Битва под деревней крюково московская область. Музей боевой славы
Конец ноября 1941 года, окрестности посёлка и станции Крюково. Здесь в те дни проходила линия фронта. Красная армия и вермахт, как два боксёра, измученных долгой схваткой, упёрлись в него. Один, более злой и опытный, ещё атаковал, хоть его удары и не имели уже той сокрушительной мощи, как в начале схватки. Второй, вынужденный драться «от обороны», казалось, держался на ногах из последних сил. Пропускал удары, умывался кровью, падал. Но всякий раз поднимался и снова вступал в бой.
Панфиловец, командир полка, Бауыржан Момыш-Улы, искал для своих бойцов точку опоры, последний рубеж. И не находил. Тогда старший лейтенант взялся за нож. «Я аккуратно разрезал [командирскую] карту и протянул половину ее Сулиме. — Нате, сожгите. Нам больше не понадобится ориентироваться и изучать местность восточнее Крюкова» . Восточнее была Москва, и именно её Момыш-Улы убрал «за край света» — не только от немцев, но и от самого себя.
Отступать некуда
8-я гвардейская Панфиловская стрелковая дивизия (бывшая 316-я стрелковая) входила в состав 16-й армии Западного фронта. У командарма, генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского, была мысль организовать прочную оборону на восточных берегах реки Истры и Истринского водохранилища — так называемом «фронтовом рубеже». То есть командующий полагал, что ещё несколько шагов назад его бойцы сделать могут.
Замыслы Рокоссовского одобрил начальник советского генштаба маршал Б. М. Шапошников. Но командующий Западным фронтом Г. К. Жуков лично поставил на них крест. Он требовал держаться на «армейском рубеже», западнее Истры. Жуков, конечно, понимал желание командующего 16-й армии дать своим бойцам наиболее выгодную позицию. Вот только оно угрожало замыслам фронта. А именно обороне города Клина и прикрытию сосредоточения войск 1-й ударной армии, поступившей из резерва Ставки верховного главнокомандования.
По правде сказать, ни мнение командарма-16, ни возражения командующего фронтом значения уже не имели. На исходе холодной осени 41-го обмелевшее и замёрзшее Истринское водохранилище не было серьёзной преградой на пути вермахта. Уже 25 ноября немцы не только переправились через него, но и оттеснили советские войска от восточного берега. Рокоссовский приказал контратаковать противника и вернуть утраченное, но добиться этого наши бойцы не смогли. А немцы, переправив на восточный берег основные (хоть к тому времени и поредевшие) силы 11-й и 5-й танковых дивизий, к середине дня 28 ноября проломили советскую оборону.
Под удар, в частности, попали штабы 8-й гвардейской стрелковой дивизии и 19-й танковой бригады, расположенные в деревне Марьино. Это привело к утрате управления советскими частями, угодившими под «танковый каток». Даже штаб самого Рокоссовского, в то время находившийся в деревне Крюково, оказался под угрозой.
Деревня Крюково и одноимённая станция должны были стать одними из узловых точек обороны 16-й армии. За участок отвечала 8-я гвардейская стрелковая дивизия, лучшая в армии Рокоссовского. Но и панфиловцы не были железными: две недели непрерывных жестоких боёв на последнем этапе отражения немецкого «Тайфуна» (наступления на Москву) дорого стоили дивизии. Нового удара её бойцы не выдержали. Срочная шифровка, ушедшая в штаб Западного фронта из штаба армии утром 29 ноября, начиналась тревожными словами: «противник прорвал фронт 8 гсд» . Немного позже события получили более конкретное описание: «8 гсд будучи атакована танками и пехотой противника, не выдержала атаки и потеряв управление начала отходить в беспорядке на восток. К исходу дня дивизия остановлена» .
Перетягивание каната у Крюково
Рокоссовский ответил быстро и жёстко. Раскритиковав командование 8-й дивизии, он категорически потребовал от соединения контратаковать всеми силами: стрелковыми, танковыми и кавалерийскими частями, — выбить противника из Крюково и наступать далее.
Но и Рокоссовский, и Жуков, также знавший о кризисе на участке Панфиловской дивизии, понимали, что даже самыми суровыми приказами немецкие танки не останавливают и тем более не контратакуют. Нужны были дополнительные войска. Запускать руку в резервы Ставки Жуков не мог: это ставило под угрозу весь план генерального контрнаступления, который он разработал. Но оборона 16-й армии разваливалась на глазах, и это было ничуть не менее опасно. Жуков решил наскрести для Рокоссовского подкреплений в соседних армиях — буквально повзводно.
«Особо важно
Командармам 5, 22,43, 49 А
Копия: командарму 16.
Комфронтом приказал срочно от каждой стрелковой дивизии выделить по одному стрелковому взводу вооруженных положенным оружием и боеприпасами. Взводы выделить уже участвовавшие в боях.
Собранные взводы не позднее 17 часов 29.11 автотранспортом направить в распоряжение Командарма 16 для укомплектования 8 и 9 гвардейских, 18 стрелковой дивизий» .
Совсем недавно командование Красной армии в очередной раз убедилось, что танки невозможно остановить одной лишь пехотой. На помощь Рокоссовскому приказали прибыть 1-й гвардейской танковой бригаде М. Катукова. Михаил Ефимович озадаченно уточнил в шифрограмме на имя командира 8-й гвардейской стрелковой дивизии, что, вообще-то, бригада в данный момент втянута в бой и неплохо было бы знать, что кто-то её заменит. В то же время, составляя это сообщение, Катуков наверняка понимал, что его танкистам придётся «разрываться»: обстановка под Крюково требовала немедленных действий. Поскольку оставить свой участок фронта 1-я гвардейская танковая бригада не могла, комбриг бросил на помощь панфиловцам всё, что смог выдернуть из боя сразу, — всего 11 танков, три-пять на каждый из трёх стрелковых полков 8-й гвардейской. Плюс мотострелковый батальон бригады, который занял позицию на фланге панфиловцев. Одиннадцать танков. Совсем мало, но в ближайшие несколько дней именно они помогли 8-й гвардейской дивизии удержать оборону у Крюково.
Остальная бригада Катукова смогла передать свои позиции и прийти на помощь только в ночь на 3 декабря. А днём 8-я гвардейская дивизия перешла в наступление, пытаясь вышибить противника из Крюково. У немцев (35-й пехотной и 5-й танковых дивизий) к тому времени с наступательным пылом было уже не ахти, но на прочную оборону немцы были ещё способны. Особенно в условиях, когда наступавшая дивизия по численности едва дотягивала до штата пехотного полка.
В течение 3-5 декабря панфиловцы и танкисты Катукова упорно штурмовали Крюково, но добиться успеха не могли. Столь же безуспешными оказались и контратаки немцев. Так и не сумев ворваться в деревню и на станцию Крюково, советские войска остановились, понеся потери в живой силе и танках.
Эти неудачные бои отчётливо показали командованию, что имеющимися силами Крюково не отбить. Для подготовки следующей атаки командиру 8-й гвардейской генерал-майору В. А. Ревякину передали артиллерийский полк, два дивизиона реактивной артиллерии и 17-ю стрелковую бригаду. Последняя только недавно прибыла на фронт и состояла из неопытных бойцов. Зато бригада была полностью укомплектована и вооружена! Остальные части созданной для наступления «оперативной группы генерала Ревякина» давно уже могли только мечтать о таком счастье.
От последнего рубежа
Новая советская атака на Крюково была уже не просто очередной попыткой РККА овладеть Крюково и окрестностями. На рассвете 7 декабря 1941 года командование запланировало общее наступление войск Западного фронта. Из-за нехватки снарядов Рокоссовский приказал не проводить артподготовку, а вести огонь только по выявленным в ходе атаки целям.
Тем временем немцы сделали всё, чтобы превратить свои позиции в настоящий укрепрайон. Крюково и находившаяся рядом деревня Каменка, конечно, мало походили на Сталинград, особенно размерами. Но ветераны, которые остались в живых, потом вспоминали ожесточённые уличные бои начала декабря как одни из самых тяжёлых за всю войну.
Советская пехота дважды за день переправлялась через речушку Горетовку и атаковала Каменку с юга. Дважды противник отбрасывал наших бойцов сильнейшим миномётным огнём. К полуночи оставшиеся 140 стрелков и 80 человек миномётной роты расположились на опушке рощи у северной окраины Каменки.
Восемь танков из бригады Катукова под командованием советского танкового аса Дмитрия Лавриненко целый день бились с немцами на восточной окраине Крюково. Продвижение танкистов было остановлено сильным огнём немецкой противотанковой артиллерии. Зато ударная группа из пяти боевых машин под командованием старшего лейтенанта А. Бурды (в будущем — ещё одного выдающегося танкиста СССР) ворвалась в Каменку и вступила в бой с танками и противотанковыми орудиями противника. У этой группы с продвижением тоже дела обстояли неважно. Слишком много противотанковых средств собрали немцы.
17-я стрелковая бригада вызывала больше всего опасений в силу того, что была необстрелянной. К сожалению, опасений не беспочвенных: бригада перешла в наступление с опозданием, а к вечеру один из её батальонов стал «отходить с фронта в беспорядке» . Чтобы остановить бойцов, пришлось использовать заградительный отряд из разведывательной роты.
Силы и нервы немцев тоже в этот момент были уже на пределе. Всего несколько дней назад эти же части проломили фронт 8-й гвардейской дивизии и заставили панфиловцев беспорядочно отступать. Однако с каждым часом немцам всё яснее становилось, что те считаные километры, которые остались до Москвы, им не пройти. Более того — вопрос уже скорее в том, кому удастся уйти живым.
«Оперсводка к 12.00 8.12.41 штадив 8
1. 8 гв. ксд с приданными ей частями после ожесточенных трехдневных боев 9.00 8.1241 овладела Крюково, Каменка.
Противник, имея значительный численный перевес, оказывал упорное сопротивление. Под действием наших частей был сломлен и в панике бежал в направлении Михайловка ».
Итог боёв подвели трофейные команды Панфиловской дивизии, отчитавшиеся о 29 захваченных немецких танках, 41 автомашине, двух артиллерийских тягачах и четырёх бронетранспортёрах. И это было только начало, первая «дань» с разбитых и отступающих от Москвы немецких частей. В предстоящие недели трофейщикам 8-й гвардейской дивизии понадобится ещё очень много бумаги, чтобы записать всё имущество, которое бросал бегущий противник.
Устояв на «краю света», обозначенном Момыш-Улы, бойцы Панфиловской дивизии и 1-й гвардейской танковой бригады сделали свои первые шаги на запад.
Автор текста — Андрей Уланов
Источники:
1. Документы сайта «Подвиг народа».
- Оперативные документы штаба Западного фронта, 16-й Армии, 8-й гвардейской стрелковой дивизии,1073-го стрелкового полка, 1-й гвардейской танковой бригады.
Эту пронзительную песню написали Сергей Островой и Марк Фрадкин в память о подвиге красноармейцев, ценой своей жизни удержавших последний рубеж перед Москвой.
На Ленинградском шоссе у въезда в Зеленоград возвышается холм Славы. Именно здесь, у деревни Крюково, натиск фашистских захватчиков был остановлен и произошел перелом: оборона обернулась наступлением. Бои, шедшие на зеленоградской земле, маршал Рокоссовский впоследствии назвал «вторым Бородино».
В ноябре-декабре 1941 года две немецко-фашистские группировки, одна из которых ранее действовала на Волоколамском направлении, а другая – на Клинском, прорвались в район деревни Крюково. Бой приняли воины 8-й гвардейской дивизии имени И.В. Панфилова, второго гвардейского кавалерийского корпуса генерала Л. М. Доватора и первой гвардейской танковой бригады генерала М.Е. Катукова. Они сражались за каждый дом и каждую улицу...
Когда враг занял деревни Пешки и Никольское и приблизился к деревне Льялово, командный пункт советской 16-й армии был перенесен на станцию Крюково.
30-го ноября во второй половине дня советские войска начали атаки по всему фронту обороны 16-й армии. Особенно жестокие бои шли в районе деревень Крюково и Пешки. Деревня Крюково переходила из рук в руки 8 раз. Враг сделал Крюково своим опорным пунктом. Каменные здания противник превратил в доты, между постройками в засадах находились врытые в землю немецкие танки. Фашисты стремились прорвать оборону советских войск во что бы то ни стало и дойти до Москвы.
В первых числах декабря войска 16-й армии генерал-лейтенанта К.К. Рокоссовского остановили продвижение немецких войск и перешли к обороне. В районе станции Крюково бои не прекращались ни на минуту. 354-я стрелковая дивизия обороняла Ленинградское шоссе и северную окраину Крюково.
Ожесточенное сражение началось в 10 утра 7-го декабря. Осколки снарядов покрыли всю крюковскую землю. У станции Крюково советские войска потеряли тысячи солдат и офицеров, но к вечеру 8-го декабря враг был сломлен. Лучшие части противника были разгромлены и обращены в бегство. Благодаря массовому героизму советских воинов немецко-фашистские группировки не смогли прорваться к Москве.
24 июня 1974 года на 40-м километре от центра столицы по Ленинградскому шоссе у въезда в Зеленоград был открыт памятник-монумент «Защитникам Москвы». На придорожном кургане, воздвигнутом на братской могиле, где покоится более 760 человек, высится серый обелиск. Три сомкнутых сорокаметровых штыка символизируют стойкость трех воинских частей – стрелковой, танковой и кавалерийской. У подножья обелиска расположены три мраморные стелы. На одной из них начертано:
«1941г. Здесь защитники Москвы, погибшие в бою за Родину, остались навеки бессмертны».
На одном из главных направлений - Клинском -действовавшая группа германо- фашистских войск концентрировала свои усилия преимущественно вдоль Ленинградского шоссе. Одновременно значительные силы танков и пехоты врага повели атаки на Волоколамском секторе фронта. Здесь неприятельские армады танков с посаженными на них автоматчиками и моторизованные пехотные части продвигались не только по самому шоссе, но и стремились захватить десятки километров местности севернее его. Фашисты развивали свое наступление через город Истру на восток. Прибегая к подобному маневру, немцы намеревались обойти ряд танконедоступных рубежей и выйти на северные подступы Москвы, т. е. на фланг нашей обороны. Немецкие части Волоколамского направления с выходом к Ленинградскому шоссе соединялись со второй фашистской группировкой, которая наступала со стороны Солнечногорска. Тем самым немцы достигали тактического взаимодействия между обеими этими группами своих войск.
В районе Крюково немцам как раз и удалось сомкнуть свои колонны. Враг тут ближе, чем на других направлениях, подошел к Москве. Крюково стало головным опорным пунктом врага, вклинившимся в нашу подмосковную оборону. В этой точке образовался острый угол вражеского клина, одна сторона которого проходила по Ленинградскому шоссе, другая тянулась на Волоколамское направление. Противник напрягал все свои усилия, чтобы закрепиться в районе Крюково и расширить свой прорыв. Немцы бросили под Крюково одного только северного направления 35-ю пехотную и большую часть 5-й танковой дивизии. Тяжелые и ожесточенные бои в районе деревни и на ее улицах продолжались несколько дней.
2 декабря под давлением превосходящих сил противника наши части местами отошли на промежуточные рубежи обороны. Ее передний край в районе Крюково проходил по восточной части этой деревни. Она была атакована с нескольких направлений и после упорного боя взята двадцатью тремя немецкими танками с десантами автоматчиков. Небольшие группы танков, следуя по дорогам и имея на флангах фашистских автоматчиков, пытались распространиться от Крюково к Ленинградскому шоссе и вдоль полотна железной дороги, но были отогнаны нашими частями. Танки же, оставшиеся в деревне, были немцами использованы для организации обороны. Попытка неприятельской пехоты пробиться в Крюково одновременно со своими танками, успеха не мела. Тогда враг бросил новые группы танков, под прикрытием которых 3 декабря в Крюково проникла и немецкая пехота. В целом в Крюково и в расположенных рядом кирпичных заводах и деревне Каменка немцы сосредоточили до 60 танков и 11-й полк 35-й пехотной дивизии. Лишь только враг занял этот район, как начал возводить здесь укрепления, организовывать огневую систему. Мерзлый грунт не позволял рыть окопы и блиндажи. Поэтому фашисты стали приспособлять под свои огневые средства здания. В домах под полом противник рыл укрытия, куда ставил тяжелые пулеметы и противотанковые пушки. Окна служили амбразурами. Для ведения огня враг проламывал также стены. Поверх пола растилался накатник из бревен и засыпался землей. Пулемет и орудие, укрепленные таким образом, могли вести огонь даже в том случае, если здание охватывалось пламенем пожара.
В Крюково
есть несколько каменных зданий. Все они были заняты фашистскими автоматчиками или пулеметчиками. Что касается минометов, то немцы устанавливали их на крышах и чердаках домов, а иногда прямо в помещениях с выломанным потолком.
С каждым новым днем боя фашисты подбрасывали в Крюково дополнительные силы, новые огневые средства. Особенно много было подтянуто противотанковых пушек. Многие танки были приспособлены к ведению огня с места. Они укрывались за постройками или располагались в заcадах. Танковые засады имелись не только на основных подступах (лесная дорога или дефиле вблизи деревни), но и в районе построек. Так, два-три фашистских танка располагались в нескольких десятках метров от окраины и маскировались постройками. Они выскакивали из-за укрытия на окраину деревни при подходе нашей пехоты или танков. Все было использовано неприятелем для того, чтобы удержать Крюково. Мало того, что немцы сосредоточили здесь много танков, пехоты, большое количество огневых средств, они еще минировали основные подступы к деревне.
Наши части повели наступление на Крюково
и ближайшие к нему районы 4 декабря. С юга действовали кавалеристские части полковника Куклина. С востока и с севера - частя генерала Ревякина совместно с 1-й гвардейской танковой бригадой. Наступление началось с нескольких коротких артиллерийских и минометных огневых налетов. Наши боевые порядки были встречены сильным вражеским огнем. Заградительный массированный огонь минометов и пулеметов был настолько густым, что бойцы залегли и в дальнейшем вынуждены были переползать. Тут наступление велось крайне медленно. Лишь естественными укрытиями подразделения вплотную подошли к строениям деревни.
В первый день наступления к южным домикам деревни Каменки прорвались кавалеристы. По ним был открыт огонь из района кирпичного завода, где укрывались 3
тяжелых немецких танка. Атака кавалеристов была отбита.
Первые попытки наступления гвардейцев так же, как и кавалеристов, успеха не имели. Враг оказывал упорное сопротивление. Его огневая система не была еще достаточно расстроенной. Огневой бой и последующие атаки длились двое суток подряд. В ходе наступления первых дней нашим частям удалось установить фланги врага, выявить его слабые места. Одна из частей генерала Ревякина , действовавшая севернее деревни, углубилась в расположение немцев несколько больше, чем части, наступавшие с фронта. Она оказалась на фланге Крюковского оборонительного узла. Одновременно отдельные кавалерийские подразделения полковника Куклина и соседние части начали с юга обходить Каменку. Обозначился второй (правый) фланг вражеской обороны. Наступление, таким образом, развивалось согласно решению нашего командования.
Замысел этого решения заключался в том, чтобы окружить всю Крюковскую
группировку врага. Для этого требовалось добиться продвижения и частей, действующих с фронта. Следует заметить, что расположенные рядом деревни Крюково и Каменка
тянутся на несколько километров с севера на юг. Поэтому наши наступавшие на флангах части были удалены друг от друга на значительное рас-стояние. Взаимодействие между ними сильно затруднялось. Для того, чтобы оно было осуществлено, и требовалось продвижение частей с фронта. Одни лишь фланговые атаки могли привести к действиям, разрозненным по времени. В первые дни боя наблюдались случаи, когда немцы перебрасывали на машинах свои резервы из одной части села в другую. При неодновременных наших атаках с флангов и фронта враг мог последовательно отбивать их, подбрасывая в угрожаемые места свои резервы.
Весь опыт этих двухдневных боев был полностью учтен во время решительного штурма. Решено было атаковать врага ночью. Но для этого понадобилось по плану построить боевые порядки. Первые эшелоны наступающих составляли истребительные труппы. Они комплектовались из 5-6 бойцов, вооруженных ручными и противотанковыми гранатами и зажигательными бутылками, помимо присвоенного им оружия. Под покровом ночной темноты эти группы подползали со всех сторон к деревням и одновременно набрасывались на врага. Зажигательными бутылками и противотанковыми гранатами они уничтожали неприятельские танки, зажигали здания, выкуривали из них фашистов. Вслед за ними действовали другие подразделения.
Атака была подготовлена засветло. Командиры показали истребительным группам направление их действий и поставили им задачи. В частности полковник Куклин
лично организовал истребительные группы, произвел с ними рекогносцировку местности, на которой подробно объяснил боевую задачу.
В ночь на 7 декабря наши части вновь атаковали Крюково и Каменку
одновременно с обоих флангов и фронта. Завязался уличный бой. Зажатые с трех сторон Фашисты бросились бежать из деревень. Здесь были не только немцы, но и австрийцы, и финны. Выскочив в панике из домов, они не понимали друг друга и стреляли один в другого. Путаница усиливались еще и тем, что часть немецких солдат была одета в отнятые валенки и красноармейские шинели. Прикрываясь огнем танков и отдельными автоматчиками, гитлеровское хваленое войско стало удирать, преследуемое нашими частями.
Фашисты, чтобы скрыть следы потерь в личном составе, собирали своих убитых солдат и сжигали их в домах сразу по нескольку десятков. Во время же бегства из деревни они на ходу подбирали солдат и бросали их в горевшие здания.
Потерпев поражение в районе Крюково, немцы лишились одного из тех пунктов, на который возлагали большие надежды. Бой за Крюково
- один из ярких эпизодов провала немецкого наступления на Москву.
Полковник И. Хитров
| Вернуться в дату 12 декабря |
Комментарии:
Выход Панфиловской дивизии из полуокружения
(28 ноября 1941 г., 14.00-24.00)
28 ноября 1941 г. два удара немецких частей, сопровождаемых танками, создали угрозу окружения 8 гв.сд.
Один удар - со стороны Солнечногорска вдоль Ленинградского шоссе: здесь противник во второй половине 28 ноября 1941 г. захватил станцию Поворово. Другой удар - описанный выше прорыв немецких танков по большаку Трусово-Соколово-Лыткино-Марьино. Оба удара были направлены к станции Крюково.
8 гв.сд оказалась в «мешке»: чтобы превратить это полуокружение в полное окружение, противнику оставалось перекрыть горловину «мешка» шириной 5 км - от Поворово до Марьино. Положение для 8 гв.сд усугублялось тем, что стрелковые части оказались отрезанными от штаба дивизии, дивизионной артиллерии и тылов и потеряли со штабом дивизии связь.
Выход 8 гв.сд из «мешка» описывает Б. Момыш-улы в своей книге «Психология войны»:
«Помню ещё трагический момент. После того как немцы выбили нас из Соколово, они устремились на Ленинградское шоссе. Мы оказались в районе Тебеньки <на нынешних картах - «урочище Тебеньки» - И.Б.> и Паладино <Повадино, в 2.5 км восточнее Соколово - И.Б.>. Я отозвал своих бойцов и решил их вывести. Тут дорога через Паладино <Повадино - И.Б.> выходила на совхоз «Дедешино» <вспомним, что последний приказ командира дивизии перед потерей связи был: выходить в район Дедешино - И.Б.>. Если немцы опередят нас и займут Дедешино, мы окажемся в окружении.
Веду свой полк в лес. Встречаем 1075-й полк под командованием майора Старикова. Присоединяются к нам командир отдельного миномётного батальона с 27-ю миномётами <вероятно, здесь ошибка в воспоминаниях Момыш-улы; в другом источнике (книга «За нами Москва», он указывает точнее: «сапёрный батальон» - И.Б.>, пеший эскадрон <20 кд - И.Б.>, то есть кавалеристы, потерявшие своих лошадей, человек 120 под командованием одного капитана. Всего собралось около двух-трёх тысяч человек.
Пять раз я выходил из окружения, у меня уже есть опыт. Тут смотрю, как бы не попасть опять в окружение. Но в таком положении - разные части, разные подразделения, нет единого начальника - очень трудно найти выход. Вы представляете себе, какая каша заварилась!
Вот тут Логвиненко сделал большое дело. В эту серьёзную минуту он не растерялся. Предложил поручить командование одному человеку. Но кому?
Логвиненко предложил: тут три полковника, три майора, капитаны, давайте соберём командный состав, пусть решают, что делать, как командовать этой толпой.
Он собрал весь старший начсостав, обрисовал наше сложное положение и говорит:
Старшего командира нет. Я собрал вас, чтобы спросить: кто примет командование всей группой и возьмётся вывести бойцов из этого полукольца.
Все молчат.
- А как ты думаешь, товарищ старший лейтенант? - обратился он ко мне.
Я говорю:
- Принимаю командование всей группой на себя.
Пока они все думали и молчали, он говорит:
- Выбирай комиссара.
Я, не задумываясь, отвечаю:
- Комиссаром прошу Логвиненко.
Он согласился.
Это было исключительно верное и умное решение, и спасением этой группы мы обязаны Логвиненко. За это ему слава и честь. Справедливость требует отметить это.
Когда я принял командование группой, в ней было около 4000 человек. Я собрал командиров и объявил:
Товарищи, мы здесь находимся в опасности окружения. Возможно, что той дорогой, которой мы хотели пройти, придётся проходить с боями. Исходя из этого, я решил принять командование на себя, взять вывод группы из окружения на себя.
Представляюсь: командир 1073-го гвардейского стрелкового полка старший лейтенант Момыш-улы».
В 16 часов стемнело, двинулись на восток: справа - 1075 сп Момыш-улы, слева - 1075 сп Старикова, сапёры и кавалеристы - сзади, выслали ближнюю разведку, выбрали направление - на Марьино, а там - немцы.
Документов о выходе из полуокружения пока обнаружить не удалось; есть лишь обрывочные воспоминания участников.
Из книги А.С. Трефилова «У ворот Москвы» (записки офицера), Алма-Ата, «Казахстан», 1982, с. 99-100:
«…Мы потеряли половину личного состава 2-го батальона <1073 сп - И.Б.>. В этот день - 28 ноября - полк оставил Соколово. Враг захватил селение, понеся большие потери. За эти дни было истреблено до двухсот вражеских солдат и офицеров, подбито четыре танка, шесть грузовых машин, взорван склад с боеприпасами, уничтожено девять орудий. Противник был задержан здесь на трое суток…
…Под прикрытием огня 1-го батальона полки оторвались от противника. По приказанию комиссара Логвиненко лейтенант Вершинин, уже, будучи раненым, дважды ходил в разведку в Полежайки. Данные его были исчерпывающими, достоверными. Это и помогло командованию принять верные решения.
Деревня Полежайки горела и поэтому своё оборонительное значение утратила: мы обошли её стороной. Около 17 часов, как и было предусмотрено маршрутом движения, направились в Марьино, но там уже оказались фашисты. После тяжёлого боя мы отошли на Лыткино, но и отсюда пришлось отступить…».
Момыш-улы («Психология войны»: «На промежуточных боях от Соколово в районе деревень Демьянское <мной такая деревня не обнаружена - И.Б.>, Красная Горушка <Красная Горка, рядом с Марьино - И.Б.> подробно останавливаться не буду. Подробности даны в повести Бека <повесть не была опубликована; сведения остались, вероятно, в черновиках писателя А. Бека - И.Б.>.
К полуночи мы прибыли в район совхоза «Дедешино».
Связавшись, наконец, со штабом дивизии, вышедшие из «мешка» подразделения получили распоряжение расположиться: 1075 сп - в районе совхоза «Дедешино», 1073 сп - севернее и северо-восточнее, загибая линию обороны дивизии с востока к северу, 3-й батальон 1077 сп - в деревню Алабушево, во второй эшелон.
Возвращение 1077-го полка
Ранним утром 29 ноября 1941 г., ещё до рассвета, в Панфиловскую дивизию вернулся 1077 сп, вернее, два батальона этого полка. Напомню, что ещё 21 ноября они были приданы кавалерийской группе Доватора и, совершив марш к Солнечногорску, встали на линию обороны. Подробно эти события были мной описаны ранее (см. главы «Особая задача 1077-го стрелкового полка» и «1077-й стрелковый полк совершает марш к Солнечногорску»).
28 ноября 1941 г. 1077 сп передал свои боевые позиции в Красной Горке 159-му стрелковому полку 7-й гвардейской сд и начал марш на соединение со своей дивизией. Встреча с ней намечалась на станции Алабушево. Марш совершался не только под непрерывным воздействием немецкой авиации, но и при непосредственном соприкосновении с противником. Накануне, 26 ноября, в тяжёлом бою под Пешками, был ранен командир полка майор Зиновий Самойлович Шехтман; временно его заменил военный комиссар полка старший политрук Александр Михайлович Корсаков.
В сложной обстановке первый бой на марше полк имел 28 ноября, отбивая совместно с частями 50-ой кавалерийской дивизии (из кавалерийской группы Доватора) наступление врага на Михайловку, Жуково, Берёзки.
Дошли до станции Поворово и сразу опять в бой. У платформы Поворовка пересекли железную дорогу, свернули на восток и вышли к Ленинградскому шоссе в районе деревни Дурыкино.
Когда полк вышел на шоссе, слева с противником вела бой 7 гв.сд. Под покровом ночи полк обошёл этот район и двинулся по шоссе на юг. Возле деревни Чашниково - опять немцы. Пришлось выделять от каждого батальона по одной роте, чтобы отразить атаки прорвавшихся сюда немецких автоматчиков.
Между Чашниково и Матушкино рано утром 29 ноября 1941 г. вышли на правый фланг к тылам своей дивизии и направились в Алабушево.
Переход штаба 16-й армии из Крюково в Сходню
С 26 по 28 ноября 1941 г. штаб 16-й армии Рокоссовского располагался в Крюково (Скрипицыно). Здесь Рокоссовский вёл переговоры с Генеральным Штабом, сюда ему два раза звонил лично Сталин. Несколько раз Рокоссовский выезжал из Крюково в Чёрную Грязь, где у него был оборудован временный командный пункт, предназначенный для организации контратак против немецких войск, прорвавшихся к Красной Поляне.
Но 28 ноября обстановка осложнилась: противник находился уже в нескольких километрах от Крюково, участились авиационные бомбёжки, к окраинам Крюково стала проникать немецкая разведка.
Рокоссовский приказал оборудовать новое место для расположения штаба в районе дачного посёлка Сходня. Штаб расположился в доме детского сада, в лесу напротив стекольного завода.
Вспоминает член Военного совета 16А Алексей Андреевич Лобачёв:
«16-я армия таяла на глазах. Пополнения поступали редко. Мы были рады каждой новой сотне солдат, даже милиционерам, отряды которых прислал начальник московской милиции Романченко.
Штаб армии опустел. Почти все находились в частях. На КП неизменно можно было застать лишь М. С. Малинина с небольшой группой офицеров.
За полтора месяца боев за Москву полоса обороны нашей армии трижды сокращалась. 14 октября она составила 110 километров, 16 ноября — около 80 километров, в районе Сходни — 40 километров. Несмотря на значительные потери, наши бойцы и командиры сумели сдержать натиск мощных мотомеханизированных групп противника и не допустить их прорыва в оперативную глубину.
Управление очень усложнилось. Крупный водный рубеж — река Истра — фактически разделял фронт армии на два изолированных участка. На новом КП получили приказ Военного совета фронта. «Крюково — последний пункт отхода, и дальше отступать нельзя, — говорилось в нем. — Отступать больше некуда. Любыми, самыми крайними мерами немедленно добиться перелома, прекратить отход. Каждый дальнейший ваш шаг назад — это срыв обороны Москвы. Всему командному составу снизу доверху быть в подразделениях, на поле боя...»
Cуровые, резкие, но правильные слова!
В некоторых краеведческих материалах утверждается, что штаб Рокоссовского переместился из Крюково в Сходню 1 декабря 1941 года. Постараюсь показать ошибочность этой точки зрения.
По уставу (не говоря уже о моральных соображениях) штабы подчинённых частей должны находиться ближе к своим подразделениям (и к линии фронта), чем головной штаб. Где же находились до 29 ноября штабы оборонявших Крюково Панфиловской дивизии и кавалерийской группы Доватора?
Из донесений Доватора: «27 ноября 1941 год. …12.40. КП кав. группы в Жукове в течение трёх суток находится под огнём. Переведён в Дудкино» . Где это Дудкино? Рядом с Поварово, в 12 км севернее Дедешина и Алабушева, практически в тылу у немцев. Можно предположить, что 28 ноября штаб Доватора располагался там же. Косвенно об этом сообщает побывавший у Доватора 28 ноября отчаянный журналист Евгений Кригер (см. его репортаж «У гвардейцев Доватора» в книге: Венок славы. Т.2. Битва за Москву. М., Современник, 1984, сс.362-366).
А штаб Панфиловской 8гв.сд 29 ноября 1941 года располагался сразу за боевыми порядками 1075 полка (см.: «Крюковские ведомости» № 23, статья «Бои у Крюково», раздел 6 «Бой за Алабушево»). Штаб едва не был захвачен наступавшим противником; налицо его нерациональное размещение. Почему?
Потому что штаб 16А расположен слишком близко к линии фронта, в Крюкове. Значит, и подчинённые (дивизионные и, тем более, полковые) штабы должны быть практически на передовой.
Ситуация резко меняется в 17 часов 00 минут: оба штаба - кав.группы Доватора и 8 гв.сд переведены в Назарьево (в 5 км восточнее Крюково). Это может означать только одно: ранее 17.00 штаб командарма-16 Рокоссовского покинул Крюково (передислоцировался в район Сходни). Краеведов, видимо, смутили следующие строки из вышеупомянутой книги К.К. Рокоссовского (сс.93-94), которые по контексту можно отнести (а можно и не относить) к 1 декабря 1941 г.: «Противник оттеснил наши войска на рубеж Клушино, Матушкино, Крюково, Баранцево. Всё, что возможно, мы ввели и на этом участке. Однако оставлять КП армии в Крюково уже было нельзя. Снаряды и мины рвались на улицах. На северной окраине наши отбивались от немецких танков» . Этот текст можно отнести и к обстановке 28-29 ноября.
Отсюда и следует оценка времени перехода штаба 16А из Крюково в Сходню: раньше вечера 29 ноября 1941 г., скорее всего, из соображений безопасности, в ночь с 28 на 29 ноября 1941 г.
Пружина сжимается…
К концу ноября оборонительное сражение на правом фланге Западного фронта достигло наивысшего накала. После ожесточённых трёхдневных боев на Рогачевско-Дмитровском, Солнечногорском и Истринском направлениях противник вновь потеснил наши войска и вышел в районы, удалённые от окраин столицы всего на 23-35 км.
Особенно опасной продолжала оставаться обстановка в полосе 16-й армии в районе Крюкова, где сильно ослабленные кровопролитными боями 8-я, 9-я гвардейские и 18-я стрелковая дивизии при поддержке танкистов 1-й гвардейской танковой бригады генерал-майора М. Е. Катукова вели поистине героическую борьбу с главными силами 4-й танковой группы противника.
Продвижение, которого противнику удалось добиться в ноябрьских боях северо-западнее Москвы, стоило ему крайнего напряжения сил и огромных жертв. Немецко-фашистские войска к концу ноября были измотаны и обескровлены, но, собрав свои последние силы, все же упорно стремились любой ценой прорваться к столице.
Многие из дивизий противника в двадцатидневных ожесточённых боях на подступах к Москве понесли большие потери (от 50 до 60%). По ряду документов и из показаний пленных было установлено, что во многих ротах осталось от 30 до 60 человек (из 100-120). Не меньшие потери несли и наши войска.
В ходе этого исключительного по ожесточению сражения командующий Западным фронтом генерал армии Г.К. Жуков изыскивал резервы, буквально «наскребая» их для усиления особо опасных направлений. Например, утром 29 ноября он отдал приказ:
«От каждой стрелковой дивизии 5, 33, 43 и 49-й армий срочно выделить по одному стрелковому взводу с положенным оружием, боеприпасами и сухим пайком надвое суток. Взводы выделить из уже участвовавших в боях и не позднее 17 часов автотранспортом направить в распоряжение командарма 16 для укомплектования 8-й, 9-й гвардейских и 18-й стрелковых дивизий».
В этом предельном напряжении противоборствующих сил была принципиальная разница. Сила немецких войск иссякала, все резервы были использованы. Советские же войска вели напряжённые оборонительные бои, накапливая (в строгой тайне от врага) резервы для нанесения решительного удара. Для иллюстрации приведу два «диалога»: фельдмаршала фон Бока с Гитлером и генерал армии Жукова со Сталиным.
Два диалога 29-30 ноября 1941 г.
(Гитлер — фон Бок и Сталин — Жуков)
«Диалог» Гитлер — фон Бок . Цитирую по книге: Л.А. Безыменский. Укрощение «Тайфуна» (Московский рабочий, 1987, с.167):
«30 ноября 1941 года у командующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала фон Бока раздался телефонный звонок. Звонил из Берлина начальник оперативного отдела генштаба Хойзингер.
Он спросил: «Фюрер хочет знать, когда можно будет объявить об окружении Москвы?»
Не вступая с ним в объяснения, Бок попросил к телефону Браухича.
Во время разговора с главнокомандующим сухопутными силами Бок признался:
«Положение критическое. Я бросаю в бой все, что у меня есть, но у меня нет войск, чтобы окружить Москву. Противник понял наш замысел, и он сосредоточивает свежие силы севернее и южнее Москвы. Моя единственная надежда - продолжать фронтальное наступление. Но если это делать, то возникает опасность изнурительной схватки - такой, какая была под Верденом 25 лет назад. У меня нет желания принимать участие в такой битве. Я заявляю, что силы группы армий «Центр» подошли к концу».
Между немецкими командующими состоялся нервный диалог. Они не договаривали до конца, не произнесли слово «поражение», и разговор соскальзывал на второстепенные вопросы…
Браухич : Фюрер уверен, что русские находятся на грани краха. Он ожидает от вас точного доклада, когда этот крах станет реальностью?
Бок : Командование сухопутных войск неправильно оценивает обстановку. Я десять раз докладывал за последние дни, что у группы войск нет сил для того, чтобы добиться успеха.
Браухич : Но за исход операции отвечаете вы!
Бок : У меня нет зимнего обмундирования!
Браухич : Ничего подобного, обмундирование было выделено!
Бок : Я заверяю вас, что оно не получено… ОКХ и фюрер неправильно оценили обстановку. Тот факт, что оно не получено, является для меня лучшим подтверждением тому, что ставка не знает настоящего положения… Я повторяю, г-н фельдмаршал, что произошёл огромный просчёт. Командование сухопутных сил и сам фюрер, к сожалению, переоценили наши силы… Прошу доложить фюреру, что группа не может достигнуть намеченных рубежей. У меня нет сил».
Браухич : …Но фюрер хочет знать, когда же падёт Москва?
Бок : Что вы спрашиваете? Неужели вы не знаете, что здесь творится?
Браухич: Бок, вы отдали приказ о новом наступлении? Когда оно начнётся?..»
Анализируя боевые итоги дня, фон Бок вспоминал этот разговор. Он и раньше понимал, что окружить Москву не удастся. Если хотя бы перерезать главные дорожные артерии, тогда удастся взять столицу в блокаду, как Ленинград, и, дождавшись весны и подкреплений, начать последний и решительный штурм Москвы.
Но Гитлер дал приказ окружить Москву, и нужно этот приказ выполнять.
Только что пришло сообщение, что удержать плацдарм за каналом у Дмитрова не удалось: 7-я танковая дивизия генерала Функа отброшена за канал, начались упорные бои за Яхрому…
Хотя и удалось взять у русских Красную Поляну, но подкрепить успех нечем: последний резерв, 1-я танковая дивизия, брошен в бушующую топку боев — туда, к Яхроме… Что ж, пора создавать бастион для весеннего наступления…
Именно с этого момента штаб фельдмаршала фон Бока на своих картах отметил железнодорожную станцию Крюково как важный стратегический пункт, где удобно накапливать силы для последующего броска. Конечно, в официальных приказах по-прежнему звучали требования: наступать, наступать! А в Берлине уже были заготовлены медали «За взятие Москвы»…
"Диалог» Сталин — Жуков . Из воспоминаний Г.К. Жукова:
«29 ноября я позвонил Верховному Главнокомандующему и, доложив обстановку, просил его дать приказ о начале контрнаступления.
И.В. Сталин слушал внимательно, а затем спросил:
А вы уверены, что противник подошёл к кризисному состоянию и не имеет возможности ввести в дело какую-нибудь новую крупную группировку?
Противник истощён. Но если мы сейчас не ликвидируем опасные вражеские вклинения, немцы смогут подкрепить свои войска в районе Москвы крупными резервами за счёт северной и южной группировок своих войск, и тогда положение может серьёзно осложниться.
И.В. Сталин сказал, что он посоветуется с Генштабом.
Я попросил начальника штаба фронта В.Д. Соколовского, который также считал, что пора вводить в действие наши резервные армии, связаться с Генштабом и поддержать наше предложение о целесообразности начала незамедлительного контрнаступления.
Поздно вечером 29 ноября нам сообщили, что Ставка приняла решение о начале контрнаступления и предлагает представить наш план контрнаступательной операции.
Утром 30 ноября мы представили Ставке соображения Военного совета фронта по плану контрнаступления, исполненному графически на карте с самыми необходимыми пояснениями. Подробностей от нас не требовалось, поскольку все основное было заранее оговорено лично с И.В. Сталиным, Б.М. Шапошниковым и А.М. Василевским».
Одновременно с планом Жуков отправил в Генеральный Штаб шифротелеграмму:
ЗАМ. НАЧ. ГЕН. ШТАБА
Генерал-лейтенанту т. ВАСИЛЕВСКОМУ
Прошу срочно доложить Народному Комиссару Обороны т. Сталину план контрнаступления Зап. фронта и дать директиву, чтобы можно было приступить к операции, иначе можно запоздать с подготовкой
Жуков 30.11.41 г."
К шифротелеграмме прилагалась объяснительная записка (привожу фрагмент):
" НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ОБОРОНЫ
Товарищу СТАЛИНУ
ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА К ПЛАНУ-КАРТЕ КОНТРНАСТУПЛЕНИЯ АРМИЙ ЗАПАДНОГО ФРОНТА
1. Начало наступления, исходя из сроков выгрузки и сосредоточения войск и их до-вооружения: 1 ударной, 20 и 16 армий и армии Голикова с утра 3-4 декабря...
2. Состав армий согласно директивам Ставки и отдельные части и соединения, ведущие бой на фронте в полосах наступления армий, как указано на карте.
3. Ближайшая задача: ударом на Клин, Солнечногорск и в истринском направлении разбить основную группировку противника на правом крыле...
5. Главная группировка авиации (3/4) будет направлена на взаимодействие с правой ударной группировкой...
Жуков Булганин Соколовский
30.11.41 г.»
На этом плане Верховный Главнокомандующий поставил резолюцию:
«СОГЛАСЕН. И. СТАЛИН».
Бой за Алабушево
Командующий Западным фронтом генерал армии Г.К. Жуков уже разработал и предложил Сталину и Генеральному Штабу план скорого контрнаступления, начальник штаба Западного фронта генерал-лейтенант Соколовский уже обобщает разведданные и вычерчивает на карте линии и стрелы будущих направлений боевых ударов…
А части 16-й армии по-прежнему ведут тяжёлые арьергардные бои. Противник, двумя ударами в направлении станции Крюково (со стороны Поварово и со стороны Соколово) начал 28 ноября 1941 г. операцию по окружению 8-й гв.сд. С боями выйдя из «мешка», 8 гв.сд к исходу дня встала в оборону у совхоза Дедешино, имея 1073, 1075 сп в первой линии обороны и 1077 сп во втором эшелоне (у Алабушево).
«29.11.41 г. Части дивизии и приданные части получают боевой приказ №23 занять оборону: отм. 224,0, восточную окраину Алабушево, отм.216,1, Каменка, Савелки, Ржавки.
Противник с утра, несмотря на плохую погоду, вновь ведёт наступление. Основное направление он выбирает Алабушево. Ведя с утра упорные бои, части 1075 и 1077 сп оставили к концу дня свх. Дедешино, рабочий посёлок, Алабушево» .
В этой выписке не соблюдена хронология: сначала говорится о положении дивизии к концу дня, а потом - о боях с утра того же дня. Видимо, летописцу хотелось сгладить ту сумятицу, которая случилась 29 ноября 1941 г. Выстрою события в хронологический ряд и опишу их подробнее…
С утра 29 ноября противник, сосредоточив до полка пехоты и большое количество танков, одновременно повёл наступление на Жилино и совхоз «Дедешино». Эти направления были выбраны противником потому, что его основной ударной силой были танки (пехота уже полностью была обессилена), а танки могли двигаться только по двум большакам: Истра-Еремеево-Жилино-Крюково и Соколово-Марьино-Дедешино-Алабушево.
1075 сп, несмотря на упорное сопротивление, вынужден был оставить Дедешино, а затем и рабочий посёлок. Упомянутый «рабочий посёлок» - это нынешняя деревня Алабушево, расположенная к западу от железной дороги и не вошедшая в черту Зеленограда. Большинство жителей посёлка, образованного в 1937 году, ездило работать в Москву, а здесь им было определено место жительства. Посёлок в 1941 году не имел названия и даже не был нанесён на карты.
Ввиду того, что за железной дорогой, в Алубешево, во втором эшелоне оборону держал 1077 сп, 1075 сп был отведён во второй половине дня на два километра юго-восточнее, в Александровку.
1073 сп, обороняясь по опушке леса к северо-востоку от совхоза «Дедешино», вследствие оставления рубежа 1075 сп был вынужден также отходить в юго-восточном направлении, для того, чтобы не оказаться окружённым моторизованными частями противника.
1077 сп занимал оборону во втором эшелоне дивизии. О тяжёлом бое 1077 сп 29 ноября 1941 г. сообщает в своих воспоминаниях военком 1-го батальона 1077 сп Василий Максимович Малкин (В.М. Малкин. Документальный очерк «Как был сорван вражеский удар от Солнечногорска в сторону Москвы». В «Книге памяти Солнечногорского района. Третья книга. Солнечногорск, 2000 г., с. 53»):
«В Алабушево полк получил пополнение - 237 бойцов и командиров, среди них более 50-ти коммунистов и комсомольцев. Новичков тут же распределили по батальонам. Личный состав полка накормили из походных кухонь горячей пищей, и подразделения отправились в свои новые районы обороны. 1-й батальон, командование которым принял лейтенант И.М. Баранов, остался в Алабушево, 2-й пошёл в деревню Александровку, 3-й ещё южнее, ближе к Крюково.
События развивались стремительно. Враг торопился, рвался к Москве, не считаясь с потерями. Не успели бойцы Ивана Баранова окопаться, как противник, прорвавшийся к Алабушево, их атаковал. Противостоять двум пехотным батадьонам и двенадцати танкам было невозможно. Пришлось оставить Алабушево».
А вот как эмоционально описывает бой 1077 сп командир 857арт.полка 8гв.сд полковник Г.Ф. Курганов:
«…Под напором превосходящих сил противника дивизия заняла оборону в районе Алабушево, рабочий посёлок, что северо-западнее Крюково. Противник повторял атаку за атакой.
Во второй половине дня к фашистам подошла подмога - эсэсовское соединение. Пьяные немцы пошли в психическую атаку. Напор противника был сильным и стремительным. Наши части, сдерживая атаки неприятеля, шаг за шагом отходили, цепляясь за каждый кустик и кочку.
Вот наши «смельчаки», пятясь с винтовками наперевес, отошли уже к командному пункту дивизии. Ещё миг и фашисты захватят штаб, боевое Красное Знамя. Кажется, конец дивизии неминуем.
В этот критический момент 2-я батарея прямой наводкой открыла огонь по атакующим танкам. Начальник штаба полковник Серебряков И.И. выхватил знамя, подняв его высоко над головой, бросился в атаку на врага с криком «Ура! Ура-аа!». За ним справа и слева подскочили комиссар Егоров и командир дивизии полковник Шелудько, весь личный состав штаба и управления дивизии. За ними бросились в атаку все, кто находился в районе КП и штаба, в том числе и артиллеристы. Отступавшие бойцы развернулись и также бросились в атаку. Третий дивизион артполка под командованием Поцелуева Д.Ф. (комиссар дивизиона Усачев С.И.) открыл заградительный огонь по отступающим фашистам. Немцы бросились наутёк, оставив на снегу множество трупов автоматчиков. Это было 29 ноября 1941 года» .
К 17 часам (т. е. с наступлением ночи) противник прекратил активные действия. К концу дня противнику удалось захватить рабочий посёлок и, пересёкши железную дорогу, - деревню Алабушево. 1077сп занял оборону по опушке леса восточнее Алабушево.
Итоги дня были подведены в боевом приказе на оборону № 023 командира 8гв.сд [Сб. трудов ГЗИКМ, вып. 6. М. - Зеленоград, 2005, сс.143-144]):
«1. Противник с утра 29.11 развивал наступление на восток, потеснил 1075 сп и к 17.00 последовательно овладел- дом отдыха, рабочий посёлок и окраиной Алабушево.
3. 8 гксд с приданными 44 кд, 23 тбр, 18 тбр, 139 отб занимает и упорно обороняет полосу отм. 224,0 вост. окр. Алабушево, отм. 216,1 Каменка, Савелки, Ржавки.
4. 1077 сп занять и упорно оборонять участок: отм. 224,0 зап. опушку леса ¾ км восточнее Алабушево, Матушкино.
ПП - 3/857 ап. КП - Матушкино.
Граница слева: иск. Ржавки, Алабушево, Марьино.
5. 1075 сп - занять и упорно оборонять участок иск. отметка 216,1 , Красный Октябрь.
Граница - Савелки, отм. 216,1 , иск. Крюково, Голубое.
6. 1073 сп - занять и упорно оборонять участок иск. отм. 216,1 зап. окр. Крюково, иск. Каменка, Дачи.
7. 23 тбр - организовать танковые засады в районе Крюково с задачей не допустить продвижение танков и пехоты противника из направления Жилино и Баранцево.
8. 19 тбр организовать танковые засады в районе западной опушки леса, вост. Алабушево с задачей не допустить продвижения танков и пехоты противника из направления Алабушево, Крюково.
9. 139 отб организовать танковые засады в р-не КИРП. с задачей не допустить прорыва танков и пехоты из р-на АЛАБУШЕВО, АНДРЕЕВКА, ЖИЛИНО.
10. 44 кд занять и подготовить участок для обороны отм. 217,3, выс. 221,6 САВЕЛКИ, РЖАВКИ.
Подготовить контратаки в направлениях:
А) РЖАВКИ, МАТУШКИНО, АЛАБУШЕВО.
Б) САВЕЛКИ, КРАСНЫЙ ОКТЯБРЬ, АЛЕКСАНДРОВКА.
В) САВЕЛКИ, КРЮКОВО.
14. КП - НАЗАРЬЕВО
Командир дивизии полковник ШЕЛУДЬКО»
Прокомментирую этот приказ…
Сначала отмечу, что штаб Панфиловской дивизии к исходу дня 29 ноября 1941 г. расположился в деревне Назарьево, в 5 км восточнее станции Крюково. За несколько часов до этого штаб находился восточнее Алабушево, сразу за боевыми порядками 1077 сп, и едва не был захвачен наступающим противником. Мы знаем причину близости штаба 8 гв.сд к передовой: штаб вышестоящей инстанции - 16-й армии - находился в Крюково (Скрипицыно), тоже близко к линии фронта.
Далее… В приказе № 023 указывается не расположение полков к моменту написания приказа (вечер 29 ноября 1941 г., после 17.00), а требование к их размещению, т. е. лишь в исполнение этого приказа части стали соответственно передвигаться и размещаться.
Где же располагались полки 8 гв.сд на момент написания приказа? 1073 сп занимал оборону на правом фланге дивизии, от северной окраины Алабушево до Ленинградского шоссе у Чашниково (исключительно). 1077 сп был рассредоточен (первоначально он был во втором эшелоне): 1-й батальон остался в Алабушево, 2-й переместился в деревню Александровку, 3-й - ещё южнее, ближе к Крюково. 1075 сп занял оборону в районе Александровки.
Приказ комдива Шелудько требовал перемещения 1073 сп с правого фланга дивизии на левый фланг: из района Чашниково - Алабушево - Матушкино в район Крюково - Каменка - Малино (Дачи).
Прорыв противника к Матушкино и Савелкам (30 ноября 1941 г.)
Заметим, что все командиры стрелковых полков 8 гв.сд были только что назначены и не имели опыта управления на уровне полка: майор Стариков, сменивший командира 1075 сп полковника Капрова, был до этого начальником разведотдела 8 гв.сд, а комиссар Корсаков, сменивший раненого у деревни Пешки 26 ноября 1941 г. командира 1077 сп майора Шехтмана, был полковым комиссаром этого полка.
Наибольший боевой опыт был у самого младшего - и по званию, и по должности, и по возрасту - у командира 1-го батальона 1073 сп старшего лейтенанта Б. Момыш-улы, сменившего 26 ноября 1941 г. в должности командира 1073 сп майора Елина.
Именно исходя из этого своего опыта (вспомним недавний - всего три дня назад - ночной налёт на Лопотово), Момыш-улы вечером 29 ноября 1941 г. направил 1-й стрелковый батальон (командир лейтенант Исламкулов) в только что занятый немцами совхоз Дедешино с заданием - внезапной атакой нанести урон противнику, расположившемуся на ночлег.
Едва успел 1 сб отправиться выполнять задание, как 1073 сп получил приказ № 23 (о нем было сказано ранее) на переход полка в Крюково.
Сначала приведу выписку из «Краткого очерка боевых действий 8 гв.сд»:
«30.11.41 г. Части дивизии с приданными частями занимают положение согласно боевого приказа №23.
1077 сп повёл наступление на Алабушево. Не имея поддержки огневых средств, танков, к 12.30 уничтожил до двух рот пехоты противника, 1 танк и 1 - 75-мм орудие, занял Алабушево.
Противник, сосредоточив 12 танков, до 100 автоматчиков и двух рот пехоты, потеснил полк к восточной окраине Крюково.
Полк перешёл к обороне: отметка 186,5 <западнее пруда Водокачка и севернее Крюково и кирпичного завода - И.Б.> - Крюково.
1075 сп под воздействием 15 танков и до полка пехоты был оттеснён с занимаемого рубежа на дачи - станция Малино - МТС, где и занял оборону.
1073 сп занял оборону на западной окраине Крюково - Каменка, совместно с 51 кп 44 кд. При переходе был подвергнут сильному миномётному обстрелу из района Матушкино».
Сначала - о боевых действиях 1077 сп.
1077 сп в 11 часов 30 минут 30 ноября, совместно с 15 кавалеристами 20 кд, без поддержки артиллерии и танков, повёл наступление на Алабушево. Уничтожив до двух пехотных рот противника, один танк и одно 75-мм орудие, полк в 12.30 занял Алабушево. Однако противник вскоре оправился от удара и, сосредоточив до 100 автоматчиков и двух рот пехоты, при поддержке 8 танков перешёл в контратаку против правого фланга полка, где оборонялся 1-й батальон. Полк вынужден был под ударами превосходящих сил противника отходить вдоль железной дороги, заняв к исходу дня оборону на северо-восточной окраине Крюково, по рубежу: отметка186,5 - Крюково.
Трудно объяснить такую неподготовленную атаку 1077 сп. Мы и раньше встречались с такого рода контратаками: например, контрудар группы Доватора 24 ноября 1941 г. под Солнечногорском. Тогда удалось несколько притормозить стремительное наступление германских войск. Возможно, расчёт на это был и здесь. А возможно и другое: «Вы без приказа сдали Алабушево, приказываю занять его снова!»
Между тем удар немецких частей, направленный на выход к Ленинградскому шоссе, отбросил 1077 сп в сторону Крюково, а вражеские танки от Алабушево вышли к перекрёстку Ленинградского и Льяловского шоссе на 41-м километре, захватив (около 14.00 30 ноября 1941 г. деревню Матушкино). Этот удар создал угрозу окружения 7 гв.сд, оборонявшей полосу от Ленинградского шоссе до села Льялово.
1075 сп в 14.00 отбил очередную атаку противника, силой до пехотного полка при поддержке 15 танков. Однако в 16 часов до батальона пехоты противника при поддержке 8 танков перешли в наступление на участке обороны 2-го батальона полка, 5 танков с пехотой атаковали 3-й батальон. В результате боя батальоны вынуждены были оставить занимаемые рубежи и отойти. 2-й батальон занял рубеж по опушке леса северо-восточнее Александровки; 3-й батальон - по опушке леса восточнее и юго-восточнее Александровки. 1-й батальон 1075 сп, атакованный до батальона пехоты противника при поддержке 2 танков, отошёл в район кирпичного завода, 1 км. севернее Крюково. В ходе ведения боя подразделения полка, по докладу штаба, потеряли 5 человек убитыми и 10 ранеными.
Итоговое боевое донесение командира 1075 сп майора Старикова за 30 ноября 1941 г. уточняет картину боя:
«1077 сп, перейдя в наступление захватил Алабушево, но контратакованный пр-ком отошёл неизвестно куда, в результате чего 1/1075 сп <1-й батальон 1075 сп> вынужден был занять рубеж (иск) Пр., КИРП <Пр - пруд Водокачка (у пруда расположен завод Красный Октябрь), КИРП - кирпичный завод в 1 км севернее станции Крюково - И.Б.>.
Левее 1073 сп выдвигается в р-он Крюково, связь с ним установлена.
124 кп <124-й кавполк 20-й кавдивизии> и 14 кад <14-й кавалерийский артиллерийский дивизион 20-й кавдивизии>, оборонявшие рощу юго-вост. АЛЕКСАНДРОВКА, выходят в район Б.РЖАВКА <т. е. выводятся во второй эшелон - И.Б.>.
2/1075 сп <2-й батальон 1075 сп> обороняет рубеж: жел.дор., сев.зап. окраина АЛЕКСАНДРОВКА.
3/1075 сп <3-й батальон 1075 сп> обороняет зап. окраину АЛЕКСАНДРОВКА.
5. Миномётный батальон занимает огневые позиции в роще юго-восточнее АЛЕКСАНДРОВКА.
6. Решил прочно удерживать занимаемый рубеж обороны, не допуская продвижения пр-ка на юго-восток».
Из вышеприведённого видно, что основной удар врага пришёлся по 1077 сп и по 1-му батальону 1075 сп. Вероятно, передовой отряд немецких войск, кроме Матушкино, захватил и деревню Савелки, но вскоре оставил её, вернувшись на основные позиции.
В канун 76-й годовщины Московской Битвы, которая стала поворотным моментом в Великой Отечественной войне 1941-1945 года, сайт день за днём вспоминает историю. Бои проходили в тех местах, где десятилетия спустя вырос современный Зеленоград. Как пережили это время простые люди, жители Крюково и окрестных деревень - семьи, в которых мужчины ушли на фронт или в ополчение, дети, которым сегодня 80-90 лет? Каким для них был день 1 декабря 1941 года?
«Мы оказались на самой передовой линии фронта»
«Бои за станцию Крюково», с картины художника О.Г.Кузнецова, директора зеленоградской детской художественной школы №9
Из воспоминаний жительныцы Крюково Анны Боровской (по книге А.В.Васильевой «Земляки»):
К ноябрю эвакуация из Москвы закончилась, но враг в буквальном смысле стоял у ворот наших домов. Жители нашего поселка Крюково эвакуироваться не успели. Начали строить своими руками укрытия - землянки на случай бомбежек и каждую ночь уходили из своих домов в эти укрытия вместе с детьми.
В Крюковскую школу привозили раненых солдат, занятия были прекращены, немцы приближались к нашему поселку. Воздушные тревоги были по 4-5 раз днем и 3-4 раза ночью. Наши войска отступали. Шли по булыжному шоссе центральной улицы Ленина и дорожкам вдоль шоссе. 23 ноября немцы заняли Солнечногорск, а на следующий день в районе Крюково разбомбили пассажирский поезд, следовавший в сторону Москвы. Состав горел, пахло гарью. Детский вагон (в середине состава) сгорел полностью, распространился на большое расстояние запах жженой кости. Вскоре на месте бомбежки стал виден скелет сгоревшего состава. Это было недалеко от вокзала. И взрослые, и дети, видевшие это варварское зрелище, стояли и плакали, посылая проклятия в адрес улетевших немецких летчиков
27-28 ноября наши войска отступали к Москве. Солдаты советовали жителям срочно покинуть свои дома и уйти с детьми, стариками и подростками в сторону Москвы. Но эвакуировать население было уже нельзя, да и идти-то было не только некуда, но и опасно.
Мы с бабушкой вырыли под террасой яму, спрятали в нее необходимые вещи. Сверху положили клеенку, фанеру, засыпали землей, а еще положили дрова для маскировки. И ушли из дому поближе к людям - к хорошим знакомым моей бабушки на улицу 2-я Пятилетка.
Наши солдаты при отступлении получили приказ: «Ничего не оставлять врагу!» 28 ноября были взорваны железнодорожный мост через железнодорожную линию на станции Крюково, железнодорожный вокзал, сожжена железнодорожная школа, сожжены все магазины, пекарня, амбулатория, взорваны два кирпичных завода, колония заключенных, молокозавод, трикотажная фабрика, библиотека, ветлечебница, разрушены платформы. А вечером было взорвано железнодорожное полотно от станции Крюково до станции Сходня. Сожжены все магазины продовольственные и палатки. Сердце сжималось от страха и бессилия.
Кругом все горело и гремело. В небе гудели самолеты, светили яркой полосой в ночном небе прожекторы. Наш родной поселок Крюково был объят зловещим красным пламенем. Было очень страшно. Всю ночь от пожаров небо было темно-красного цвета. Мы сидели в землянке и все время плакали. Очень боялись прихода немцев.
Мужчины нашего поселка в первые же дни войны ушли на фронт. В поселке остались только женщины, старики и дети. 30 ноября немцы заняли поселок Алабушево. Это было уже совсем рядом… В эту же ночь на 1 декабря немецкие войска ворвались в Крюково. Немецкие танки тяжелой лавиной шли по поселку, подминая деревья, кустарники, заборы. Солдаты вслед танкам въехали на мотоциклах, видимо, это были разведчики. Они сразу начали выгонять жителей из домов и землянок и занимать их сами.
Мы сидели в землянке на полу, ждали своей участи - смерти. Было очень страшно. Но к нам еще не приходили немцы. Начались сильные бои. Строчили пулеметы, свистели пули, в небе все гудело и гремело, светили прожекторы. В период затишья (примерно полчаса) слышалась чужая немецкая речь. Мы оказались на самой передовой линии фронта. Поселок, а точнее, его привокзальная площадь и близлежащая территория по обеим сторонам железной дороги, несколько раз переходил из рук в руки. То мы слышали немецкую речь, то громкие крики «Ура!!!». В черной вышине неба гудели десятки немецких самолетов, летящих бомбить Москву. Светили наши прожекторы, которые сбивали с курса немецкие самолеты, а на горизонте, на западной стороне, вечернее небо обагряло зарево больших пожаров.
Жители сидели в холодных землянках с детьми на полу без еды и воды. Вместо воды пользовались снегом. В нашей землянке было тоже холодно и сыро, а темно было всегда. О сне не могло быть и речи. Мы сидели на коленях у взрослых и плакали от страха, холода и голода. Один немецкий танк так близко прошел от нашей землянки, что от его тяжести доски потолка рухнули. Мы были на волоске от смертельного завала. Женщины держали доски на плечах, пока кое-как не установили подпорки.
После боя немцы увозили свои раненых в тыл, а убитых сжигали в уцелевших домах, видимо, чтобы не было точных данных о погибших в сводках Информбюро. Крюково было оккупировано в течение недели - с 1 по 6 декабря…
К 1 декабря все полки Панфиловской 8-й стрелковой дивизии сгруппировались у Крюково - её командиром был назначен генерал-майор Ревякин. Полоса обороны была всего в 3 км - от Алабушево до Каменки.
Дивизия получила подкрепление, но приданные ей части были малочисленными из-за больших потерь в предыдущих боях (иногда танковый батальон состоял из одного танка, а артиллерийский дивизион - из двух орудий, по воспоминаниям командира 1073-го полка Момыш-улы). Вместе с Панфиловской дивизией Крюково обороняла 1-я гвардейская танковая бригада Катукова из 6 тяжелых и 16 средних и легких танков. На передовой левого фланга встала 44-я кавалерийская дивизия Куклина.
Фельдмаршал фон Бок отдал приказ взять Крюково, намереваясь сделать станцию центром плацдарма для броска на Москву. Немецкий план предусматривал ударами с флангов окружить в районе Крюково подразделения 8-й дивизии. Один фланговый удар намечался из Баранцево через Каменку, другой - со стороны Матушкино.
Первую попытку атаковать Крюково и Каменку при помощи танков и миномётов немецкие части сделали еще 30 ноября и вышли к Каменке со стороны уже захваченных Баранцево и Горетовки. «Наши сапёры взорвали мост через реку Горетовку, но танки противника сумели переправиться через замерзшую речку», - пишет зеленоградский историк Игорь Быстров в исследовании «Бои за Крюково «.
1 декабря немцы начали наступление на Крюково: в 12:30 - в составе 6 танков и автоматчиков, в 14:00 - 8 танками и двумя ротами пехоты. Атаки были отбиты. в 14:30 противник атаковал и к 16:30 захватил деревню Каменка. Там к 20:00 сосредоточилось 10 немецких танков и до батальона пехоты. Всё это время враг вёл миномётный огонь по позициям вдоль западной окраины Крюково, передний край обороны подвергся бомбёжке с трёх самолётов. Командир 1073-го полка Момыш-улы предпринял контратаку, чтобы отбить Каменку, в 21:30 1 декабря, но она успеха не имела.
Наступлению немцев со стороны Матушкино предшествовала разведка, которая не обнаружила в районе между Матушкино и совхозом «Красный Октябрь» регулярных частей. На самом деле правый фланг 8-й дивизии в районе МТС (нынешние 8 и 9 микрорайоны) и совхоза «Красный Октябрь» у пруда Водокачка (Школьного озера) защищал 159-й стрелковый полк 7-й гвардейской дивизии под командованием Стадуха. Полк в ночь на 1 декабря прорвался туда из окружения, в которое дивизия едва не попала в окружение на Ленинградском шоссе у Чашниково, когда немцы захватили Матушкино и Малые Ржавки (сейчас ВНИИПП).
«Командир 159 сп подполковник Стадух сумел сразу после выхода из окружения за несколько ночных часов построить оборону, поставив на танкоопасных направлениях бойцов с противотанковыми ружьями и организовав артиллерийскими средствами засаду», - пишет Быстров. Атаки противника были отбиты. «В результате боя было уничтожено 12 танков противника (тяжёлых и средних), из которых 2 танка перетянуты в расположение 159гв.сп», сообщалось в политдонесении об итогах этого боя.
Два других полка вышедшей из окружения 7-й дивизии заняли оборону на западной окраине Больших Ржавок и Савёлок. «1 декабря в районе села Б. Ржавки противник лишь изредка вел минометный огонь. - Вспоминает один из полковых командиров. - В этот день положение стабилизировалось. Шло накопление сил и средств для организации следующего боя». Дальнейшее продвижение врага по Ленинградскому шоссе в тот день было окончательно остановлено на перекрестке с Льяловским шоссе.
Средняя температура 1 декабря 1941 года была минус 8 градусов, минимальная - минус 13 градусов. Но впереди были крепкие морозы.
