до состава “8-4”, в принципе одобренный отделом обороны кабинета министров, но утвержденный лишь частично. Этот частичный план (линкор “Нагато”, крейсера 2-го класса “Тенрю” и “Тацута”, 1 эсминец, 3 подлодки и танкер) приняли на 37-й сессии парламента в феврале 1916 года, но крейсера- разведчики оттуда вычеркнули. Никаких технических данных относительно крейсеров-разведчиков предвоенных программ не обнаружено. Сама же эта программа была интересна тем, что ознаменовала переход к строительству капитальных кораблей с 410-мм орудиями. МГШ уже не удовлетворяли находящиеся в постройке 4 линкора (“Фусо”, “Ямаширо”, “Исе” и “Хьюга”) и 4 линейных крейсера (“Конго”, “Харуна”, “Хией”, “Кирисима”) с 356-мм главным калибром и он вынашивал планы строительства “Флота 8-8” с орудиями, намного превосходившими все имеющиеся у других держав.

“Тенрю” и “Татсута” были быстроходными лидерами флотилий эсминцев, в больших количествах сходивших со стапелей. Постройку" именно таких крейсеров 2-го класса тогда посчитали более срочным делом, но уже спустя несколько месяцев Морской технический совет {1} (МТС) получил задание разработать предварительный проект крейсера-разведчика (“скаута”, как его называли англичане). Одновременно арсеналу на базе флота в Куре поручалась разработка нового 20-см орудия, которое должно было заменить 20-см 45- калиберное типа 41 года {2} (41-й год царствования Мейдзи - императора Муцухито, т.е. 1908-й), созданное на основе более ранней модели английской фирмы Виккерс. Уже 22 сентября 1916 года МТС представил на рассмотрение в МГШ черновой проект “скаута” со следующими характеристиками: нормальное водоизмещение 7200 т, максимальная скорость 36 узлов, радиус действия 6000-8000 миль на 14 узлах, артвооружение - не менее 12 новых (принятых на вооружение перед самой мировой войной) 14-см/50 орудий (по две спаренных установки в носу и корме и 4 одиночных по бортам) или меньшее число разрабатываемых 20-см орудий, торпедное - 4 двухтрубных неподвижных бортовых аппарата для новых 61-см торпед, защита - 76-мм пояс из НТ-стали (сталь высокого напряжения - High Tensile Steel) и бронепалуба над жизненно важными частями. Калибр 14-см (140-мм) был новым для японского флота, который до этого обходился 152-мм и 120- мм скорострельными орудиями английского образца. Но 152-мм снаряды весом 45,4 кг были слишком тяжелыми для ручного заряжания японским матросом нормальных кондиций, а 120-мм орудие уже считалось слишком мелким для главного калибра крейсеров.

В целом проект понравился и “Программа строительства Флота 8-4”, подготовленная в июле-сентябре 1916 года, включала три таких “скаута” (оценочная стоимость постройки 6915078 иен за каждый), а всего по ней запрашивались средства на строительство трех линкоров (“Муцу”, “Ката”, “Тоса”), двух линейных крейсеров (“Амати”, “Акаги”), 9 крейсеров (три 7200-тонных “скаута” и шесть 3500-тонных лидеров торпедных флотилий типа “улучшенный “Тенрю”), 27 эсминцев, 18 подлодок и 3 вспомогательных судов, .которые следовало выделять в течение 7 лет, начиная с 1917 года. Парламент не смог принять эту программу на 38-й сессии, поскольку 25 января был распущен. Но когда японцы узнали о 3-летней кораблестроительной программе, принятой США 29 августа 1916 года, определенные политические крути добились созыва внеочередной 39-сессии парламента, которая 14 июля 1917 года приняла нужное решение.

Американцы, в частности, планировали построить 10 крейсеров-”скаутов” по 7100 т, со скоростью 35 узлов и вооружением из 8 152-мм/53 орудий, 2 двухтрубных поворотных торпедных аппаратов (ТА) и 2-4 гидросамолетов при двух катапультах (будущие типа “Омэха”). Подушив эти данные, японский МГШ решил переделать проект 7200-тонного “скаута”, а пока изменить состав легких крейсеров последней программы. В конце 1917 года предусмотренные программой 9 крейсеров заменили на восемь 5500-тонных, которые могли бы выполнять как функции разведчиков, так и лидеров эсминцев, и один экспериментальный “малого” проекта. Еще три крейсера по 5500 т {3} включили в “Программу строительства Флота 8-6” (линейные крейсера “Такао” и “Атаго”, 3 легких крейсера, 27 эсминцев, 48 подлодок и 6 вспомогательных судов), принятую на 40-й сессии парламента 12 марта 1918 года.

Проект 5500-тонного крейсера, так называемой “средней модели” разрабатывался 4-м - кораблестроительным - отделом МТД (Морского технического департамента) {4} на основе “Тенрю”. Значительное увеличение размеров позволило усилить вооружение (с 4 до 7 14-см орудий при бортовом залпе в 6 стволов) и увеличить дальность плавания в полтора раза (с 6000 до 9000 миль на 10 узлах). Параллельно МТД начал улучшать проект 7200-тонного крейсера и в начале 1918 года представил в МГШ следующие характеристики:

Водоизмещение (нормальное)	8000 т
Скорость (максимальная)	36,5 узлов
Вооружение (артиллерийское)	10 или 12 14-см/50 орудий типа 3 года в 2-орудийных башнях по диаметральной плоскости (ДП), расположенных по схеме “пирамида” - 3 башни в носу и 2-3 в корме. Альтернативно предлагалось использовать новые 20-см/50 орудия, разработка которых велась в арсенале Куре. По мере их готовности предполагалось установить на каждый крейсер по 8 стволов.
Вооружение (торпедное)	4x2 тА для новых 61-см торпед в неподвижных бортовых установках, по 2 на борт.
Защита	бортовая и палубная броня на протяжении жизненно важных частей.
Дальность плавания	6000 миль на 14 узлах.

Четыре корабля по новому проекту, официально называемые “крейсерами большой модели”, включили в первую послевоенную “Программу строительства Флота 8-8”, куда также вошли по 4 гигантских линкора (№№9-12) и линейных крейсера (№№ 13-16), 8 крейсеров “средней модели” по 5500 т, 32 эсминца, 28 подлодок, 5 канлодок и 18 вспомогательных судов. Результаты минувшей мировой войны упрочили финансовое положение Страны Восходящего Солнца, что давало надежду ее адмиралам наконец-то реализовать свои замыслы без ограничений со стороны правительства и парламента. Совет министров одобрил этот последний этап программы “Флота 8-8” {5} 2 июня 1919 года, но парламент смог принять ее только спустя год на своей 43-й внеочередной сессии (предыдущая сессия в феврале была распущена). Опубликованная 1 августа 1920 года, она планировала ежегодную выдачу заказа на один 8000-тонный и один 5500-тонный крейсер в течение 4 лет (финансовые годы 1920/21-1923/24), а затем в течение 1924/25 и 1925/26 финансовых годов заказывать по 2 5500-тонных. Последний корабль программы “Флот 8-8” следовало закончить постройкой к 1 апреля 1928 года (т.е. к началу очередного финансового года). Стоимость крейсера в 8000 т оценивалась в 1919 году как 8 039 200 иен, но к июню 1920 года эта цифра уже превышала 11 миллионов.

Рассказ о Русско-японской войне хочется начать с революционного предложения. А может, хватит цепляться за датировку событий старым стилем? В конце концов, разве не надоело позади «истинной» даты в скобочках ставить «не нашу». Весь мир знает, что сражение в Желтом море произошло 10 августа 1904 года, и только в России утверждают, что бой у Шантунга имел место 28 июля того же года. Зато такое изменение позволило бы избежать большой путаницы, потому что нигде более юлианский стиль не используется. Конечно, патриарх Алексий II объявил григорианский календарь «дьявольским изобретением, придуманным на пагубу истинным христианам», но ведь живем-то мы все равно по нему. Так что мелкий грешок датировки событий далекого прошлого нам, скорее всего, простят.

Ну да ладно, вернемся к предмету разговора. Первой большой войной, в которой прошли обкатку не только идеи теоретиков морской войны, но и замыслы инженеров-кораблестроителей, стала Русско-японская война. При всех интересных фактах и выводах Японо-китайской и Испано-американской войн они все-таки являлись мелкими локальными конфликтами, хотя вторая формально и велась аж на двух океанах. Но вспомните: эскадра адмирала Дьюи сначала мирно стояла в китайских портах, потом добралась до Манилы, разгромила испанскую эскадру и снова стала на якорь до конца войны. Попытки испанцев послать на Филиппины эскадру адмирала Камарры и развернуть крейсерскую войну в Атлантике закончились ничем. И только Русско-японская война заставила адмиралов и инженеров задуматься всерьез об очень многих вещах. В частности, о роли крейсеров.

Дело в том, что в этой войне прошли проверку все аспекты боевой деятельности данного класса кораблей, но далеко не всегда крейсера успешно справлялись с поставленными задачами. К началу войны оба противника располагали большим числом крейсеров самых разнообразных типов и размеров – от маленьких скаутов типа «Новик» до океанских рейдеров вроде «Громобоя». Быстроходные крейсера должны были служить разведчиками при броненосных эскадрах; японцы вынужденно использовали свои броненосные крейсера в качестве «линкоров для бедных»; русские попытались вести крейсерскую войну; японские крейсера вели наблюдение и блокировали Порт-Артур; оба противника использовали крейсера для поддержки своих легких сил и борьбы с миноносцами противника. Что интересно, японцы даже не попытались использовать свои крейсера для защиты коммуникаций и борьбы с русскими рейдерами. Рассмотрим все по порядку.

Отдельного рассказа заслуживает одиссея крейсера «Новик». После боя 10 августа крейсер вместе с «Аскольдом» прорвался сквозь японский флот, однако ночью корабли разделились. Командир «Новика» капитан 2-го ранга фон Шульц решил зайти в Циндао, чтобы принять дополнительный запас угля. Погрузка происходила в спешке, полный запас принять не удалось, зато крейсер успел выскользнуть из порта засветло и не встретил японский отряд, посланный адмиралом Того блокировать порт.

Фон Шульц решил попытаться прорваться во Владивосток, обойдя Японию со стороны океана. Учитывая далеко не лучшее состояние машин крейсера, это было оптимальное решение. Рассуждения о том, что следовало рваться напролом через Цусимский пролив, несерьезны. Крейсер давно уже утерял свою рекордную скорость, и такая попытка граничила с самоубийством. Даже во время спокойного перехода механикам пришлось постоянно сражаться, чтобы машины крейсера не отказали. Расход топлива подскочил до 54 тонн в сутки вместо нормы 30 тонн, поэтому фон Шульц решил зайти на Сахалин в Корсаковский пост, чтобы принять уголь, хотя сначала намеревался прорываться через Сангарский пролив. Но именно там «Новик» караулили японские крейсера «Титосэ» и «Цусима», стоявшие в Хакодатэ.

Однако 19 августа командир «Титосэ» капитан 1-го ранга Такаги получил телеграмму, в которой сообщалось, что «Новик» замечен с маяка Атоя, и сразу повел свои корабли на север к проливу Лаперуза. Однако японцы не обнаружили там русский крейсер, что вызвало у них серьезную тревогу – «Новик» мог уже проскочить во Владивосток. Такаги остался крейсировать в проливе, но отправил «Цусиму» осмотреть Корсаковский пост. Японцы надеялись, что русские примут трехтрубный крейсер за «Богатырь» и удастся захватить их врасплох. Это было наивно, ведь артурские моряки не раз сталкивались с однотипным крейсером «Нийтака», поэтому противник был опознан сразу.

В 16.25 на «Новике» заметили дым, крейсер снялся с якоря и попытался выскочить из залива, который стал мышеловкой, но «Цусима» пошла ему на пересечку. В 17.10, когда дистанция сократилась до 40 кабельтовых, «Новик» открыл огонь, японцы немедленно ответили. Для «Цусимы» это был боевой дебют, а вот русский корабль участвовал во многих столкновениях, и его артиллеристы имели большой опыт, поэтому неравенство сил до известной степени сглаживалось. Однако превосходство японцев, имевших 6 152-мм и 10 76-мм орудий против 6 120-мм орудий русских было слишком велико. Перестрелка продолжалась 45 минут, после чего фон Шульц повернул обратно в Корсаковский пост. «Новик» получил 3 подводных пробоины и начал садиться кормой. «Цусима» тоже получила течь, но японцы сумели с ней справиться, хотя желания продолжать бой у них не возникло.

На следующее утро «Титосэ» подошел к Корсаковскому посту, но обнаружил, что «Новик» лежит на дне. Все попытки команды заделать пробоины не принесли успеха, и капитан 2-го ранга фон Шульц приказал затопить крейсер. Взорвать его не удалось, так как подрывные патроны остались в затопленном рулевом отделении. Город выглядел брошенным, поэтому японцы принялись спокойно расстреливать затонувший крейсер. Потом «Титосэ» подошел ближе и удостоверился, что «Новик» лежит на грунте с креном 30 градусов на правый борт. Служба отважного крейсера завершилась.

Владивостокский отряд крейсеров выделялся в течение всей войны своей активностью. Да, его действия были далеко не всегда удачными, а свой единственный бой он проиграл, но нельзя не согласиться с известнейшим историком В. Семеновым, который утверждал, что если адмирал Иессен и не одержал громких побед, то чести русского флага он не уронил. Как и полагается, Россия это оценила: когда после войны броненосные крейсера «Громобой» и «Россия» вернулись на Родину, Иессен получил выговор по результатам инспекторского смотра и в этом же году был отправлен в отставку. Он ведь в блиндажах не отсиживался вроде адмирала Григоровича, а стоял на мостике под снарядами, а это любой дурак сумеет. На морских коммуникациях противника отряд потопил 10 транспортов и 12 шхун, захватил 4 транспорта и 1 шхуну.

Первый поход отряда в Японское море начался с замены командира – вместо адмирала Штакельберга был назначен капитан 1-го ранга Рейценштейн. Итогом стало потопление небольшого японского парохода. Следующий поход был совершен уже под командованием адмирала Иессена – к Гензану. Для этого океанские рейдеры явно не требовались, но добычей крейсеров стал еще один японский транспорт. К сожалению, в мае 1904 года отряд потерял крейсер «Богатырь», который сел на камни мыса Брюса и более до конца войны в море не выходил. Японцы вполне могли уничтожить его, однако мифическая система тотального шпионажа дала сбой. Японцы почему-то уверили себя, что русский крейсер так и останется на камнях навечно.

Новый поход к Цусимскому проливу был проведен под командованием адмирала Безобразова. Он был назначен начальником отряда броненосцев, но в Порт-Артур так и не попал. Японская официальная история кратко сообщает, что 15 июня были потоплены транспорты «Хитати Мару» и «Идзуми Мару», а также поврежден транспорт «Садо Мару». Но это вынужденная краткость, ведь иначе пришлось бы признать, что из-за легкомыслия собственных адмиралов на дно пошли 18 гаубиц калибра 280-мм, которые были отправлены к Порт-Артуру, и около 1000 солдат резервного гвардейского полка. Пассивность русского флота привела к тому, что японцы начали пренебрегать элементарными мерами безопасности и поплатились за это. В момент нападения рядом с транспортами оказался лишь маленький крейсер «Цусима», который сделать, конечно же, ничего не мог. Адмирал Камимура со своими броненосными крейсерами находился слишком далеко и помочь транспортам не мог. Впрочем, легкомыслие проявили и русские, они не удостоверились, что «Садо Мару» затонул, хотя и без того потери японцев оказались велики. Им оставалось утешаться лишь проявлением несгибаемого самурайского духа – полковник Сути, командовавший батальоном, торжественно сжег знамя и совершил харакири. Хоть какое-то утешение…

На русских крейсерах слушали радиопереговоры японцев, и адмирал Безобразов правильно решил, что Камимура находится не слишком далеко. Так как «Рюрик» не мог развить большую скорость, он решил обмануть японцев и пошел во Владивосток не прямо, а склонился к берегам Японии. Тем временем погода ухудшилась, и это помогло русским. Камимура дошел до острова Окиносима, не обнаружил никого и ничего и прекратил погоню.

Этот рейд можно считать очень успешным в том плане, что он отсрочил падение Порт-Артура, страшные гаубицы появились там лишь осенью. Кстати, японцы тоже снимали их с береговых укреплений Токийского залива, не одни только русские совершали странные поступки. Следующий рейд к Гензану едва не привел к столкновению с Камимурой, но встреча произошла в вечернее время, и русские крейсера благополучно избежали неравного боя.

Следующий рейд русские крейсера совершили в Тихий океан, причем снова под флагом Иессена. Адмирал Безобразов слишком сильно сомневался в успехе похода, и его пришлось заменить Иессеном, который был временно отстранен от дел после аварии «Богатыря». 17 июля крейсера вышли в море, а 19-го прошли через Сангарский пролив. Помешать им японцы не могли – вся оборона пролива в этот момент состояла из 2 древних канонерок и 3 крошечных миноносцев водоизмещением 50 тонн. Прорвавшись в океан, русские приступили к действиям в прибрежных водах Японии. Они потопили несколько транспортов, причем не только японских, но и английских, пароходы «Арабия» и «Калхас» были взяты в качестве призов. Вроде бы успех, но, с другой стороны, уничтоженный груз не представлял собой исключительной ценности, чаще всего это были железнодорожные рельсы. Кстати, это подтверждает, что крейсерская война в то время просто не могла быть особо эффективной, список стратегических грузов был слишком коротким, а вдобавок ни один из них не был жизненно важным, как, скажем, алюминий в годы Второй мировой войны.

И все-таки этот рейд произвел впечатление разорвавшейся бомбы. Резко подскочили суммы страховки, сократилось судоходство. В то же самое время не следует всерьез относиться к сказке о том, как возмущенные японские судовладельцы сожгли дом адмирала Камимуры. Я лично читал рассказ об этом, причем в книге, на которую мало кто обращает внимание – воспоминания бельгийского посланника в Токио барона д’Анетана, и все равно не верю. Ну делайте со мной, что хотите, – не верю! Кстати, а где в это время был он, Камимура? Действия адмирала, точнее бездействие, в этот период объяснить довольно сложно. Он болтался возле южного входа в Цусимский пролив и, кажется, ожидал от Иессена попытки прорваться в Порт-Артур, хотя такой поступок был бы совершенно бессмысленным.

На обратной дороге русские крейсера столкнулись с неожиданной проблемой. Погода ухудшилась, все затянул густой туман, и эскадра просто не могла найти вход в Сангарский пролив. Проболтавшись некоторое время в океане, крейсера сумели-таки увидеть горы вокруг пролива и протиснулись в него. Поход продолжался 16 суток, и корабли практически израсходовали весь запас угля. Как-то совершенно неожиданно для адмиралов обнаружилось, что действовать по-прежнему рейдеры уже не могут. Это раньше знаменитые парусники вроде «Алабамы», использовавшие паровую машину только в качестве вспомогательного двигателя, могли не думать об угле. Теперь к организации крейсерства следовало подходить более основательно, и немцы, готовясь к новой войне, это учли, создавая свою знаменитую систему этапов.

Ни одно счастье не длится вечно, и вскоре Владивостокскому отряду пришлось в этом убедиться. Когда артурская эскадра пошла на прорыв, вечером 11 августа крейсерский отряд получил приказ выйти ей навстречу. Приказ есть приказ, адмирал Иессен повел едва успевших отдохнуть моряков на юг к Цусимскому проливу. Но когда крейсера уже находились в море, выяснилось, что поход бесполезен, артурская эскадра потерпела поражение, частично рассеялась по нейтральным портам, частично вернулась обратно. Вот когда следовало бы связаться с Иессеном по радио и вернуть его обратно, вот где пригодились бы те самые «200 миль радиосвязи», не будь они чистой воды липой.

На рассвете 14 августа крейсера вышли на параллель Фузана, где они уже бывали, но на этот раз японцы подготовились гораздо лучше. В 04.50 отряды Камимуры и Иессена заметили друг друга, и соответствующую радиограмму Камимуры приняли все находящиеся поблизости дозорные крейсера – 5 единиц. Так что, даже если бы Иессен разминулся с японскими броненосными крейсерами, он наверняка налетел бы на одного из дозорных, но если не везет, так не везет сразу и капитально, ведь японцы находились к северу от русской эскадры и перекрывали ей путь во Владивосток. Впрочем, на самом деле японцы пытались подкараулить потерянные ими крейсера «Новик» и «Аскольд».

А вот дальше начали происходить не вполне понятные вещи, причем русские и японские описания резко разнятся. Русские утверждают, что бой начался в 05.18, японцы – что в 05.23, это не слишком существенно. Зато расхождение в дистанциях уже более серьезно, русские утверждают, что она превышала 60 кабельтовых, а вот по японским данным – едва достигала 46 кабельтовых, что выглядит гораздо более реально.

Бой развивался по классическим канонам – артиллерийская дуэль на параллельных курсах, в этом плане бой возле Ульсана выглядит самым «классическим» из всех морских сражений этой войны. Японцы имели некоторое превосходство в скорости и постепенно обгоняли русскую эскадру. И вот здесь возникает один из многих непонятных моментов. Если смотреть на бумажные характеристики, японцы имели заметное преимущество в скорости, но также хорошо известно, что их крейсера могли развить номинальные 20 узлов лишь в самых идеальных условиях. С другой стороны, и машины русских крейсеров находились далеко не в идеальном состоянии, особенно страдал этим «Рюрик», а тут еще утром из-за аварии на «России» вышли из строя 4 котла, поэтому в любом случае Камимура должен был иметь превосходство 2 или более узла. Но каждый раз, когда ему требовалось догнать русскую эскадру, это происходило мучительно медленно.

И все-таки к 05.52 японцы оказались точно на траверзе русских, сократив дистанцию до 27 кабельтовых. Их превосходство в артиллерии начало сказываться, к тому же теперь японцы оказались прямо напротив восходящего солнца, которое мешало русским целиться. Адмирал Иессен сначала повернул на юго-восток, как бы намереваясь пройти Цусимским проливом, но в 06.00 резко повернул вправо, описал петлю и пошел на северо-запад, рассчитывая проскочить под кормой у японцев. Камимура отреагировал на этот поворот с опозданием и повернул влево. Эскадры оказались на расходящихся курсах, дистанция увеличилась до 50 кабельтовых, и японцы временно прекратили огонь. Но именно в этот момент шедший концевым «Иватэ» получил попадание, которое могло стать роковым. 203-мм снаряд взорвался в носовом каземате верхней палубы, одновременно сдетонировал снаряд в орудии. Каземат был полностью разрушен, часть брони полетела за борт. Вышел из строя каземат палубой ниже, а стоявшее наверху 12-фн орудие просто исчезло вместе с расчетом. Вышло из строя еще одно 152-мм орудие, погибло 32 человека, 43 было ранено.

В 06.23 бой возобновился, и почти сразу «Рюрик» получил роковое попадание, которое повредило рулевое управление, с этого момента крейсер то и дело терял управление. Вдобавок он начал постепенно отставать от головных крейсеров. Стрельба обеих сторон была хаотичной и неуправляемой, что бы ни пытались писать историки. Даже в официальных японских работах признается, что «Идзумо» – флагманский корабль! – стрелял одновременно по всем трем русским крейсерам. То, что у японцев попадания получили все корабли, указывает на отсутствие организации огня у русской эскадры.

Дальнейшие события не представляют особого интереса. Русская эскадра дважды пыталась вернуться к «Рюрику», видимо, адмирал Иессен надеялся, что тот сумеет справиться со своими трудностями, но это было напрасно. «Рюрик» получал все больше и больше новых попаданий и вскоре окончательно потерял боеспособность. Но все-таки он отвлекал на себя внимание адмирала Камимуры. Японский командир, по-видимому, решил наверняка уничтожить хотя бы один из русских крейсеров и временами почти прекращал стрелять по кораблям Иессена. Например, около 08.00 он вообще приказал сосредоточить весь огонь на поврежденном крейсере, и лишь возвращение «России» и «Громобоя» вынудило японцев снова обстрелять их.

В 08.20 адмирал Иессен понял тщетность своих попыток, к тому же и два других крейсера получили заметные повреждения, поэтому он окончательно повернул на север к Владивостоку. Японцы, увлекшиеся добиванием «Рюрика», находились у него на правой раковине и не могли помешать прорыву. Камимура направился следом за ним, однако он не мог – или не хотел? – сокращать дистанцию. Как мы видим, этот японский адмирал проявил такую же осторожность, как и адмирал Того в бою в Желтом море, хотя на этом отрезке сражения он имел двойное превосходство в кораблях и чуть ли не четверное в артиллерии. К 09.45 японцы сумели сократить расстояние до 27 кабельтовых, но тут же, словно испугавшись собственной смелости, сбросили ход, и в 10.00 дистанция снова возросла до 37 кабельтовых.

«Бой был затяжным (около 5 часов). Во время погони все расчеты получили приказ стрелять медленно и тщательно наводить орудия. Но в 10.00 адмиралу Камимуре сообщили, что на «Идзумо» кончаются боеприпасы. Видя, что скорость противника совершенно не снижается, хотя его огонь заметно ослабел, адмирал решил использовать оставшиеся боеприпасы для потопления «Рюрика», чтобы точно не допустить его спасения», – сообщает японская «Конфиденциальная история». На самом деле к этому времени «Идзумо» израсходовал лишь половину боезапаса: 2255 203-мм снарядов, 1085 152-мм снарядов и 910 12-фн снарядов. Еще одним фактором, повлиявшим на решение японского адмирала, было то, что он не знал о результатах боя эскадры Того и вполне мог ожидать столкновения с артурской эскадрой, причем в самое ближайшее время

Все это время «Рюрик» пытались добить подошедшие крейсера «Нанива» и «Такатихо», которые предусмотрительно держались на дистанции 35 кабельтовых. Но это не спасло их от пары случайных попаданий, хотя «Рюрику», разумеется, пришлось гораздо хуже. Оба этих крейсера выпустили в общей сложности более 650 152-мм снарядов. Примерно в 10.20 «Рюрик» затонул, тихая погода позволила японцам спасти практически всех уцелевших моряков.

Еще одним доказательством неадекватности старшего командного состава русского флота стало соотношение потерь на «России» и «Громобое». Более новый и гораздо лучше бронированный «Громобой» потерял вдвое больше людей просто потому, что капитан 1-го ранга Дабич приказал расчетам мелкокалиберных орудий, заведомо бесполезных в сложившихся условиях, находиться на боевых постах. Более того, он приказал убитых заменять новыми матросами, что влекло за собой новые потери.

И еще один странный нюанс. Уже сто лет по страницам книг гуляет рассказ о том, что на русских кораблях при стрельбе на дальних дистанциях выходили из строя палубные орудия – сгибались и ломались зубья подъемных дуг и шестерен. Но никто не потрудился сопоставить реальные дистанции боя с предельными. Бой возле Ульсана проходил в основном на дистанциях 30–35 кабельтовых, пару раз дистанция ненадолго сокращалась до 25 кабельтовых, пару раз увеличивалась до 45. Эти значения далеки от предельной дальнобойности 152-мм орудий Канэ, о каких предельных углах возвышения может вообще идти речь? Но, похоже, предположение, что знаменитый Обуховский завод поставлял на флот откровенный брак, не устраивает никого.

«После гибели «Рюрика» активная боевая служба Владивостокского отряда практически прекратилась», – грустно пишет один из историков. Но не прекратились попытки вести крейсерскую войну, хотя теперь это было возложено на вспомогательные крейсера. Результат получился отвратительным – не добившись ничего серьезного, эти корабли своими действиями сумели испортить отношения России со многими европейскими державами. Кстати, если посмотреть справочники, то неожиданно выяснится, что японцы, не пытаясь официально начать крейсерскую войну, тем не менее наловили больше транспортов с контрабандой, чем русские. Особенно урожайным для них был район Владивостока.

При подготовке крейсерской войны русское военно-политическое руководство допустило несколько грубейших ошибок. Прежде всего, русское командование, само того не подозревая, выпустило джинна из бутылки, введя принципиальное новую трактовку понятия «военная контрабанда» в приказе № 42 по Морскому ведомству. Ранее таковой считались лишь грузы, имеющие военное назначение: оружие, боеприпасы, униформа, транспорт (читай – лошади). Русские в неявной форме ввели столь модное сегодня понятие «товаров двойного назначения», то есть товары, которые могут быть использованы для военных целей, хотя могут и не быть. Причем русские адмиралы сразу сообразили, что под такое определение можно было подтащить все, что угодно. Например, хлопок, составлявший чуть ли не треть импорта Японии, сразу оказывался запретным товаром, потому что мог использоваться для производства нитроцеллюлозного пороха и изготовления мундиров.

Мало того, было решено начать крейсерскую войну в европейских водах, что заведомо не могло принести ничего, кроме скандалов и обострения напряженности в отношениях с Великобританией, которой в 1905 году принадлежала половина всего мирового торгового флота. Это не «широта и смелость стратегического замысла», а откровенная глупость. Попутно выяснилось, что подготовка России к крейсерской войне оказалась пшиком. Специально строившиеся для этого корабли Добровольного флота оказались непригодны для этого, во вспомогательные крейсера были переоборудованы только «Петербург» и «Москва», причем Морское ведомство ухитрилось даже это вполне заурядное дело превратить в международный скандал. Эти два парохода стояли в Севастополе, где и были установлены орудийные площадки и произведена пробная установка орудий. После этого орудия были спущены в трюм и замаскированы. Предполагалось провести их через черноморские проливы под видом торговых пароходов, а уже в море установить орудия и поднять Андреевский флаг. По действовавшим тогда международным договорам Россия не могла проводить через Босфор и Дарданеллы военные корабли, но русские адмиралы надеялись таким образом обмануть всех и вся. Казалось бы, что проще – подготовить все в том же Севастополе, раз уж порты Балтийского моря были перегружены работами с кораблями Второй Тихоокеанской эскадры, привести их в Либаву и уже там официально превратить во вспомогательные крейсера. Потеря пары недель решительно ничего не означала. Но нет, главное – создать себе проблемы.

Эти корабли предназначались для крейсерства в Индийском океане и в июне 1904 года покинули Севастополь. Лишь в Красном море, уже после прохода Суэцкого канала, они сменили торговый флаг на военный и начали операции в Красном море. «Петербург» осмотрел несколько судов и задержал английский пароход «Малакка» с контрабандным грузом для Японии. В середине июля суда направились в Индийский океан. У мыса Гвардафуй крейсера разделились: «Петербург» направился на пути сообщения севернее острова Мадагаскар, «Смоленск» – южнее. Получив 24 августа приказ прекратить крейсерство, оба корабля пришли в конце сентября в Либаву. За это время они осмотрели 19 пароходов, из которых задержали четыре и дали начало скандально известному делу парохода «Малакка».

Русские и английские историки описывают эти события с прямо противоположных точек зрения, причем русская выглядит гораздо менее основательной, и подрывают ее именно приводимые «свидетельства». Россия в то время считала совершенно естественным для себя нарушать любые международные обязательства и потому громче всех кричала о нарушении правил другими. Начать хотя бы с того, что сама Русско-японская война вспыхнула из-за того, что Россия нарушила все до единого многосторонние и двусторонние договора, касающиеся Китая, Маньчжурии и Кореи. Поэтому «война за корейские дрова» стала неизбежной.

Итак, 30 июня 1904 года вспомогательный крейсер «Петербург» остановил и задержал британский пароход «Малакка» компании «Пенинсьюлар энд Ориентал» под предлогом наличия на нем военной контрабанды. Английские газеты того времени живописуют красочные подробности досмотра: капитан «Малакки» гвоздями прибил британский торговый флаг к флагштоку, а русский офицер, угрожая ему револьвером, сорвал флаг. Капитан 2-го ранга Скальский решил направить его в Либаву с призовой командой, не проводя досмотра груза на основании одних лишь «подозрений, что дело нечисто». Сведения о якобы контрабандном характере груза «поступали» из самых разных мест, не имевших никакого отношения к рейсу этого парохода, например, от русских консулов на Мальте и в Александрии, куда «Малакка» не заходила.

Уже 7 июля последовала нота посла Великобритании, разумеется, совершенно необоснованная, как дружно пишут все русские авторы уже сто лет подряд. Да, на «Малакке» находились военные грузы, адресованные в Гонконг, чего русские упрямо не замечали и не замечают сегодня. Имелись надлежащие документы, грузы имели маркировку «Собственность правительства ЕВ», но ведь, если очень хочется, можно и не заметить этого, а заявить, что «из опроса команды» выяснилось наличие военной контрабанды. Действительно, кочегары и палубные матросы лучше всех знают, что, куда и кому везет пароход.

10 июня состоялось совещание по поводу «Малакки», на котором мнения резко разделились. Дипломаты требовали освобождения парохода, ссылаясь на нарушения международного права, допущенные моряками, морская фракция во главе с «князем Цусимским» Алексеем Александровичем отстаивала точку зрения «что хочу, то и ворочу». Великий князь утверждал, что Англия столь резко выступает в защиту «Малакки» на том основании, что-де в число акционеров «Пи энд О» входит английский король. Имажинэ, как говорят французы! Этому бреду можно предложить два различных объяснения. Либо генерал-адмирал был законченным дураком и транслировал гнилой российский опыт на другие страны, ведь в знаменитой афере с корейскими дровами семейка Романовых была замазана по самые уши. Одним из руководителей концессии стал великий князь Александр Михайлович, а крупнейший пакет акций принадлежал «кабинету ЕВ», то есть попросту царю. Можно допустить, что Алексей Александрович купился на титул «Пи энд О» – «королевская привилегированная» (Royal Charter), но это означает лишь то, что король даровал компании определенные привилегии, но отнюдь не то, что он получает за это деньги. И опять же, такое толкование означает, что генерал-адмирал был отменно глуп. Второе объяснение гораздо короче – великий князь совершенно сознательно врал.

А объяснение резкой реакции англичан может быть довольно простым. Еще с 1841 года компания «Пи энд О» являлась официальным перевозчиком почты британского Адмиралтейства, а немного позднее стала официальным перевозчиком Королевской почты. Вообще-то в Англии за нападение на Королевскую почту просто вешали без долгих разглагольствований, ибо это считалось покушением на гарантии, данные ЕВ.

После недолгих препирательств уже 14 июля пароход был освобожден и продолжил переход. Чтобы окончательно отмазаться, русские раскручивают кампанию лжи, в которой первую скрипку начали играть российские консулы в Шанхае и Гонконге. То «Малакка» идет в Сингапур не для ремонта, а чтобы замести следы, то французские журналисты «достоверно установили», что пароход идет в Иокогаму, но попадает почему-то в Сасэбо. То вдруг оказывается, что на крейсере «Иватэ» установлены 152-мм орудия, привезенные «Малаккой», хотя такие орудия не существовали в природе. В общем, как советовал доктор Геббельс, чтобы в ложь поверили, она должна быть чудовищной.

Достоверность работы этих «источников информации» хорошо иллюстрирует басня о немецком транспорте «Самбия». Русский агент в Берлине полковник Шебек сообщил, что этот транспорт выходит из Гамбурга в Японию, имея на борту 329 орудий. Русские адмиралы, ничтоже сумняшеся, немедленно отправили на поимку контрабандиста вспомогательный крейсер «Урал». Никто даже не потрудился задуматься, можно ли верить этим бредням. Это ведь артиллерийский парк целой армии, настоящая сделка века. Сохранить подобную в тайне было бы просто невозможно, но никаких других подтверждений, кроме россказней полковника, не было тогда, не появилось и сейчас. Но ранее, а особенно сегодня большинство историков почему-то считает эти сказки подлинными фактами.

Свой скандал устроил и «Смоленск», когда задержал немецкий пароход «Принц Генрих». Русские историки стыдливо пишут, что на нем проверили почту и изъяли два письма, куда были вложены документы об отправлении из Германии в Японию военной контрабанды. На самом деле все обстояло гораздо более тупо и гнусно. С парохода была конфискована вся почта, после чего ее всю перлюстрировали и изъяли два упомянутых письма. Все остальные письма «заклеили и отложили для передачи на первый встречный почтовый пароход», что и было сделано через двое суток, когда встретился английский пароход «Персия». Стоит ли после этого удивляться, что к русским вспомогательным крейсерам относились как к вывалившимся в наше время пиратам XVIII века?

Вообще действия русских вспомогательных крейсеров России ничего, кроме неприятностей, не принесли. Адмирал Рожественский протащил вместе с собой вокруг света «Кубань», «Терек», «Днепр», «Рион» и «Урал», но ничего существенного они не сделали, разве что «Урал» бесславно погиб в Цусимском сражении. Единственный вспомогательный крейсер Владивостокского отряда «Лена» отличился лишь тем, что «из-за поломки машин, помешавшей продолжать крейсерство», добрался аж до Сан-Франциско!

Чисто для справки приведем данные по торговым судам, захваченным японским флотом. Общее количество – 64, в том числе 16 русских, 22 английских, 10 немецких и 5 американских. И что вы после этого скажете, кому помогали англичане и американцы?

Наверное, проще всего разобраться с разведывательной и патрульной деятельностью крейсеров. Какими только словами не честили артурцы знаменитых «собачек» японского флота! Но, что самое интересное, заведомо более сильный «Аскольд» ни разу не попытался отогнать наблюдателей, обосновавшихся на внешнем рейде. Даже в самые напряженные моменты, когда японская эскадра вела перекидной огонь через Ляотешань, обстреливая гавань Порт-Артура, никто не пытался помешать японским крейсерам, корректировавшим огонь. Эти эпизоды, кстати, доказывают, что радиосвязь у японцев была поставлена на два порядка лучше, и не убеждают рассказы о довоенных опытах по связи на дальность 200 миль. Почему же во время войны никто не попытался повторить их?!

Еще одним примером налаженной службы разведки является организация дозоров перед Цусимским проливом. И любители, и профессиональные историки любят порассуждать о том, могла ли эскадра Рожественского проскользнуть через пролив незамеченной японцами. Ответ простой – не могла. Только чтобы получить этот ответ, пришлось ждать очень долго, пока наконец-то появятся считавшиеся почти 100 лет секретными японские карты. Оказалось, что были организованы четыре линии дозоров, выдвинутые вперед чуть ли не до острова Квельпарт. Рожественскому повезло проскочить их ночью, а что могло случиться, если бы он проходил этот район днем, рассчитывая оказаться ночью в Цусимском проливе? Получилась бы тотальная атака японских миноносцев и утром добивание потрепанной эскадры главными силами адмирала Того. Но случилось то, что случилось, в квадрате 203 вспомогательный крейсер «Синано Мару» обнаружил русских…

В 1868 году в Японии произошел переворот «Мэйдзи исин», в результате которого была восстановлена власть императора. Страна вышла из-под власти феодальных кланов, единым стал и флот Военному министерству (в чьем ведении первоначально оказались и ВМС) достался странный набор кораблей, которые с большими натяжками можно было назвать боевыми и которые явно не представляли собой военно-морского флота. В него входили и корабли бакуфу — феодального правительства, и корабли, доставшиеся от его побежденных противников, прежде всего, могущественного клана Саццума. Среди них был единственный броненосец, закупленный еще у мятежной американской Конфедерации южных штатов, деревянные корвет и канлодка, а также несколько вооруженных пароходов и парусников. Перед Японией встала дилемма, либо восстанавливать старые корабли, либо обновить флот Японцы пошли по второму пути. В 1870 году был выбран ориентир самый могущественный флот мира — британский.

В еще недавно полностью закрытую от остального мира страну прибыло несколько английских инструкторов, приступивших к подготовке моряков и передаче современных технологий. Однако японцы были весьма осторожны, и британцы действовали в рамках многочисленных ограничений. Но за отведенные им годы англичане успели сделать немало полезного. Помимо организации флота и обучения кадров, они наладили закупку боевых кораблей.

корвет «Цукуба»

Правда, для него начало не выглядело вдохновляющим в число первых приобретений попал, например, корвет «Цукуба» водоизмещением около 1900 т, построенный почти 20 лет назад в британской колонии — Бирме и затем модернизированный в метрополии «Старикан» (который язык не поворачивается назвать крейсером) развивал под парами не более 10 узлов. Однако японцы относились к этой древности, как и ко всем своим боевым судам, с большой заботой и любовью. На нем два раза меняли артиллерию и, по некоторым сведениям, в 1892 году «Цукуба» даже получил четыре 152-мм скорострельных орудия. В окончательную отставку ветеран вышел уже после русско-японской войны. Не блистал достоинствами и закупленный во Франции 1400-тонный корвет «Асама».

корвет «Асама»

Однако британские специалисты отнюдь не ограничились этими морально устаревшими кораблями. На верфях Англии были созданы уже вполне современные броненосные единицы фрегат «Фусо» (по сути своей — небольшой броненосец) и корветы «Хиэй» и «Конго» Проект последних разработал сам Эдвард Рид — главный конструктор Адмиралтейства. При водоизмещении в 2200 т они могли развивать 14 узлов и имели железный пояс толщиной до 114 мм «Хиэй» успел еще активно поучаствовать в японо-китайской войне и получить свою долю неприятельских снарядов в бою в устье реки Ялу.

фрегат «Фусо»

Решив вполне разумно «не складывать все яйца в одну корзину», Военное министерство резко сменило главного поставщика идей и кораблей Выбор при этом пал на главного соперника Британии. К началу 1880-х годов на Дальний Восток начали прибывать французские металлурги и инженеры. Им удалось довершить работу предшественников и наладить постройку крейсеров на японских верфях. Вполне закономерно, что поначалу все шло не слишком гладко Деревянные корветы «Каймон» и «Тэнрю» водоизмещением всего около 1500 т строились мучительно долго около семи лет каждый, войдя в строй только в 1885 — 1886 годах. Однако получились они вполне удачными и дослужили до русско-японской войны, во время которой в июле 1904 года «Каймон» подорвался на мине в заливе Талиенван и погиб, а «Тэнрю», благополучно переживший ее, исключили из списков вскоре по завершении военных действий.

корвет «Касуга»

Удачный проект модернизировали, и на освободившихся стапелях в Екосуке заложили следующие корветы — «Мусаси» и «Кацураги». Еще один корвет этого же типа, «Ямато», строился на второй государственной верфи в Кобэ Корабли имели композитный набор со стальными шпангоутами и деревянной обшивкой и несли полное парусное вооружение, снятое на рубеже веков, в 1900 году. Ускорилась и постройка, хотя пятилетний срок для довольно немудреных единиц все еще оставался непреодолимым.

Практичные «деревяшки» вполне подходили для учебы, но для серьезной войны требовались корабли более крупные и с мощным вооружением. Японцы хотели получить максимально сильный и одновременно дешевый современный крейсер, и французские инженеры, обычно весьма зорко следившие за такой характеристикой, как остойчивость, дали «слабину». Построенный в Гавре «Уэнби» обладал всеми внешними приметами типичных «француов», таких, как «Сфакс», «Сесиль» или «Таж», имел довольно толстую броневую палубу и хорошую скорость. Однако в стремлении максимально удовлетворить заказчика конструкторы переборщили с артиллерией, состоявшей из четырех тяжелых 240-мм крупповских орудий, не считая 150-миллиметровок и прочей «мелочи». В результате перегруженный крейсер под всеми парусами опасно кренился и не хотел возвращаться на ровный киль. В таком состоянии он вышел из Гавра в долгое путешествие на Дальний Восток. Но туда так и не прибыл, бесследно пропав где-то между Сингапуром и Тайванем в октябре 1887 года.

За первым громким «проколом» последовали дальнейшие, пусть не такие серьезные и совсем другого плана. Переориентация на Францию привела в Японию идеи «молодой школы», оказавшиеся вполне соответствующими боевому духу самураев. Небольшие суденышки, атакующие бронированных гигантов, помимо хорошей возможности проявить доблесть воинов, являлись еще и недорогими, как раз по карману стремительно развивающейся державе, у которой было слишком много желаний и потребностей.

Корвет «Мацусима»

Для воплощения новых идей из Европы прибыла «тяжелая артиллерия» известный французский кораблестроитель Эмиль Бертэн заключил трехлетний контракт на пребывание в Японии. Он предложил сверхоригинальный проект тройки крейсеров, вооруженных самыми тяжелыми орудиями и предназначенных в качестве ответа для борьбы даже с крупными броненосцами, — заказанными для наиболее сильной Северной эскадры китайского флота «Мацусима», «Хасидатэ» и «Ицукусима» получили обозначение типа «сан-кэйкан» — «корабли-пейзажи», поскольку каждая единица несла имя одного из трех самых известных в Японии видов — залив Мацусима в префектуре Мияги, песчаная отмель Амано Хасидатэ в заливе Миядзу префектуры Киото и остров Икуцусима в заливе Хиросима.

Они и задумывались для действия в качестве единого отряда, образуя как бы один «составной линкор», в котором «Хасидате» и «Ицукусима» являлись «носовыми башнями», а «Мацусима»— «кормовой». Соответственно, главное орудие, одна из наиболее мощных в то время в мире 320-мм пушка Канэ, располагалось на первой паре в носу, а на «замыкающем» — в корме. Помимо расположенного в легко бронированном барбете орудия-монстра, каждый из крейсеров нес солидную батарею из 120-мм скорострельных орудий, только что «введенных в обиход». Скорострелки располагались в большой батарее в центре корпуса, стреляя через порты в обоих бортах на манер старинных фрегатов. Именно они на деле и являлись основным оружием «санкейканов» Но небольшой размер корабля не позволял обеспечить их защитой, а потому они были очень уязвимыми.

Поэтому ни странноватую бертэновскую задумку, ни ее реализацию удачными назвать никак нельзя «Мацусимам» не удалось развить и так не спринтерской 16,5-узловой проектной скорости, их котлы постоянно текли и отказывали. Однако главным недостатком являлись их чудовищные 320-миллиметровки, для установки которых пришлось пожертвовать слишком многим. Сами же огромные орудия на столь небольших кораблях оказались практически бесполезными 65-тонный длинный ствол при наводке прямо на борт заметно кренил корпус, создавая дополнительные трудности для стрельбы, причем не только своей, но и куда более действенных скорострелок. В результате даже при спокойном состоянии моря из «монстра» удавалось сделать не более четырех выстрелов в час.

Все недостатки проекта полностью проявились в бою. Сильные неприятности ждали тип «санкэйкан» в сражении с китайцами в устье реки Ялу. Там за четыре часа битвы 320-миллиметровки дали 14 выстрелов на всю троицу, но в отличие от более поздних сражений, когда «мацусимы» благоразумно держались за пределами эффективного ответного огня, им пришлось испытать воздействие неприятельских снарядов. И тут проявились все недостатки тесной и ничем не защищенной 120-мм батареи Один из немногих попавших снарядов с китайских броненосцев взорвался среди боеприпасов на «Мацусиме», вызвав сильный пожар, в котором пострадало почти 100 человек — около трети команды, причем половина из них погибла.

Без сомнения, это попадание стало наиболее удачным во всей войне и показало крайнюю уязвимость «псевдолинкора». В русско-японскую войну «пейзажная троица» участвовала в обоих главных сражениях, но, ни в Желтом море, ни при Цусиме не добилась, ни единого попадания, выпустив на всех менее двух десятков снарядов. В общем, главной пользой от «пейзажей», пожалуй, стал сам процесс «сборки» «Хасидатэ» на верфи в Екосуке (Две другие единицы строились во Франции). Именно «сборки», поскольку практически все механизмы, оборудование, материалы и чертежи в Японию поступали из Европы, а работами руководили французские инженеры. Оборудования и умения пока явно не хватало, и постройка «Хасидатэ» заняла вдвое больше времени. Он вошел в строй на три года позже «сестричек» Тем не менее опыт в создании современного боевого судна оказался очень полезным.

«Хасидатэ»

Неудача с реализацией экстравагантных идей Бертэна не осталась незамеченной внимательными японцами еще за три года до катастрофы с «Мацусимой». В 1892 году было принято решение более не пользоваться услугами французов. Министры микадо быстро переадресовались назад, к главным конкурентам — британцам. И весьма удачно как раз в 1890-е годы началось стремительное восхождение по пирамиде славы фирмы Армстронга и его конструкторов. Собственно, именно они во многом создали современный японский флот. Мы уже говорили об эльсвикском «Есино», вооруженном исключительно скорострелками и развивавшим 23 узла, который сделал так много для победы над китайцами при Ялу. Он под флагом адмирала Цубоя возглавил «летучую эскадру», состоявшую из наиболее быстроходных крейсеров, атаковавшую противника с фланга и окончательно развалившую его строй.

«Акицусима»

В состав «летучей эскадры» вошли самые быстроходные и современные крейсера, помимо «Есино», еще эльсвикские же «Нанива» и «Такатихо», а также первый современный продукт японской постройки — «Акицусима». Он сильно напоминал уменьшенный вариант американского «эльсвикца» — «Балтимора» (что неудивительно, поскольку оба проекта составлял главный конструктор Армстронга Уильям Уайт) и строился из материалов, привезенных из Британии.
Первыми крейсерами полностью японской постройки стала пара «Сума» и «Акаси».
Отечественным наконец-то было практически все, начиная от проекта и кончая материалами, механизмами и оборудованием Исключением оставалась артиллерия чтобы не плодить лишние типы орудий и снарядов, их оставили английскими, производства все того же Армстронга.

Британское влияние, пусть и косвенно, оставалось еще очень сильным оба корабля во многом напоминали «Акицусиму» по компоновке и характеристикам. Некоторым шагом вперед стало введение паровых машин тройного расширения с вертикальным расположением цилиндров, однако котлы явно «тянули назад» локомотивный тип к тому времени уже практически полностью исчез со всех более или менее крупных боевых судов. Они стали настоящей головной болью механиков и не позволили развить контрактную скорость, и так вполне скромную на фоне быстроходных «элсвиков». Не сразу все удалось и с такими качествами, как мореходность Вошедший в строй первым «Сума» оказался недостаточно остойчивым и сильно заливался волнами, поэтому достройку «Акаси» задержали, изменив конструкцию корпуса, ставшего гладкопалубным. Впоследствии на обоих крейсерах заменили архаичные паровозные котлы на современные водотрубные, но в русско-японскую войну этим кораблям пришлось немало пострадать в походах, пытаясь поддерживать что-то похожее на полный ход.

«Такасаго»

Строились отечественные крейсера пока все еще слишком долго, от четырех до пяти лет. С такими темпами при наличии всего двух верфей, способных выпускать относительно крупные корабли, японский флот безнадежно отставал бы от своих амбициозных планов. Поэтому поиски за границей продолжались И не без успеха в 1898 году Армстронг поставил очередной прекрасный крейсер. При водоизмещении чуть менее 4200 т «Такасаго» имел очень мощное вооружение, включавшее пару 203-мм, десять 120-мм и двенадцать 76-мм скорострельных орудий. При этом у корабля была прекрасная защита, которая, по мнению его создателей, могла противостоять даже 8-дюймовым снарядам. Так, толщина скоса палубы в центральной части достигала 114 мм. Кроме того, корпус имел большое количество водонепроницаемых отсеков, число которых перевалило за сотню. Еще пара практически полностью аналогичных единиц была заказана в Соединенных Штатах Америки фирмам Крампа и «Юнион Айрон Уоркс».

Поскольку в то время заокеанская технология еще отставала от возможностей эльсвикских «кудесников», «Касаги» и «Титосэ» имели несколько большие размеры и водоизмещение при тех же вооружении и защите. Следует заметить, что «англичанин» оказался и более быстроходным, достигая проектных 23,5 узла, тогда как «американцам» пришлось ограничиться 22,5. Основной недостаток этих очень мощных для своего размера боевых единиц вызывался именно их силой. Два с половиной десятка орудий, защищенных лишь небольшими щитами, располагались на палубе столь тесно, что любой снаряд, разорвавшийся там, мог произвести полное опустошение среди расчетов. С восьмидюймовками возникли вполне понятные проблемы.

Тяжелый 113-килограммовый снаряд было бы сложно удержать на отнюдь не широкой качающейся палубе даже здоровенному гренадеру, а тем более — совсем не богатырского сложения японским морякам. Поэтому конструкторы постарались максимально помочь прислуге, снабдив установку и подачу электромоторами. Доставляемые элеватором из погребов боезапаса снаряды выкладывались на специальную тележку, которая ездила по рельсам, проложенным на палубе позади орудия. Затолкнуть снаряд с такой тележки в казенную часть пушки было, конечно же, намного проще, но все это «железнодорожное хозяйство» оставалось сильно уязвимым для неприятельских попаданий, в том числе осколочных.

Понятно, что столь основательно нагруженные корабли обладали весьма умеренными мореходными качествами.

Тем не менее эта троица вместе с испытанным и столь же быстроходным «Есино» в русско-японскую войну составила 3-й отряд крейсеров, очень активно использовавшийся для разведки и наведения на противника своих главных сил. Они доставляли немало неприятных минут нашим морякам, прозвавшим их за настырность «собачками». Впрочем, одна из «дворняжек» не дожила до Цусимы «Такасаго» подорвался на мине в декабре 1904 года.

Надо отметить, что эти сильные корабли строились удивительно быстро «Такасаго» вошел в строй ровно через два года после закладки, а его американские «двоюродные братья» —даже еще быстрее.

Но и японцы не стояли на месте Следующая пара отечественных крейсеров, «Цусима» и «Ниитака», стала куда более удачной, чем многострадальные «Сума» и «Акаси». За счет увеличения водоизмещения примерно на 700 т они получили единое вооружение из шести 6-дюймовок, дополненных десятком 76-миллиметровок Корабли получились вполне мореходными и обладали завидной остойчивостью Конечно, их 20-узловая скорость несколько терялась на фоне зарубежных рекордов, но ее удалось развивать без особых проблем. Снизилось и время постройки главной верфи страны в Екосука удалось ввести в строй «Ниитаку» через два года и 20 дней после закладки, практически догнав ведущие фирмы главных морских держав. Интересно, что оба имели капризные котлы пресловутого типа Никлоса, обычно сильно охаиваемые нашими специалистами и историками (в основном на примере «Варяга»), но на протяжении всей карьеры японские моряки особых проблем с ними не испытывали.

А вот следующий крейсер отечественной постройки, «Отова», стал первым, у которого были еще и котлы отечественной марки. Немудряще названные «Канпон» (то есть «военно-морские», или «флотские»), они имели более высокие параметры пара, чем подавляющее большинство западных моделей (включая те же изделия Никлоса) и оказались весьма неприхотливыми и надежными в работе. Несколько меньшие по сравнению с предшественниками размеры кораблей заставили вернуться к смешанному вооружению из 6-и 4,7-дюймовок по типу «Акаси», но скорость удалось увеличить до 21 узла.

Все японские бронепалубные крейсера, как быстроходные «собачки», так и менее скоростные единицы, сошедшие со стапелей в Курэ и Екосуке, активно использовались в русско-японскую войну. Они оказались буквально прислугой на все руки, неся дозоры у Порт-Артура и осуществляя тактическую разведку и поиск в сражениях. Надо сказать, что командование опасалось более крупных и превосходивших по вооружению (всех, кроме «собачек») русских «6-тысячников» и предпочитало держать свои легкие крейсера на солидном расстоянии и от них, и тем более от наших броненосцев. Однако «мелочь» приняла весьма активное участие в поисках и добивании разгромленной 2-й Тихоокеанской эскадры, пользуясь своим численным превосходством.

Так, «Отова» и «Ниитака» без проблем догнали поврежденную «Светлану» и утопили ее после полуторачасового боя. Но этот непосредственный боевой успех являлся скорее исключением. Та же пара плюс отряд адмирала Уриу («Нанива», «Такатихо», «Акаси» и «Цусима») вшестером не смогли справиться со старым броненосным крейсером «Дмитрий Донской», хотя и сильно повредили его. Не всегда хватало и скорости, поскольку активная служба основательно «подсадила» машины и котлы практически всех единиц, немногие из которых к Цусимскому сражению могли развить более 18 узлов. Так, «Титосэ и «Акицусима» были не в состоянии догнать «Изумруд», прорвавшийся через кольцо неприятеля при сдаче остатков эскадры. Тем не менее деятельность японских малых крейсеров следует признать и полезной, и успешной.

Свидетельством тому является тот факт, что до Владивостока добрались только четыре русских легких корабля.

После завершения войны с Россией и без того весьма пестрый по составу японский крейсерский флот обогатился еще и трофеями. В результате к 1907 году создалась уникальная ситуация. Во флоте микадо теперь имелись крейсера производства буквально всех основных морских стран Англии, Франции, США, Германии, России и Италии. Невообразимая смесь систем механизмов и вооружения, различные кораблестроительные принципы и приемы. Однако именно опыт их эксплуатации открыл для японских конструкторов недоступную для инженеров других держав возможность выбрать наилучшее. И этот опыт вскоре воплотился в оригинальные и сильные корабли.

Вам могут быть интересны следующие материалы

Елки

Вязаные

Поздравления

Новый год

Сценарии

Игрушки для елки

© 2024 Новогодний портал. Елки. Вязание. Поздравления. Сценарии. Игрушки. Подарки. Шары